The Bowery, whiskey neat, it ain't me.

Я не смотрела вниз, стоя у края на крыше одного из самых известных отелей Нью-Йорка. Тишина, которая здесь рождалась, умирала на пару этажей ниже, где в свою очередь оживали звуки города. Это было даже странно для меня - не смотреть вниз, ведь я всегда оцениваю риски. Но здесь было бетонное ограждение, похожее на то, что я выстроила вокруг своего сердца. Моих голых плеч касался прохладный ночной ветер, на этой крыше все было прекрасно, даже ощущение наступающей осени. Я наклонилась вперед, и кожа рук встретилась с шершавым холодным бетоном. Мурашки тут же пробежались по всему телу, и я машинально обняла себя ладонями в попытках согреться. Этот вечер мог бы быть самым прекрасным в моей жизни. Потрясающее черное вечернее платье в пол, бокал чистого виски и цветные фонарики, развешанные по всей крыше. - Это все так не в твоем стиле, - улыбка коснулась моих губ. Не оборачиваясь я уже знала, что он в шикарном вечернем костюме, уперевшись плечом в стену, держал руки в карманах штанин. Делал ли он так когда-нибудь? Я понятия не имею. - Откуда ты знаешь, что в моем стиле? - вопрос сорвался раньше, чем я смогла подумать. Сорвался и повис в воздухе, как огни этого невообразимо большого города. Он медленно надвигался в мою сторону. - Я не знаю, но в этом и смысл, - ухмыльнулся мужчина, - Ведь и ты не знаешь, ухмыляюсь ли я так, как это делал Джексон. Это ведь от него? Я опустила голову, прекрасно зная, что он воспримет это как согласие. Что мне оставалось делать, совсем его не зная. Через секунду подняв глаза, я взглянула вдаль и задумалась, погружался ли этот город когда-нибудь в темноту. В такую темноту, в которой была я сама. - Почему я здесь? - он подошел и стал рядом со мной, повторив мою позу, - Ведь с таким же успехом на моем месте мог бы быть Рэтбоун. Или кто там еще занимает все твои мысли. Это было так близко, так похоже на него. Выкинуть что-нибудь саркастичное, из ряда вон выходящее, чтобы подчеркнуть незначительность момента. Где-то вдалеке включились сирены, и мне показалось, что они оповещали меня о моем провале. "Беги, беги, ты никогда не будешь достойна!" - Мои мысли в последнее время занимаешь ты, - я снова его перебила. Я бы никогда не позволила себе такого. Там, в реальной жизни, - Хотелось, чтобы все было реально. Его смех разрушил и без того шаткую атмосферу безразличия и спокойствия. - Поэтому ты выбрала крышу Нью-Йорка ночью и эти официальные костюмы, - это не был вопрос. Утверждение, констатация факта. Я всегда буду для него глупой. Где-то там заиграла песня "It ain't me", - Ты додумала что-то вне этой крыши? Издевается. - Бауэри, это отель Бауэри, - со стороны могло показаться, что я оправдалась. Но мой голос даже не дрогнул. Я смотрела куда-то в темноту среди этих обезличенных огней высоких небоскребов, ветер колыхал локоны моих волос, выбившихся из небрежно заплетенной косы, - Чистый виски. - Что? - он недоуменно на меня посмотрел. А я не могла сделать того-же. Я его попросту не знаю, не смогла бы увидеть, как хмурится его лицо, как оно озаряется улыбкой, как сидит на нем этот чертовски идеальный костюм. Сводящее с ума обременительное молчание повисло в воздухе. А тишина ломала стены. Его и мои. - Я расстался с девушкой, в здании все те, о ком ты так беспокоилась, но я здесь, с тобой, - он вдруг оттолкнулся и подошел сзади, - Что я тут делаю? Что мы тут делаем? Запинка была еле заметной, но не для меня. Я же сама ее придумала. - Что... что мы делаем? - его руки по обе стороны от меня были напряжены и сжимали бетон до побелевших костяшек. Это все, что я видела. Все, что могла представить. - Зачем ты задаешь вопросы, на которые я не знаю ответа? Во мне было столько эмоций, столько нерожденных чувств. Между нами было столько неосуществленных прекрасных моментов любви. Моментов, которые никогда не станут реальными. Это был словно выкидыш. Недоношенная любовь. Не о чем переживать, ведь еще ничего толком не успело во мне вырасти. Но болезненно ноет, словно вырвали с корнем, уничтожили, отобрали. О нерожденной любви не плачут. О несостоявшихся чувствах не вспоминают. - Я могу сделать все, что угодно, ты же знаешь, - его шепот прямо над ухом был словно порывом холодного ветра. Он заставил меня болезненно закрыть глаза, наслаждаясь тем, чем наслаждаться я не имела права. Приближалась безжалостная осень, - Так почему мы стоим на чертовой крыше и обсуждаем всякую чепуху? - Ты же знаешь, что сейчас весна, - слова будто застряли в горле, но я должна была, обязана была сказать, - И я хочу жить реальностью. Позволить себе мечтать о тебе выше моего достоинства. Ты останешься тут. Резко обернувшись, я с трудом смогла вспомнить его лицо. Серьезное безразличное лицо, не выражающее абсолютно ничего. Моя ладонь скользнула по его щеке. - Who's gonna walk you through the dark side of the morning?* - казалось, что во мне нет больше ничего. Только бетонные стены, которые я возводила одну за одной. Но внезапно скатившиеся слезы выдавали мою реальность. Я страдала. И это разрывающее страдание невозможно было унять одной фантазией, - Grateful, I'm so grateful it ain't me.** Ветер становился все холоднее. Он заставлял бумажные фонарики биться друг об друга так, как бились во мне все эти несостоявшиеся моменты нашей близости. Дрожащими руками приподняв полы своего потрясающего платья, я оглядела это место еще раз и вдруг поняла, почему не вернулась на тот пляж, почему это было совершенно новое место. Место, которое было создано специально для того, чтобы никогда сюда больше не вернуться. Место, где я оставлю навсегда свои желания. Вместе с ним. Обойдя его, я поспешила к двери, за которой меня ничего не ждало. Бауэри. Чистый виски. Это не я.