Пленница.

      Она в клетке. Темнице. Что вообще бывает на кораблях? Ладно, назовем это темным сырым помещением, из которого ей никак не выбраться. Она сделала все, что было в ее силах. Теперь осталось лишь принять гадкую судьбу такой, какой она была, не пытаться что-либо изменить. Ах, и если бы только черт в голову не ударил, и она бы не вернулась на остров, возможно, ее друзья были бы живы. И Бен. Сердце больно сжимается при одной лишь мысли о нем.       Завтра и она умрет. Ее Ума решила убить самой последней, чтобы Мэл смотрела на смерть своих друзей и мучилась, страдала! А Мэл? А что Мэл? Аурадон совсем выбил девчонку из колеи. Она стала мягкой, нежной. И как бы она ни пыталась всем доказать, что она злодейка, никто ей не верил. Все видели, как Бен изменил ее.       И вот его нет.       А Мэл лежит на сырых досках, уже просто не в состоянии рыдать. Все что можно было, она уже выплакала. Осталось лишь противное чувство внутри. Отвращение к себе. К тому, кто она такая. Если бы она не родилась дочерью Малефисенты… Или, лучше бы она вообще не родилась. Именно такие мысли посещали ее сейчас.       Ей хотелось одного.       Умереть.       Она считала, что она действительно этого заслуживает, и никто не мог ее отвлечь от этих мыслей. Потому что рядом никого не было.       Кто-то идет.       Мэл слышит шаги, но никак на них не реагирует. Завтра утром она должна отправиться на корм акулам, но если ее убьют раньше - она очень даже не против. Надоела эта поедающая изнутри боль. Сколько можно?       Скрип. Дверца клетки отпирается, но кто входит - Мэл не видит. Хотя, можно итак догадаться. Черные сапоги, медленный, можно даже сказать развязный шаг, и омерзительная осуждающая насмешка, присущая только ему.       Гарри.       Ее яд. Ее наркотик. Ее спасение. Но она сама об этом еще не догадывалась.       Гарри подходит к девушке, слегка пинает ее в живот, дабы обратить ее внимание на себя. Но ей плевать. Она не чувствует боли. Разве что, кроме той, что буквально пожирает изнутри, доводит до такого состояния, что противно находиться в собственном теле.       Но Гарри лишь веселит вид девушки. Широкая улыбка расплывается на лице подростка. Он присаживается на корточки, рядом с лицом девушки. Крюком он прижимается к щеке Мэл, но не сильно, дабы не уродовать прекрасное девичье личико. Проводит по белоснежной коже, оставляя еле заметный, слегка покрасневший след. Прикусывает губу, а в глазах танцуют черти.       Он хочет ее.       Взять силой? Так не интересно. Лучше довести до такого состояния, чтобы сама умоляла трахнуть ее как следует. Лучший способ забыться - заняться умопомрачительным сексом. Со своим врагом.       И любовником.       - Господи, Мэл, - Гарри склоняется к лицу девушки. Проводит горячим влажным языком по ее щеке, - Ты бы себя видела! Такая раздавленная и такая... манящая, - рукой парень проводит по спине девушки. Майка подрана, куртка и подавно куда-то исчезла. Она холодная. Как труп.       - Уходи, Гарри! - голос слаб. - Пожалуйста, - сорвалась на шепот.       - "Пожалуйста"? А Аурадон не хило так на тебя повлиял. Где же Мэл, которая никогда не просила, лишь приказывала?       - Нет ее. Она умерла.       - Мы оба знаем, что это не так, - Гарри ложится на деревянный пол. Ему не зашкварно. Он просто хочет видеть лицо Мэл. Хочет, чтобы она смотрела на него. К тому же, он же не собирается вот так всю ночь лежать. Так, для вида. Выпуклой частью своей железной игрушки он вновь касается щеки Мэл, - Мы оба знаем что где-то там, в темных закоулках твоей якобы "светлой" душонки скрывается та самая грязная порочная Мэл. Та, которую я люблю. Та, которая любит только себя.       - Нет, Гарри. Можешь даже не стараться, - "старая" Мэл потихоньку начала просыпаться, но другая сторона девушки пыталась подавить ее.       Светлая сторона.        Гарри встает. Мэл меняет свое положение из лежачего в сидячее. А Гарри начинает ходить по помещению туда-сюда. Мэл глянула на дверцу. Она открыта. Казалось бы, путь к свободе. Но не хотелось ей этой свободы. Она предпочла остаться с Гарри. Она знает, что это огромная ошибка. Но это та ошибка, которую она жаждет совершить.       Который раз на одни и те же грабли? Миллионный. Каждый раз обещает себе, что больше не вернется к нему, но каждый раз все равно возвращается.       - Мэл, Мэл, Мэл, Мэл, - несколько раз произнес Гарри. Девушке нравилось, как он произносил ее имя. Гарри улыбается. Пошло, но так, как умеет только он. Она видит складку в уголках губ. Такую манящую. Парень опускается на четвереньки, и подобно коту, подползает к девушке. Устраивается ей между ног. Их лица в сантиметре друг от друга, но Мэл не хочет отстраняться. Наоборот. Он чертовски сильно манит ее, - О, Мэл.       Губами парень касается уголка губ девушки, оставляя там легкий поцелуй. По телу Мэл пробегает некая дрожь, будто сквозь ее пропустили разряд тока. В голове вспыхивают картины из прошлого. Секс. Наркотики. Снова секс. Гарри. Еле касаясь губами молочной кожи, пират подбирается к мочке уха. Мэл слышит звук удара железа о пол. Гарри выронил свой крюк из рук.       - Порочная девочка Мэл, - он прикусывает мочку, - Проснись, Мэл, проснись! Никто не сможет убить ту, кого я любил иметь в задницу каждую ночь, - Гарри заводит руку за спину дочери Малефисенты и резко притягивает ее на себя. Теперь она сверху. И чувствует как большой член парня упирается ей между ног, - А Бен тоже трахал тебя каждую ночь, как последнюю сучку? - Бен. Больная тема. Но от чего-то ей было уже не больно слышать его имя. Затуманенный взгляд, ядовито-зеленые глаза. В мозгах одна лишь похоть. Так умел только Гарри. Завести ее с пол-оборота. Это не была любовь, но это была страсть. Крыше сносная, сводящая с ума похоть.       - Нет, он даже и представить не мог, что секс до свадьбы существует, - их губы в миллиметре друг от друга, но они не целуются. Дразнят. Мучают.       - Ох, и как же такая похотливая малышка как ты жила без ебли? - Гарри пират. Он мог себе позволить употребление подобных слов. А вот Мэл уже почти и забыла о существовании мата.       - Очень-очень тяжело, - Мэл начинает двигать бедрами, а Гарри прикрывает глаза, чувствуя как она трется промежностью о его каменный член.       В голове сотни мыслей. Они словно пузырьки в шампанском. Так дурманят, сводят с ума. Хочется просто забыть обо всех рамках приличия и отдаться животным инстинктам. Заниматься сексом без боязни показаться шлюхой, извращенцем, быть не понятым. Они могли позволить себе это друг с другом. Мэл знала все слабые места Гарри. Гарри знал все о Мэл.       Одну руку она кладет парню на щеку. Ощущать трепет ее прикосновений было особенно приятно. Он закрывает глаза, шумно выдыхает. Держать себя в руках было сложно.       Но зачем держать себя в руках?       Большим пальцем девушка проводит по губам Гарри. Он издает хриплый стон, откидывает голову. Изгиб губ был прекрасен. Как и небесно-голубые глаза. Как и все в Гарри. Уголки вновь согнулись в улыбки, а парень распахнул глаза. Блядский взгляд из под густых ресниц. Так обычно смотрят девочки, либо мальчики-пассивы. Но Гарри никогда не скрывал своей шлюховской натуры. Ему было плевать с кем: парень или девушка, но с Мэл… С Мэл он чувствовал себя особенным.       Мэл нравилось, как он смотрит. Он слегка прикусил девичий пальчик и принялся его обсасывать. Играет с кончиком языком. Начинает брать глубже, но это ведь не член, чтобы насадить себя по самые глады. Но признаться, Мэл заводило то, что творил Гарри. И его поведение, будто он шалава подзаборная, тоже нравилось девушке.       Второй рукой она хватает парня за шею, слегка сдавливает. Гарри стонет, хрипло, сексуально. Мэл действительно знает, на какие кнопочки надавить, за какие рычаги потянуть. В общем-то, Гарри - это одна большая эрогенная зона.       - Ох, Гарри-Гарри. Какая же ты все-таки шлюшка, Гарри, - ее губы почти касаются его, обжигают горячим дыханием, но нет. Нельзя. Он должен сам сдаться.       - Да, крошка. Я такой, - и он сдался. Его грубые, но в то же время мягкие губы накрыли губы Мэл самым жарким и развратным поцелуем. Руки парня сжали ткань майки и просто разорвали ее на два куска. А под майкой - ничего.       Поцелуи дурманили обоих. В головах все поплыло. Все стало таким неважным. Гарри бесстыдно водит руками по белоснежному телу девушки, пока она стягивает с него красную жилетку. Поцелуй разрывается. Сбивчивое горячее дыхание. Температура в воздухе резко возросла. Дышать становилось все труднее и труднее. Губы Мэл потянулись к мужской шее. Она любила оставлять на нем свои метки. Нежно-розовые губы касаются мужской шеи, она впивается в кожу яростным поцелуем, оставляя яркий след. Парень стонет. Хрипло и так сладко. Он никогда не стеснялся этого. Что за гендерный стериотип о том, что парни не любят стонать? Любят, просто стесняются. А он нет.       Мэл опускает руку в штаны парня. Касается пальцами каменного члена. От столь огромного блаженства парень закрывает глаза. Девушка обхватывает пенис рукой и начинает поглаживать.       Пока лишь поглаживать.       Стоны, стоны, стоны. Руки Гарри сжимают девичью задницу, чуть ли не до синяков. Рука начинает уже откровенно надрачивать член, не стесняясь абсолютно ничего. Губы все еще гуляют по шее, оставляя укусы и засосы, а после, зализывают их.       Гарри в долгу не остается. Кожа Мэл намного светлее, чем у Гарри, поэтому засосы будут виднее. Грубые губы касаются бархатной кожи. Он начинает всасывать ее. Ногти девушки впиваются в мужские плечи. Она оставляет шесть глубоких царапин. Начинает сочиться кровь, но Мэл размазывает ее. Майка пропитывается алой жидкостью. К черту майку. К черту одежду. Она лишняя.       Парень упирается в плечо Мэл, томно дыша от ее действий. Дрочить она умела. Любила делать это в самых разных местах. Впрочем, на острове это не считалось чем-то неприемлемым.       Парень кладет девушку спиной на холодный деревянный пол. Руки тянутся к кожаным штанам и снимают их к чертовой матери. Со своими штанами Гарри тоже справляется быстро. Мэл раздвигает ножки. Довольный взгляд Гарри падает на ее трусики, на которых красуется мокрое пятно. Вид у девушки действительно блядский. Да, они с Гарри друг друга стоят. Одержимые сексом.       Мэл выгибается в спине, ее рука медленно тянется к ее же трусикам. Она знает, что Гарри любит это. Любит, когда она ласкает себя, зная, что он видит. Пройденный этап       - Шлюшка Мэл, - Гарри снимает трусики с девушки. Он подносит их к своему лицу и вдыхает аромат ее естества. Мм, сладкий запах. И пошлый взгляд на девушку.       - От шлюхи слышу, - парирует девушка. Рука Гарри тянется к промежности Мэл. Он касается ее клитора, заставляя бедняжку содрогнуться под его пальцами. Он сжимает его между двух пальцев, а с уст Мэл срывается стон. Нежный, но в то же время блядский стон. Он шлепает ее половые губы, заставляет вздрогнуть       - Мм... мокрая и... - пират собрал немного влаги девушки и поднес пальцы к своему рту. Он кладет средний палец в рот и начинает сосать его. Сосать так, будто это член. Втягивает щеки, мычит. Вид у него, как у потаскухи, которую разве что ленивый не трахал. Но Мэл это нравилось. Мэл это заводило. Потому что никого естественней она не видела. Гарри даже не старался скрыть свою натуру, - …сладкая, - заключил парень. Сдерживать себя в руках больше не было сил. Он склоняется на своей крошкой. Лицом утыкается в шею, начав томно дышать. Член он уже пристроил к сочащейся дырке. Двигает бедрами и резко входит.       - Арр, - рычит, кусает девичью шею, но тут же зализывает укус, - И сколько бы я тебя не долбил, все узкая, - от этих слов Мэл невольно сжимает мышцы влагалища, вырывая из Гарри еще один громкий стон. Непонятно, кто стонет громче - он или она? - Хватит, Мэл? Или мой член застрянет там, - развратный смешок, за которым девушка вновь может почувствовать горячий язык на своей коже. Он опускается к груди. Начинает ласкать сосок, от чего Мэл выгибается в спине и издает громкий стон.       - А может я не против, - усмехается она в ответ. Двигает бедрами навстречу и насаживается на член полностью, по самые яйца, - Развратный ублюдок, - шипит девушки. Гарри обрабатывает каменный сосок, прикусывая его, а затем вылизывая языком.       - Грязная шлюха, - не остается в долгу Гарри.       В один момент Гарри просто сходит с ума и начинает иметь девушку, просто натягивая ее на свой член так, будто она всего лишь тряпичная кукла. Ничего не может поделать с собой. Не может сдерживаться. Не хочет.       А Мэл это нравится. Она царапает спину парня, оставляя многочисленные следы. Гарри рычит. Ему больно, но эта боль такая сладкая. Такая приятная. Чертов мазохист. Капельки пота выступали на висках девочки. Гарри проводит языком, слизывая каждую. Солоноватый терпкий привкус.       Одной рукой он гладит фиолетовые волосы Мэл, слегка их спутывая. Они потные, грязные, но все равно, такие родные для него. Ее длинный волосы липнут ко всему: к его рукам, плечам. Он сжимает их, зная как Мэл это любит.       Спина парня в крови. Мэл то царапала, то размазывала кровь. Ей это нравилось. Она целовала мужские плечи, шею, ключицы. Оставляла множество засосов. Ей этого не хватало. Он Бена то ничего подобного не дождешься. Пай-мальчик. Но с Гарри она могла наконец показать свою сущность.       Горячие влажные тела сливаются воедино. Два сердца как одно.       Не любовь - страсть.       Все переживания Мэл в один момент куда-то исчезли. Все стало таким неважным. Просто улетело. Стал важен лишь Гарри. Он сейчас рядом с ней, она топит в нем свое горе, получает удовольствие. Это не хорошо - использовать кого-то, чтобы справиться со своей болью, но она не может по другому. В этом ее сущность. Она злодейка. И никак иначе.       Она поддалась соблазну, потому что не могла иначе. Зачем терпеть ту боль, когда можно забыться хоть на несколько часов в объятьях любовника? Вот именно. Незачем.

***

      И Гарри, и Мэл было сложной прийти в себя после такого прекрасного умопомрачительного оргазма. Шея девушки в засосах, спина Гарри разодрана - хуже некуда. И тем не менее, скоро рассвет. Пора вставать и одеваться, потому что если Ума узнает о том, что Гарри был здесь, она пребудет в ярости. Но она узнает. Она точно узнает. Слишком многое говорит об этом. Во-первых - жилетка Гарри у Мэл. Во-вторых - засосы по телу Гарри. И Мэл. И сразу понятно, от кого и когда они получены. Не может же это просто оказаться совпадением.       Мэл натягивает на себя кожаные штаны и пиратскую жилетку, так как ее майка порвана, а скрыть обнаженную грудь надо. Она стоит спиной к Гарри, чем вызывает у пирата смешок. И чего он там не видел? Но зря она повернулась к нему спиной. Очень зря. Он же пират. Предатель. И может в любую секунду воткнуть нож ей в спину. Не в прямом смысле, но он это сделает. Сейчас же.       Злодейка чувствует, как ее горла коснулось холодное лезвие ножа. И хотя несколько часов назад девушка жаждала смерти, сейчас она боится. Ей страшно. По щеке срывается слеза. Она не хочет умирать. Только не сейчас. Гарри прижимается к ней сзади, слизывает языком слезу и начинает шептать.       - Тшш, не надо плакать, - чертов псих. Нельзя было ему доверять, - Я хочу как лучше. Ума будет убивать тебя долго и мучительно. А я сделаю все быстро. Ты не почувствуешь боли. Обещаю, - губы касаются тонкой шеи, оставляется на молочной коже поцелуй. И Мэл понимает, что это единственный выход уйти из жизни безболезненно. Она могла бы сейчас начать сопротивляться, отбиваться, но... зачем?       Когда Гарри понимает, что она готова, он резко проводит острием лезвия по горлу девушки. В глазах все меркнет. Она еще в сознании, захлебывается от собственной крови, но... ей не больной. Ни внутри, ни снаружи. Кровь заливает ее тело, штаны, жилетку Гарри. А пират лишь смотрит на девушку. В глазах боль, и некие нотки безумства. Она умерла от его рук, и теперь она принадлежит только ему.       Ноги Мэл подкашиваются. Она бы упала, но Гарри ее поймал. Он садится на пол, кладет девушку себе на колени. Она смотрит на него в упор, но не видит. Перед глазами лишь тьма и ничего больше. Гарри проводит ладонью по молочной-белой щеке Мэл, на которой так же видны капли крови. Он кладет девушку спиной на пол. А сам ложится рядом. Обнимает ее. Она мертвая. Рядом с ним. А он чертов псих. Возможно, это так же его последняя ночь. Возможно, Ума его убьет за то, что он сделал. Но то, что чувствовал сейчас Гарри - невозможно передать словами.       И вот, лежит он, смотрит на бездыханное девичье тело. Обнимает ее. Улыбается.       Он знал, что он уже труп. Так зачем ждать, пока Ума его убьет? Гарри Крюк берет нож, которым только что перерезал глотку Мэл, и затем вонзает его себе в живот.       Он любил ее. Правда любил, но она... видела в нем лишь игрушку для утоления своей похоти. По крайней мере, так казалось Гарри. Тоже самое думала про него Мэл. Она любила. Любила Гарри. Но оба молчали о своих чувствах. Делали вид, что им нужен лишь секс. Чтобы быть рядом друг с другом.       Они словно Ромео и Джульетта, но только в более извращенном и больном варианте.