Страшные сказки Железного леса

Сколько они себя помнили, в их жизни был только лес. Ярнвид, Железный лес — так называлось это место. Почему лес называли Железным, никто не знал. Это был непроходимый, дремучий, всегда заснеженный лес Йотунхейма. Весна и лето здесь пролетали так быстро, что даже не успевала хоть немного нагреться вечно холодная и мерзлая земля. На деревьях вырастали мелкие листья и почти сразу же опадали. Они не помнили ни матери, ни отца. Лишь отрывками. Лишь иногда, в детских воспоминаниях возникали родные, светлые образы. Такое далекое, почти забытое тепло и родительское участие. Повзрослев, они начали понимать и верить в то, что родители их занимались магией и ведали тайными знаниями. А еще понимали — они не такие, как те существа, что окружают их, они другие, ни на кого не похожие. Для всех чужие. Их боялись. Их не любили. Две маленькие сестры-погодки сами выживали в небольшой хижине посреди дремучего непроходимого леса. В Йотунхейме всегда было холодно. Почти всегда была зима. Но девочки не мерзли, такова была их природа. То, что среди леса живут две маленькие белокожие, не похожие на йотунов девчонки, не было тайной для жителей соседней деревни, великанов-йотунов. Довольно часто охотники или женщины-собирательницы пригодных для пищи плодов холодной земли, видели хижину в чаще и детей, которые собирали хворост или пытались охотиться на мелких зверушек. Но никогда, ни у кого не дрогнуло сердце при виде этих несчастных, полуголодных маленьких созданий. И не понятно было, отчего так — то ли черствы сердцем йотуны были, то ли ведали что-то злое о девочках тех, и суеверный ужас не пускал в их сердца участие и жалость к двум сиротам. Когда сестрам исполнилось одиннадцать и десять лет, случилось то, что полностью изменило их судьбу. Однажды ночью, старшая — Ангрбода, разбудила младшую — Лаувею. — Сестра, вставай! Слышишь? Лаувея, устав за день, еле разлепила глаза. — Ангрбода, что ты хочешь? Еще рано, я хочу спать. — Быстро одевайся, пошли! Лаувея поняла, что сестра не отстанет и, нехотя поднявшись, начала одеваться. Девочки знали, что в мире Йотунхейма уже очень давно идет война. В войну эту втянуты были многие миры Иггдрасиля. Отголоски войны и страшных битв были иногда слышны даже в непроходимой лесной чаще. Но ни разу им не приходилось видеть воинов или сражения. Необитаем был их лес, слишком густо росли деревья вокруг. Но в ту ночь на крошечной поляне, недалеко от их хижины сошлись в смертельной схватке самые великие маги миров Иггдрасиля. Конечно, сестры об этом не знали, а по малолетству были слишком любопытны. Взору девочек открылась ужасная и завораживающая картина: на заснеженной, освещенной йотунхеймской огромной луной, серебристой поляне бились великие воины-маги. Один из них был статным морским великаном и повелевал он водной стихией. Второй, казалось, был соткан из пламени — огненный великан Муспельхейма. Третий, инеистый турс, был ловок и силен, шутя повелевал он ветром и холодом. Четвертый — горный каменный великан, по мановению руки его дыбом вставала земля. Четыре мощных стихии сражались, не уступая в силе друг другу — огонь, вода, земля и ветер. Сестры зачарованно смотрели на эту битву. Было страшно, но не было сил не смотреть и убежать от этого ужаса как можно дальше. Земля дрожала под ногами. То начиналась, то утихала буря. Брызги воды и осколки льда иногда долетали до укрытия. Всполохи огня ослепляли глаза. А потом раздался мощный, оглушительный взрыв и сестры упали в снег. Первой очнулась Лаувея. Она увидела лежащую на снегу сестру и растолкала ее. Вокруг уже занималось утро, и первые лучи холодного йотунхеймского солнца освещали верхушки деревьев. Но Лаувея увидела, что посреди поляны, на которой шло сражение великих воинов-магов появилось яркое свечение. Взявшись за руки, сестры, несмело ступая, пошли к озарявшему лес, яркому свету. * * * Лучи утреннего солнечного света нещадно били в глаза, впрочем, как всегда. За десять лет счастливой и почти безмятежной жизни рядом с любимым братом, Тор привык к этому. И просыпался иногда раньше Локи. Жмурился, пытался еще поспать. Но солнце и утро всегда побеждали. Тор лениво потянулся и посмотрел на спокойно спящего рядом короля Асгарда. За эти десять лет Локи почти не изменился. Конечно, стал шире в плечах, на руках проступали крепкие мышцы, стал более жилист, подтянут. Но был все так же изящен и гибок, а лица не коснулась ни одна морщинка. Все так же юн, все так же прекрасен. Тор тоже не старел, но в этом ему помогали яблоки из сада Идунн. А Локи яблок не ел. И это была еще одна загадка для Тора, которую он, впрочем, и не собирался разгадывать. Громовержец тихонько стянул до пояса легкое одеяло, которым были укрыты оба, и продолжил беззастенчиво разглядывать своего любимого. Провел пальцами по груди, слегка задев соски. Локи во сне улыбнулся. — Не просыпаешься, ну хорошо, — Тор приподнялся и провел языком по груди Локи, поочередно лаская соски. Руку опустил ниже, под одеяло и погладил уже начавшую набухать плоть младшего. — Спишь, значит? С губ Локи сорвался тихий стон, но он все так же лежал с закрытыми глазами, притворяясь спящим. — Притворяйся дальше, — Тор начал целовать шею, чуть прикусывая, а рукой лаская внизу, под одеялом. — Тор, это просто невыносимо, — простонал Локи, — я хотел еще поспать. — Да? А он против, — Тор сильнее сжал его плоть, чувствуя, как утреннее желание все же побеждает сон мага. — Он всегда против, — улыбнулся Локи и распахнул глаза, которые светились в утренних лучах изумрудной зеленью. — Спи дальше, тебе все снится, — Тор навис над Локи, опираясь на локти и уже покрывал легкими поцелуями лицо и губы любимого. — Я сдаюсь, — Локи обвил руками широкие плечи Громовержца, — ты же знаешь, я всегда сдаюсь, когда ты рядом. Тор спускался все ниже, покрывая поцелуями грудь и живот Локи. Откинув одеяло полностью, он не спеша раздвинул стройные ноги и огладил внутреннюю поверхность бедер, а затем, наклонившись, начал целовать, чувствуя, как Локи прошивает мелкая дрожь желания. Лизнул набухшую головку, а руку опустил ниже, лаская между ягодиц. — Сдаешься? Или еще поспишь? — Не посплю, — простонал Локи, — сдаюсь. В то же мгновение пальцы Тора, ласкающие внизу, стали скользкими от масла. — Вот и молодец, — Тор поднялся и начал целовать губы брата, очень медленно, как бы смакуя, проникал языком все глубже, пока у Локи совсем не сбилось дыхание. Маг просто плавился под настойчивыми ласками Громовержца, сон давно улетел, и хотелось только одного — чувствовать Тора внутри, принадлежать только ему, быть только с ним. Только Тор дарил ему столько любви, нежности и тепла, сколько не мог дать никто и ничто. Ни в одном из миров. — Локи, не спи. — Я думаю. — О чем? — О том, что люблю тебя, мне с тобой хорошо. Тор пристально посмотрел в глаза мага. — Я знаю. Я тоже люблю тебя больше жизни, Локи. Тор медленно, чтобы не причинить боли, вошел. С губ Локи сорвался стон. — Люблю тебя, — повторил Тор. А дальше не хотелось уже говорить ни о чем. Только сладкие стоны срывались с губ. Только жаркие поцелуи ласкали тела. И весь мир вращался вокруг двоих, здесь и сейчас. * * * Посреди небольшой поляны, озаряя округу ярким свечением, лежал какой-то предмет. Одинокая жизнь в лесу давно научила сестер ничего не бояться. Подойдя ближе, они увидели шар. Внутри него, как будто играли разноцветные светящиеся волны — серебристые, голубые, зеленые, золотые. Девочки зачарованно смотрели на волшебную игру шара и не могли оторвать взгляда. Потом они посмотрели друг на друга и сказали: — Вместе! Дружно наклонившись, Ангрбода и Лаувея одновременно прикоснулись к невиданному чуду. Яркая вспышка озарила лес, вздрогнула земля, подул ветер. Сестры держали шар и смотрели друг на друга широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Они хотели его отпустить, но не смогли, он словно прилип к ладоням. Вдруг шар начал таять, а по детским рукам побежали тысячи сверкающих искр. Когда шар исчез в их руках, обе девочки, лишившись чувств, упали в холодный снег. Сестры выросли и стали настоящими красавицами. Ангрбода была высокой и статной. Густые каштановые волосы обрамляли лицо с чуть широкими скулами, а глаза были темно-синими, как йотунхеймское вечернее небо. Лаувея была ростом чуть ниже и более тонка в кости. Смоляные волосы спадали тяжелыми волнами на изящные хрупкие плечи. Черты лица были тонкими, а глаза светились, как два изумруда. Окружающие йотуны все так же чурались их и старались обходить жилище ведьм стороной. Их считали ведьмами. Ведь девушки не были похожи на рослых синекожих йотунш. Лишь одна старушка из соседней деревни иногда подходила довольно близко, но в дом не заходила. Она и поведала девушкам, что не любят их здесь не только за то, что живут особняком в лесу и ни с кем не общаются, но и за то, что внешне похожи они на асинь или ваниек, на жительниц миров, с которыми йотуны враждуют уже давно. Когда Ангрбоде исполнилось восемнадцать лет, а Лаувее — семнадцать, в соседней деревне произошло несчастье: сгорели сразу несколько домов и несколько семей йотунов остались без крова. Кто-то пустил слух, что это проделки лесных ведьм, — так называли сестер в деревне. Мужчины-йотуны, вооружившись кто чем, взяв в руки факелы, направились в лес наказать виновных. Ночью, когда сестры спали, их деревянную хижину подожгли. Когда Лаувея вскочила с постели, было уже поздно — сквозь деревянные стены пробивался огонь, трещала крыша, из-под дверей вырывались языки пламени. А снаружи слышался смех и радостные крики. Ангрбода тоже вскочила. — Лаувея, что происходит? — закричала она, испуганно оглядываясь вокруг. А потом увидела: младшая сестра стояла посреди дома и выпускала из рук мощные потоки воды, которые окатывали стены и тушили огонь. — Чего ты сидишь? Помогай! — Но как… Как ты это делаешь? — Ты просто должна захотеть! И Ангрбода поняла… Вместе они потушили пожар в считанные секунды. А потом вышли целые и невредимые к удивленно притихшей толпе йотунов… * * * — Локи, мне казалось, ты уже забыл и думать об этом. Зачем тебе идти в Йотунхейм? — Тор лежал рядом с братом и перебирал его темные пряди. Локи лежал на спине и мечтательно смотрел в потолок. — Тор, я никогда не забывал. Я все помню. Просто дел было много, ты же знаешь. Все откладывал, но не забыл. — Но скажи мне, зачем? Почему ты не можешь жить спокойно? Даже я стал более равнодушен к походам и битвам. А ты все не угомонишься. — Тор, как ты не понимаешь? Я хочу уничтожить Железный лес и эту Ангрбоду. — Она тебе больше не навредит, сюда ее никто не пустит. — Тор, ладно, уговорил. Я просто посмотрю и вернусь. — Локи, ты неисправим. Но один ты туда не пойдешь.