Вместе/Всегда.

После ритуала меня бомбило с месяц, магии было столько, что энергии в буквальном смысле некуда было деваться. От ее избытка мои и так длинные красные волосы, отрасли до состояния Рапунцель, представляете как удивились мои соседи по комнате? Вытянулось тело и наросли новые мышцы, обострились зрение, обоняние, слух при чем они не уступали тем, что возникают при частичной трансформации в дракона. Моя вылазка не осталась незамеченной, ну, да два дня слишком долго чтобы Директор и Северус не заметили пропажу национального достояния. Да и друзья волновались и их поведение выдавало нервозность. Позвать на беседу, меня не позвали, но как смотрели! Аля, я знаю, что ты знаешь о том что я знаю! Да еще с таким укором. Мой же личный ужас как цербер бдил, следил, преследовал, видимо директор осерчал и поставил Северуса нянькой и охраником. Сколько же отработок мне влепили, месяца на три. Зато с уверенностью могу сказать, что научился резать правильно всякую мерзость, заучил все пакостные игредиенты, что то выделяют веселящий газ, вызывают слезы, обливают разбавленной кислотой, вызывают сыпь, раздражения, заставляют выпадать волосы, даже если те на приличном расстоянии. Ох как визжала Гермиона, когда в гостиную вошел лысый, без бровей и ресниц яйцеголовый инопланетянин. Теперь я хожу к своему зельевару, как на войну. В респираторе, очках, лыжной маске, перчатках, закрывающей всю поверхность кожи-одежде и самое главное шапочке! Одно хорошо Герми напомнила, что я вообще-то метаморф и могу приказать волосам отрасти вновь. Правда теперь у меня на голове коронный Поттеровский черный ёжик. Который я временно не могу поменять на что-то другое, из-за обработанных магическими испарениями луковиц. Единственный вариант Школьный колпак. Хоть и выглядел я как чучело и чмошник, но провоцировать болезненные воспоминания у Сева не хотелось. И как бы надо мной не ржала вся школа, я лишь лицедействовал и улыбался вместе со всеми. Одно непонятно, Сев помоему, так ничего не заметил. Да и на отработках не обращал на меня внимания, уткнувшись в проверку эссе, что странно, но задевало. Казалось бы он здесь рядом, только протяни руку. Но безучастность ранила. Я продолжал пыхтеть над очередными препарируемыми лягушками или потрошил тушки крыс. После таких вечеров, хотелось побыть одному и напиться сидя перед камином и смотря на горящие поленья. Так, я облюбовал ту гостиную в родовом особняке одного из основателей. Туда меня переносил Лари эльф Поттеров. Сколько бокалов я разбил в ярости, шипя от бессилия, злости и обиды не счесть. Единственное, что хоть как-то помогало забыться, это разработка моих артефактов. Так я создал таки, свою летающую доску Марти Макфлая. Прообразом был Сноуборд, он не позволял выпасть или окончательно перевернуться, лишь на виражах, воздушных бочках, или смертельных петлях, еще были чары климат контроля и шарообразный щит от непогоды. Как итог я произвел демонстрацию своего изобретения летая по коридорам Хогвартса, пока не началось массовое паломничество из ребят со всех курсов с просьбой "Дай покататься", ну или в моем случае "полетать". Пару раз налетели на Филча, сшибли доспехи, сорвали несколько картин, протаранили профессора МакГонагалл, но та была бессильна. В правилах школы нет запрета на передвижения по коридорам на летающих досках, есть лишь на метлах и коврах. Но нервы профессорского состава сдали, когда я сшиб Снейпа. Я не сразу осознал на кого налетел, но когда обнаружил себя лежащим поверх профессора, уткнувшись тому в шею и с упоением неосознано на рефлексах и инстинктах втягивая его естественный, такой знакомый и родной запах тела. Опомнился лишь почувствовав его горячее хриплое и болезненное от удара дыхание, шевелящее на моей макушки волосы, с которых спал маскирующий колпак. Над головой раздался надсадный голос требующий слезть. Я оперся по бокам и приподнял свой торс в попытке встать и перекатиться, но замер, наши взгляды встретились. Дрожь прошила все мое тело, так рядом, так близко. Только теперь я ощутил все его мышцы, теплое даже сквозь одежду тело, лежащую на спине ладонь. Миг и глаза яростные, ненавидящие. Он скинул меня с себя, причем с такой силой и необузданной яростью, что я влетел спиной в ступени лестницы, больно до вышибания духа ударяясь. -Поттер! Ну конечно, такой же как отец! Наглый, самонадеянный... Он готов был убить. Я видел это в его взгляде, а ещё себя взъерошенного, как воробей сжавшегося в страхе подростка. Покорно закрыв глаза, я стал ждать, но в тот миг когда он достал палочку, его окликнул Директор. - Северус, что тут проис... Запал моего профессора спал, а марево ненависти развеялось, решив приоткрыть веки, увидел в глазах обращенных на держащую в руке палочку ужас, причем такой безграничный и животный. Сердце прошила боль. Пока директор не дошел до нас каких-то двадцать метров, я привозмогая боль, что прошила все тело железным штырем, подошел к любимому, лаского положил руку на его ладонь, держащую палочку, крепко сжал ту и медленно отвел так чтобы конец волшебной палочки смотрел в низ, при этом другой рукой придерживая поникшего в миг профессора за плечи и смотря в сияющие сожалением, пониманием, что мог натворить и болью глаза. Не выказав своим взглядом укора, я уверенно смотрел в его черные полные потерь туннели глаз и незаметно кивнул, сжав в болезненну гримасу губы, от этого столь малого движения, приманив треснувшую поперек доску. Я стараясь держать спину ровно и не издавать болезненных стонов, мерным шагом пошел в сторону больничного крыла. Стараясь не обращать внимания на происходящий позади разговор и главное не потерять от болевого шока сознание. Как я дошел не знаю, помню лишь как начал оседать переступив порог. Я провалялся в постели два дня. Выпивая гадкий вызывающий рвоту одним запахом, не то что черной жижей рвоту, Костерост и валяясь обмазанный какой-то пахучей дрянью, что лечит гематомы и ушибы. Из-за запаха жгло в глазах, они ужасно слезились, если бы не Гермиона притащившая из библиотеки книгу про разновидности оборотней, я бы сошел с ума. Выйдя из лазарета направился на ужин в большой зал, Северус выглядел осунувшимся, с круглыми синяками под глазами. Я понимал, ну конечно, кто кроме него, варил те снадобья, мази и притирания как не он. Как бы то ни было, но доски я размножил с помощью трансфигурации и поддерживающих трансформацию рун. Досок вышло штук сорок, все их я сгрузил в кладовку для метел Мадам Трюк. Какой она бросила жалобный взгляд сначала на меня, а потом на старые ещё каким-то чудом летающие веники, которые видели на себе, не то что Реддла, самого Дамблдора! Ох и выйдет боком мне эта жалость! До рождественских каникул я работал как на конвейере, раз метелка, два метелка, три метелка и так до сороковой, по десять на каждый факультет. Мороки было ужас, сначала их нужно было вымачивать, для этого экспериментировать с зельями, потом пришлось заложить в метлу псевдоразум, управляемые чары полета, щиты, подушку безопасности, согревающие, замирающие в пяти сантиметрах от земли, не дай Моргана кто войдет в штопор гоняясь за мячом. Намучился слов нет, но сияющие глаза профессора и лучащиеся счастьем глаза детей дарили тепло. Так я и жил до Йоля, или по маггловски до Рождества.