Момент столкновения (Moment of Impact)

      – Нет-нет, не вставайте, мистер Поттер!              Гарри был безмерно благодарен своему декану за чисто деловое отношение к происходящему. Меньше всего ему сейчас были нужны беспокойные охи и ахи. Поставив на стол свою сумку, она вынула из кармана мантии палочку.              – Я собираюсь проведать Северуса, – сообщила она. – Он вовсе не умеет принимать помощь, поэтому будьте добры игнорировать крики и звуки бьющейся посуды.              Она миновала гостиную, и меньше чем через минуту Гарри действительно услышал повышенные голоса. Слова Снейпа он разобрал ясно:              – Я же сказал Альбусу, что со мной все замечательно, Минерва! Я бы просто хотел немного поспать – всю ночь, знаете ли, глаз не смыкал, помогая строить планы по уничтожению человечества!              – Прекрасно, Северус. Отдыхайте. Просто крикните, если соберетесь в душ, и я помогу вам со всеми этими пуговицами: Поппи уверила, что к вашим пальцам полная чувствительность не вернется по крайней мере до завтра.              Это заявление сопровождалось ударом чего-то твердого о стену, после чего дверь быстро закрылась и послышалось… насмешливое фырканье?              Гарри на ум пришла устрашающая мысль: не собирается ли профессор МакГонагалл предложить подобную помощь ему самому? Правая рука висела безвольной плетью, но он принялся сгибать и разгибать пальцы левой. Казалось, они были вполне в рабочем состоянии и оцепенели лишь незначительно.              Но его декан и словом не упомянула уборную, когда пять минут спустя вошла с подносом, медленно парящим перед ней в воздухе. Кроме чая на нем были всевозможные печенья и другие сладости. Налив ему чаю, она вопросительно указала на молочник. Гарри кивнул, и она добавила в чашку молока.              – Один, пожалуйста, – попросил он, когда очередь дошла до сахара. Помешав напиток, она отставила его в сторону и безо всяких предупреждений переместила Гарри, чтобы его ноги оставались распрямленными, но сам он оказался в сидячем положении. После этого она вручила ему чашку и положила на блюдце несколько печений.              Гарри откусил кусочек песочного коржика и сделал глоток чая. Горячая жидкость словно пронеслась по всему телу, а кончики пальцев начало покалывать.              – Что вы сюда добавили? – подозрительно спросил он, ибо и ощущение, и горьковатый привкус были ему смутно знакомы.              – Миорелаксант, – ответила она безо всякого сожаления. – Поппи заявила, что с его помощью вы скорее встанете на ноги. Допивайте, мистер Поттер, – она обосновалась на удобном кресле и выбрала себе печенье. – Теперь к делу. Как я понимаю, вы выразили желание обучаться анимагии?              Вот этого он уж точно не ожидал. Когда Снейп успел обсудить с ней эту тему?              – Эм-м… вроде, да. Я имею в виду, да, я хочу. В коттедже я нашел интересную книгу по этой теме, но профессор Снейп забрал ее, – он честно пытался не допустить раздраженного тона – он ведь и не собирался жаловаться, верно?              – Естественно, забрал. Он понимал, что этим летом перед вами и так стоит слишком много задач, чтобы брать на себя еще одну. Кроме того, он настаивал, что ваше обучение – если вы все же решите встать на этот нелегкий путь – не окажется пущено на самотек, а будет проходить под руководством опытного взрослого анимага. Да, в прошлом году мы все очень гордились вашей внеклассной группой по изучении ЗОТИ, радуясь, что вы взяли образование в собственные руки, когда иного выбора не оставалось; но конкретно это искусство крайне не рекомендуется изучать самостоятельно. И да, на сегодняшний день мне известно, что ваш отец со своими друзьями устроили собственные, так сказать, курсы, что было чрезвычайно опасно.              – Профессор МакГонагалл, – спросил Гарри. – Откуда вы узнали, что я заинтересовался анимагией?              Она недоуменно посмотрела на него.              – Да ведь Северус тем же вечером вызвал меня по каминной связи сразу после того, как вы легли спать. В конце концов, это был лишь вопрос времени: мы просто ждали первых признаков интереса с вашей стороны. И ваш отец, и Сириус… К тому же мы достаточно долго обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что если вы овладеете анимагией, это может полностью исключить потребность в окклюменции.              – Исключить окклюменцию? Что вы имеете в виду? – Гарри был заинтригован.              – Насколько я понимаю, вы слишком успешны в закрытии сознания, накладывая блок практически на все свои чувства. Профессор Снейп обеспокоен, что вы можете буквально потеряться в своем закрытом состоянии: если некому будет вас вытащить, то вы останетесь закрытым… – она умолкла, не завершив фразы. – Так или иначе, анимагия заинтересовала его именно как более безопасная альтернатива окклюменции.              И профессор Снейп, и профессор МакГонагалл ранее предупреждали Гарри об опасных для жизни рисках анимагического преобразования. Почему же теперь она уверяет, что анимагия безопаснее окклюменции?              – Мы с профессором Снейпом провели эксперимент, – Гарри вновь обратил внимание на слова своего декана. – Я преобразовалась в кошачью форму, и он попытался меня пролегиллиментить. Даже при непосредственном зрительном контакте и безо всякого сопротивления с моей стороны он потерпел полный крах! Он абсолютно не смог меня прочесть. Ум животного существенно отличается от ума человека, а при нахождении в аниформе структура разума волшебника становится животной, – она хмыкнула. – А я-то подбрасывала ему такие заманчивые воспоминания: как охотилась на мышей в его шкафу с зельями, перепрыгивая с полки на полку; как однажды вечером после особенно долгого педсовета свернулась клубочком у него на коленях; как присудила баллы нескольким гриффиндорцам за их образцовую храбрость в схватке с троллем…              Гарри улыбнулся.              – Значит… поскольку легиллимент не может проникнуть в разум животного, то мне не придется закрываться, если я смогу перекидываться в аниформу. Я смогу в корне прервать связь с Волдемортом.              К ее чести, профессор МакГонагалл едва ли вздрогнула при использовании имени Волдеморта.              – Именно, мистер Поттер. По крайней мере, так считает профессор Снейп. Однако вы должны понять, что лишь немногие волшебники способны овладеть этим искусством. А из тех, кто способен, некоторые отказываются продолжать обучение из-за того, что не могут комфортно сосуществовать со своим животным. У меня однажды был ученик, анимагическая форма которого оказалась акулой! И хоть форма превосходно соответствовала его личностным качествам, он жил вдали от океана. А преобразовываться в акулу посреди Шотландии… Мне пришлось наколдовать огромный аквариум, пока он не сумел вернуться в человеческий образ.              Гарри заволновался. А вдруг он станет земляным червем или медузой?              – Значит, выбрать свою форму невозможно?              – Абсолютно невозможно, мистер Поттер. Основным фактором является внутренний мир волшебника или ведьмы, но существуют и другие. Например, моя наставница в анимагии, Аделла Шафлботтом, приобрела репутацию ярой защитницы своих подопечных – неудивительно, что ее аниформой являлся медведь.              – А… а почему… – он сделал паузу. Говорить о крестном в прошедшем времени ему до сих пор было нелегко. Он понизил голос. – Почему Сириус перекидывался в собаку?              МакГонагалл внимательно посмотрела ему в глаза.              – У вас когда-нибудь была собака, мистер Поттер?              Гарри покачал головой: помимо Сириуса, прежний его опыт общения с собаками ограничивался Злыднем, бульдогом тети Мардж.              – Понятно. Что ж, одно из самых известных качеств собаки – верность. Сириус Блэк, хоть и добавил мне порядочно седых волос за время обучения на Гриффиндоре, был безгранично верен своим друзьям и однокашникам. Любопытно, что его анимагической формой стала дворняга, а не породистый пес. Он словно даже в этом отрекался от чистокровного общества, в котором был воспитан.              – Теперь ясно, почему Питер Петтигрю стал крысой, – проговорил Гарри. Его негодование по отношению к Хвосту возрастало каждый раз, когда его имя поднималось в том же разговоре, что и имя Сириуса. – А что насчет папы? Почему олень?              Профессор МакГонагалл посмотрела на Гарри.              – Иногда я забываю, Гарри, что вы никогда не знали своего отца. Те, кто знал и любил его, не нашли бы ничего странного в том, что анимагической формой мужчины, погибшего при попытке защитить свое дитя, оказался олень. Олень – защитник леса, который трепетно относится к собственным границам. Олень независим и горд, а в некоторых культурах олицетворяет чистоту.              – Мой Патронус – олень, – сказал Гарри, опустив взгляд.              – Мне это известно, мистер Поттер, – слегка улыбнувшись поверх чашки, ответила профессор МакГонагалл. – Довольно часто аниформа и Патронус соответствуют друг другу. Но это вовсе не обязательно. Иногда в становлении анимагической формы решающим элементом оказывается эмоциональная составляющая. Тот, кто искренно любит, может приобрести форму, больше напоминающую любимого им человека, чем его самого. Особенно часто это случается после трагической потери.              – А чтобы стать анимагом, нужно хорошо разбираться в трансфигурации, да? – Гарри запереживал, припомнив слова Дамблдора о том, что в трансфигурации он был не особо силен.              – Да, – прямо ответила профессор. – Теория и практика. Дополнительная практика значительно поможет вам, мистер Поттер. Вы умеете достигать успеха в том, к чему действительно стремитесь, поэтому я предлагаю вам на шестом курсе посвятить моему предмету больше времени и усилий. Если профессор Снейп решит, что настало подходящее время, то в этом году я возьму вас к себе в ученики. Есть еще один интересующийся с седьмого курса, но я думаю, что смогу уделить время обоим.              – Если профессор Снейп решит?.. – это напомнило ему о прощальной фразе Дамблдора, о поручении, которое он даст Гарри, если это позволит Снейп.              – Именно он принял на себя ответственность за вас этим летом, не так ли? А если обучение начинает несовершеннолетний волшебник, ему требуется разрешение взрослого. Обычно согласие дают родители или опекуны, – она покачала головой. – Но я не знаю, как именно директор намерен разрешить вашу ситуацию.              – Мою ситуацию? О чем вы?              – Разве Северус еще не поговорил с вами? – ее губы сузились в тонкую линию, когда Гарри отрицательно помотал головой. – Мистер Поттер, к Дурслям вы теперь навряд ли сможете вернуться. До сих пор считаетесь несовершеннолетним, поэтому вам нужен опекун. Так как вы обучаетесь в школе-пансионе, то с большой вероятностью эту обязанность возьмет на себя один из ваших преподавателей.              – Оу, – Гарри поразмыслил над ее словами и решил, что ничего особенного в этом нет – ведь до семнадцатилетия ему остается меньше года.              – Гарри, я была бы только рада официально принять эту роль, о чем и заявила профессору Дамблдору. Я уверена, что он вскоре обсудит это с вами, – она потянулась к своей сумочке и вытащила пергамент, перо и чернильницу. – А теперь займемся чем-то продуктивным, пока сюда не приковыляет профессор Снейп, слишком гордый, чтобы заблаговременно обратиться за помощью, – усмехнулась она. – Давайте составим список ваших врожденных качеств и попытаемся предугадать, какой могла бы стать ваша аниформа.              Гарри оживился. Это казалось интересным. Но, откровенно говоря, он уже немного устал от всего этого самоанализа, которым занимался с подачи своих профессоров.              – Это правда? Можно предугадать свою форму?              Она косо усмехнулась.              – В некоторых случаях. Лично я предполагала, что буду пумой: вообразила себя кем-то более яростным и экзотичным, чем простая домашняя кошка. И все же мои догадки не слишком отклонились от истины.              Следующие полчаса они заносили в список такие качества как верность, стремление защищать, порывистость, упорство и сострадание. МакГонагалл небезосновательно предположила, что за свою короткую жизнь Гарри потерпел так много потерь, что его аниформа скорее всего почтит память одного из тех, кого он потерял.              Гарри задался вопросом, может ли он стать собакой или оленем. Он предположил, что вероятнее всего окажется оленем, как его отец. Мимолетная мысль пронеслась в его сознании. Мама.              – Я так понимаю, что моя мать не была анимагом, – сказал он. – А вы не знаете, какой у нее был Патронус?              На лице профессора МакГонагалл появилось причудливое выражение и прежде чем ответить, она метнула быстрый взгляд в направлении прихожей.              – Нет, мистер Поттер, – покачала она головой. – Боюсь, это мне неизвестно.