— А где весь этот столик? — Чонгук кивает головой в сторону пустующего соседнего столика, где полчаса назад сидела Дженни.
— Ты про шлюший выводок? — оскалилась девушка, что сидела рядом с братом Чона. — Разъехались расплачиваться за «прекрасный вечер».
Чонгук сопоставляет факты.
Что-то не сходится. Они слишком легко отделались.
Черт... На душе отчего-то становится не по себе. Музыка вокруг меркнет, а рука сама тянется к мобильному. Он набирает номер Дженни и слышит одни лишь гудки. Каждый гудок отдаётся ещё сильнее предыдущего, пока уши парня полностью не закладывает. Чонгук резко встаёт со своего места.
— Эй, ты куда? — раздаются голоса полные возмущения ему вслед, но он их не слушает.
Он уже на полпути к выходу из клуба. Зачем он сюда вернулся? Стоило остаться с ней. Ему чудится, что происходит что-то ужасное. Хочется ускориться. Он бежит. Все быстрее и быстрее. Колёса оставляют за собой чёрный след на асфальте, а тормоза свистят так громко, что люди, стоявшие у входа, поворачиваются на звук.
Плевать. Плевать, что будет. Даже если сейчас за ним поедет полиция — он не остановится. Может, даже прибавит газа. Да от чего же на душе так погано? Чонгук с силой ударяет ладонью о руль. Он должен был предвидеть все исходы событий!
Какой же дурак... Боже.
С такой скоростью отель приблизился за лобовым стеклом Чона в рекордно короткие сроки. Он слишком дерьмово паркуется, да и в совсем не положенном месте. Это все мелочно. Не стоит его внимания. Чонгук быстро взлетает по ступеням к парадному входу.
— Скажите, в какой номер заселилась Дженни Ким, — быстро говорит парень, тяжело дыша.
Девушка за стойкой администратора смотрит на него недоверчиво, нахмурив брови. Ее ярко подведённые глаза обшаривают его с ног до головы, автоматически клея ярлык О.Н., что в переводе значится обдолбанный наркоман.
— Извините, мы не разглашаем данные наших клиентов, — администратор сверкнула рядом ровных белоснежных зубов. Чону это напомнило акулу, которую он видел в океанариуме, когда ему было пять. Такая же красивая и страшная в один момент.
— Она могла сегодня нечаянно съесть орехи. У неё аллергия и она не берет трубку! Я ее парень, черт побери, — под конец, срываясь на крик, несёт он полнейшую ерунду, что приходит на ум.
Девушка меняется в лице и жмёт три кнопки на своём стационарном телефоне.
— Что же вы сразу не сказали? — уже более обеспокоенным тоном спросила она.
— Просто скажите номер, мы зря теряем время! — Чонгук ударил по стойке кулаком.
Девушка подпрыгнула от неожиданности и убрала трубку от уха:
— Семьсот тридцать первый, — негромко сказала она. — Вызвать скорую?
— Я сам разберусь, — крикнул Чон на ходу и бросился к лифту.
Это была самая долгая поездка в его жизни. Казалось, что время тянулось и липло к рукам, словно сахарная вата. Лифт не ехал. Затем слишком медленно взбирался на седьмой этаж. И эти бесконечные коридоры с лабиринтами из дверей, приводящие в тупики. И все не те.
О! Семьсот двадцать восемь, семьсот двадцать девять...
Чонгук видит приоткрытую дверь и все падает внутри. Не нужно смотреть на номер, чтобы понять, кому она принадлежит. Ноги внезапно отказываются слушаться. Становятся почти ватными. Но Чон все равно продолжает идти. Идти в темноту номера.
Огни ночного Сеула ярко ударяют в окна, как будто бы потешаясь над происходящим. Короткий шмыг в углу комнаты. Гук переводит взгляд вниз и видит тёмный силуэт. Голова прижата к коленям. Она, похоже, была голой.
— Дженни? — Неуверенно прошептал Чонгук, не решаясь заговорить в голос.
— Убирайся, — она не может сдержать себя и начинает рыдать. Почти не слышно. Утыкаясь в собственные колени и содрогаясь всем телом.
Чон тащит покрывало с кровати на себя.
— Иди сюда, — все также негромко говорит он и одевает плед на плечи девушки, закутывая поплотнее.
Как же ему хотелось кричать. Слыша, чувствуя, ощущая эти горькие слезы на своей рубашке. Их было несчетное количество. Слишком много. Казалось, в них можно утонуть.
Ему хотелось просить прощения. Валяться у неё в ногах. Найти того ублюдка и убить его, но... Все это ничего не решит. Не вернёт ей былого блеска в глазах, что раньше. Теперь, она изменилась навсегда. И это пугало его больше всего на свете.
А слезы Дженни не заканчивались. Ей было больно. Не физически. Нет. Ебанная моральная сторона. Слишком грязно. Слишком отвратительно. Слишком противно для того, чтобы суметь жить дальше.
Они долго сидели так. Прижавшись, друг к другу в углу комнаты и плача без слов. Но, как и любые приступы, приступы горя имеют свойство стихать.
— Он даже не выключил свет, — нервно шмыгая, тихо сказала Джен. Голос ее звучал скорее смиренно, нежели зло. — Я видела все в зеркало, но ничего не смогла сделать, — слезы вновь хлынули по щекам. Она уткнулась в плечо Чонгука.
Каждое слово резало его, словно бритва, задевая все самые наиболее жизненно важные артерии. Ему было ее жалко. Конечно, жалость — худшее из чувств, но он ничего не мог с этим поделать. Ему нужно было как-то действовать. Как-то отвлечь. Он больше не мог сидеть на месте.
— Можешь встать? — уже более уверено спросил Чон и посмотрел Дженни прямо в глаза.
Она утвердительно покачала головой. К Чонгуку было доверие. Даже его присутствие успокаивало. Давало какой-то стимул. Ему она могла рассказать все и почему-то знала, что кроме них о случившемся больше никто не узнает.
Он взял ее за плечи и медленно отвёл в ванную комнату. Горячая ванная никому никогда не вредит. Успокаивает мысли и может упорядочить их. Звук воды — наверное, это самое магическое. Когда пространство заполняет шум бурления.
Чонгук включил спасительный кран. Вода хлестнула по ярко белой керамике, медленно заполняя дно ванной. Чон повернулся лицом к Дженни. Вид у неё был весьма говорящий: вся косметика размыта на щеках, волосы растрёпаны, глаза словно два красных светофора кричали о том, что голова ее, должно быть, сейчас раскалывается на части.
— Мне кажется, это не самое плохое решение, — пытаясь заглянуть в потерянные в пространстве глаза, сказал парень.
Дженни бессмысленно помотала головой. Все ещё находясь в шоке, она почти не понимала, что происходит. Безразлично скинула плед к ногам и ступила одной ногой в ванную. Чонгук хотел закрыть глаза, правда. Но, не успел. Она, не обратив на это никакого внимания, спокойно уселась на бортик ванной, спиной к парню.
— Что мне делать, Чонгук? — расслышал он четко произнесённые слова в шуме льющейся воды. — Как теперь жить? Я сама себе противна.
— Эй, — он было приблизился к ней и протянул руку, чтобы положить на плечо, но тут же одернул. — Не нужно так думать, пожалуйста. Тебе просто нужен психолог. Как-то выговориться.
— Что? — усмехнулась Дженни и повернула голову влево, боковым зрением улавливая лицо парня. Он выглядел подавлено. Белее листа самой белой бумаги. В груди Ким екнуло.
Он действительно переживает. Он сломлен также как и она. В душе расцвели маленькие бутоны благодарности. В этот момент ей стало легче. Пусть и не больше чем на одну сотую, но это был прогресс. — Мне нужна бутылка чего-нибудь в сорок градусов. И в рот я ебала этих мозгоправов.
Голос ее стал грубее, а осознание того, что щелчок взросления произошёл, чуть не снес крышу. Все встало на свои места. Она перестала бояться. Слишком много всякого незначительного дерьма было до этого. А теперь... Ей плевать на все. Она уже не та маленькая девочка, что постоянно плакала в подушку, нет. Теперь она решительная. Хоть и прекрасно понимает, что с этой ситуацией она ничего сделать не может.
Пока не может.
— Это, — Чонгук немного оробел от сказанного. — Я тогда схожу, посмотрю, что есть в твоём баре. Все будет нормально? — ему все-таки не хотелось оставлять ее без присмотра.
— Да, — мотнула головой Джен и уже полностью перебралась в ванную, добавляя добрые полтюбика пены для ванн в воду.
— Но… Почему я должна это делать? — глаза девушки округлились.
— Это твое испытание. Пройдешь его — и мы беспрекословно будем верить тебе. Посвящение в Каратели еще никто не отменял, — настаивал мужской голос в капюшоне.
— Но новенький тоже не проходил!
— И он тоже пройдет, — заговорил второй голос рядом с девушкой. Он был более глубоким, нежели первый и менее спокойным. Точнее, в нем читалась легкая нота раздражительности.
— Я не хочу. Это тяжело, — девушка закусила губу.
Раздался громкий звук пощечины. Девушка вскрикнула.
— Моя сестра не может быть такой тряпкой. Приказ дан. Исполняй.
Тэхен нервно постукивал пальцами по рычагу коробки передач, стоя на светофоре. Загорелся зеленый и тронулся вновь.
Через триста метров поверните направо.
Ким посмотрел в навигатор и сверил дальнейший путь. Оставалось еще немного. Он повернул в указанном месте и закусил губу. В голове все вертелся утренний телефонный разговор.
— Это Ким Тэхен? — шепот в телефоне был явно мужской.
— Да. С кем имею честь…
— Они не дадут мне выйти отсюда живым. Приезжай как можно скорее. Психиатрическая больница Кимчан.
Послышались короткие гудки.
Тэхен сразу догадался — у аппарата был Чон Хосок. Кажется, он был на панике и Тэ боялся не успеть. Сам не зная почему, он чувствовал что-то не хорошее. На душе скребли кошки и нервы из-за этого были на пределе.
Вы почти на месте. До Психиатрической больницы Кимчан осталось сто метров.
Ким выключил навигатор и въехал на подземную парковку. Остановился и заглушил мотор. Подложил кулаки под подбородок и выдохнул через рот. Закрыл глаза на пару секунд, пытаясь хоть как-то восстановить душевный баланс. Сказать честно, ничего не получилось. А колотить мелкой дрожью предчувствия очередной проблемы стало в два раза больше.
Парень взял букет георгин с пассажирского сидения и вышел из машины. Обратного хода нет. Время правды.
— Здравствуйте, — Тэхен слащаво растянул рот в улыбке перед женщиной, стоящей на стойке информации. — Я пришел проведать своего лучшего друга Чон Хосока. Не подскажете, в какой он палате?
— Лучший друг? — женщина с издевкой осмотрела парня с ног до головы. Тэ утвердительно покачал головой. — Тогда ты самый хреновый лучший друг, парень. Первый раз за полтора месяца, — она хмыкнула и отвела голову в сторону. — Семнадцатая палата. И не забудь бахилы, лучший друг.
У этой бабки явно туговато с выражением эмоций. Тэхен шел по коридору, разглядывая номера палат. Ему почему-то стало стыдно. Кажется, Чон Хосока никто не посещал за все это время.
Но тогда почему он боится, что его убьют? Может, он поехал крышей в этой больничке?
Перед глазами сверкнули заветные две цифры и Ким робко постучал.
— Входите, — послышался глухой голос из палаты.
Тэхен неуверенно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Здесь было светло и просторно. Хосок лежал на кровати. Он закрыл книгу и сел.
— Проходи.
— Я принес цветы, — Ким в смущении протянул цветы.
— Спасибо, конечно, но это было лишним, — Чон принял подарок и отложил на пустую тумбочку. — Разговор будет длинным. Я расскажу все, что знаю. Но ты пообещай мне взамен одно. — Голос парня затих, и он вопросительно уставился на Тэ.
— Так что пообещать-то тебе? — нахмурил он брови, совершенно не понимая.
— Что ты отомстишь Карателям. Каждому из них.
