Больно возвращаться

      Парень не хочет возвращаться. Он победил и не может показывать слабость перед другими солдатами. Но он знает, что вернуться будет ещё сложнее…       Он не может находиться в свой же комнате. Но это единственное место, где он может побыть один.       Всё напоминает о ней.       Жан до сих пор не может поверить, что всё закончилось так. Она больше никогда не завалится в эту комнату с картами и не будет уговаривать его снова сыграть на желание. А он в итоге согласится, хотя они оба знают, как сложно её обыграть.       В её комнату он не хочет заходить. Он не сможет. Он просто боится. Боится, что сойдёт с ума, не сумев отпустить её. Девочку, которая всегда так любила неприятности и еду. Хотя чаще эти неприятности и происходили из-за её неугомонного аппетита. В начале службы он даже не поверил бы, что так сильно будет скучать по ней.       Жан грустно усмехается сам себе. Он никогда раньше не мог и подумать, что будет ночью пробираться на кухню с этой наглой девчонкой. Хотя они и тогда оба знали, что идут не за едой. Ведь часто бывало, что, добравшись на место назначения, они просто смеялись и, не брав ничего, бежали обратно, а по дороге играли в догонялки. Господи, сколько выговоров им из-за таких выходок делало начальство. Не проходило и месяца, чтобы они не драяли замок до блеска. А потом спорили о том, кто виноват, за что им влетало ещё больше. Хотя оба знали, что в следующий раз опять пойдут вместе. За столько лет у них уже появился не один план побега в экстренной ситуации и не одно потайное место, о которых вряд ли кто-то ещё догадывался.       Зато именно в те моменты они были счастливы. Это была та самая беззаботная юность, о которой так любят рассуждать люди. А утром они опять становились солдатам, у которых на день была поставлена одна-единственная задача — дожить до следующего утра.       Он сам знает, что эта девчонка иногда была невыносима. В спорах, которые выводили Жана из себя, её мог превзойти разве что Йегер. Они доказывали друг другу что-угодно. Иногда складывалось впечатление, что никто уже и не помнит, по какому поводу завелись, а им важен сам принцип. Но при этом никто из них никогда не мог обижаться долго. Час, два и кто-то точно сдавался.       В ней была та самая доброта и непосредственность, которую так редко можно встретить в мире. Жан всегда помнил, что, когда умер Марко, именно Саша была тем человеком, который поддержал его. Она не успокаивала, не рассказывала небылицы — она просто была рядом. Молча сидела и не задавала ненужных вопросов. А когда парень хотел высказаться, то внимательно слушала и легко улыбалась. Он знает, как Саша тогда хотела плакать, как плакала, когда была одна, и он ценит каждое из тех мгновений, когда она была рядом.       От этих мыслей Жану становится ещё больнее. Он даже не хотел предполагать, что всё может так обернуться. В нём уже вселилась вера, что раз эта девочка выжила в передрягах за столько лет, то и до конца они смогут дойти вместе.       Из глаз катятся слёзы, а голову опутывают воспоминания многолетней давности.       Парень сидел возле окна в своей комнате увлечённо рисовал какие-то наброски. Казалось, что ничто не может испортить такую уютную атмосферу в выходной день. Но, видимо, не все думали так. Нарушив всю гармонию, в комнату ворвалась Саша. Она едва успела закрыть за собой дверь и, быстро поздоровавшись, с разбегу кинулась на кровать Жана. Сначала тот пытался спокойно исподлобья наблюдать за этим со стороны, надеясь, что девушка скоро поймёт, что здесь её вряд ли будут развлекать. Но когда та начала обустраиваться, попутно перекладывая всё, что захотелось, у парня явно сдали нервы: — Тебя не учили, что вламываться в чужие комнаты нельзя и разваливаться в них тоже?       Но девушка беззаботно проигнорировала всё, сказанное выше, и поэтому примостилась, на кровати поудобнее. — А ты что опять свою ненаглядную рисуешь? — Не твоё дело, — резко ответил парень, на что девушка лишь усмехнувшись цмакнула и закатила глаза. — Жан, когда же ты успокоишься? И сам уже понимаешь, что тебе там мало что светит. — Слушай, тебе заняться нечем и ты пришла про мою личную жизнь поговорить? Тогда милости прошу — дверь там.       В такие моменты парня тянуло выставить эту девчонку в коридор. Но и эти слова словно прошли мимо подруги и она продолжила свои рассуждения: — Просто ты скоро, кажется, всю бумагу на её портреты изведёшь. Природу рисовать было бы и то эффективнее.       Парню уже всё это осточертевало и он решил принять тактику — если не обращать на неё внимания, то скоро ей самой надоест. Но тут Саше в голову пришла новая идея: — Слушай, Жан, а у тебя же есть, что выпить? — И не думай, — ответил парень, не отрывая глаза от альбома. — Та ладно тебе, я сейчас найду, — быстро ответила девушка.       Жан не сразу сообразил действия девушки, но потом было уже поздно. Он успел крикнуть лишь отрывистое: «Нет!» — как та уже открыла ящик стола и замерла.       Сейчас Жан понял, что уже что-либо предпринимать нет смысла. Девушка спокойно достала из ящика не малую стопку рисунков и начала медленно перебирать их. Все они были сделаны очень аккуратно и даже местами приукрашивали действительность. На каждой бумажке была нарисована одно и та же девушка. И именно она сейчас рассматривает свои портреты и хочет задать парню один-единственный вопрос: — Зачем?.. — Саша, я…       Парень не знает, как это объяснить. Он сам только сейчас осознал, что перестал рисовать Микасу ещё в армии, и с тех пор большинство его работ посвящались лишь этой девушке. Жан никогда не задумывался, сколько портретов могло накопиться, ведь всегда складывал их в этот ящик машинально. — Знаешь, я, наверное, пойду.       Саша оставила всю пачку на столе и быстрыми шагами вышла из комнаты. А парень остановился на месте. Он не мог поверить своим же мыслям. Он влюбился? В эту раздражающую девчонку?       Да. И ещё очень давно. Ещё в кадетском корпусе, когда имя Саши Браус чаще всего ассоциировалось с проблемами. В ту, которая так настойчиво доказывала мелочи в готовке и веселила весь отряд своими выходками. Которая так искренне радовалась на тренировках, когда опережала кого-то. Которая так до дрожи боялась потерять друзей в битвах.       И Жан знает, что главное сейчас — это догнать её. Он срывается с места, чтобы успеть пока она не ушла далеко. Но входная дверь опередила его, резко распахнувшись. В комнату с таким же стремлением ворвалась и сама Саша.       Секунда. В этой секунде они хотят понять все чувства друг друга, что вот-вот вырвутся наружу.       Рывок. Расстояние сократилось в один миг. Они сами не знают, кто был инициатором этого поцелуя, но теперь уже нет разницы. Безусловно, у них ещё достаточно вопросов, но кого волнуют слова? Они получают все ответы в одном прикосновении — таком родном, близком… Тогда никто не думал о том, что будет потом. Даже через минуту, если кто-то пройдёт мимо и увидит эту картину. Сейчас они хотят просто быть рядом и чтобы этот момент длился как можно дольше. Разве он мог подумать, что когда-то сможет признаться в своих чувствах? А она разве могла надеяться хотя бы на один шанс взаимности?       В его комнате до сих пор полно её вещей, которым Саша каждый раз находила новое место. А на столе валяются несколько рисунков… Он до сих пор чувствует её запах, как будто она была тут несколько минут назад.       Жан помнит всё. Каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждую ночь, проведённую вместе. Иногда ему казалось, что их и правда скоро прибьют за столько опозданий на утренние тренировки по особо важным причинам. Но разве в те моменты они могли думать о чём-то, кроме друг друга? Поэтому, конечно, изо всех сил старались сдерживать смех, пока их отчитывали.       Но всё равно так часто ночью они старались сбежать из штаба хотя бы не на долго. Зимой, конечно, их было гораздо легче вычислить по следам, но иногда Ханджи на это закрывала глаза и лишь усмехалась такой безумности детей. Но больше всего им везло, когда дежурил Конни и он демонстративно делал вид, что не видит их, а в любой заморочке пытался помочь.       Сначала Жан и не думал, что сможет подружиться с этим беззаботным парнишкой, но после он стал для него самым настоящим другом, которого ему так не хватало. С ним можно было поговорить, посидеть весело, не думая о том, что будет правильно сказать, и при этом он никогда не выдавал их. На это всё парень только улыбался и желал удачи. Конни был единственным, который знал, а не просто догадывался, о их с Сашей отношениях. Он понимал, где они пропадают после отбоя и никогда не говорил о том, что девушка уже почти переехала в соседнюю комнату…       Жану самому больно от таких воспоминаний, но он не собирает это забывать. Ведь, если он забудет, то кто тогда будет помнить о той весёлой девушке, которая так любила свободу? Она хотела жить, хотела быть счастливой, просто случай всё расставил по-другому…       Мы не в праве забывать о тех, кого с нами уже нет.