Льдом и мечом

Глава 24

      Смотрят на пустоту каменных рогов.       Вокруг головы Эгорда кружат нити мыслей. Эгорд тупо водит глазами, отслеживает их вязкий полет. Туловище, руки, ноги, пальцы... все слипается, будто Эгорд в коконе, буравит осознание несусветной глупости, словно они не трое мстителей, а трое придурков, которых весь мир только что изрядно надул.       – Ушел, – безлико подтверждает Тиморис.       Да, ушел. Вернулся в царство демонов. В общем – новость неплохая, наступление остановлено, но месть провалена. Зарах убилВитора, по его вине погибли Милита,Камалия, Наяда, вдоволь поиздевался над всеми людьми и безнаказанно вернулся домой. Как съездил на загородную прогулку.       А Витор, наверное, смотрит с небес и думает, где же обещанное возмездие...       Ведь Эгорд, верный друг, клялся...       Позади, за воротами, ликование толпы, как в театре после душераздирающего спектакля. Тиморис выбегает на разведку.       «Демоны и драконы остались без предводителя, – окатывает Ударагпробуждающей волной. – Они перестали нападать. Война окончена».       До Эгорда доходит, что кусает губу до крови, челюсти размыкаются, рука вытирает.       Милита едва стоит на коленях, опирается на лук, словно дряхлая старушка.       – Нет, – шепчет. – Не верю...       Эгорд тоже не верит: по щекам немертвой катятся слезы!       В серых, точно мгла потухшего заката, глазах он впервые различает контуры зрачков.       На Милиту жалко и страшно смотреть. Морщины как струны, их дергает беспомощность в паре с чем-то крайне опасным, что вот-вот грозит прорваться.       – Так нельзя... Я же не отомстила. Как же Витор? Обещала любимому, что увидит смерть Зараха...       Да, Милита похожа именно на смерть. Обиженную смерть: первый раз за много тысяч лет приговоренный сбежал, не умер в срок.       Врывается Тиморис, вид такой, будто собирается обнять и расцеловать весь род людской.       – Демоны и драконы без Зараха не нападают, – повторяет мысль Ударага. – Войне конец. Победа-а-а-а-а-а! Ха-ха! Даже не верится! Ну, держитесь, таверны, ох загуляем! Земля дрогнет, это вам не вшивыекраснозадые! Надо бы спросить у местных, нет ли тут кабака...       Милита разворачивается, в Тимориса летит стрела.       Тот едва успевает пригнуться. Хватается за голову – вроде цела.       – Совсем спятила?!       Милита призраком выметается из зала.       – Стой!       Эгорд поднимает Тимориса.       Один за другим истошно вскрикивают люди, толпа недовольно гудит, внушительно воют саффлы.       Эгорд бежит в ворота, Тиморис следом.       Милита расстреливает пленников – планомерно, но в спешке, пускает стрелу за стрелой, фиолетовое пламя от избытка силы белеет.       Эгорд мчится остановить.       – Милита, хватит!       Лук поворачивается к нему, острие смотрит в упор, воин-маг резко встает, в спину врезается Тиморис.       Немертвая выжидающе режет сумрачным взглядом.       Долгая пауза.       Продолжает методичное убийство людей. Окровавленные мужчины и женщины все так же привязаны к орудиям пыток, одни просят пощадить, брыкаются, другие уже замучены демонами до полусмерти, гибель встречают беззвучно. Половину стрел Милита шлет вверх – к жрецам. Те не кричат, не отворачиваются, глядят кто смиренно, кто с дрожащей от страха отвагой, кто осуждающе.       «Удараг, успокой ее!»       «Не могу. Саффлам не подвластен разум мертвых».       Полудемоны шумят как море, один слой толпы оттекает назад, не угодить под раздачу, другая волна хлещет в передние ряды, требует прекратить. Чистокровные демоны отчужденно перетаптываются на месте, озираются, не понимают, что творится и как быть, без воли хозяина – просто куклы. Их Милита тоже угощает стрелами.       Кто-то из людей во время битвы с демонами ухитрился выбраться из плена, беглецы таятся в укромных уголках: одни на дне фонтанов, другие в кучах золота, третьи – среди мертвых демонов... Милита находит взглядом, те с воплями пускаются наутек, согнувшись в три погибели, четвертая настигает в виде стрелы.       Тиморис с дрожащими губами смотрит, как острие обрывает крик еще одной девушки.       – Ты что творишь, гниль?!       Бросается на лучницу, в руках свистят серпы.       Эгорд хватает за плечи, оттаскивает, воин рычит, пытается сжечь Милиту взглядом.       Нежить каменно улыбается, убивает жрицу света, до боли в груди похожую на Камалию, белые одежды со знаком солнца багровеют.       – Прекрати, нежить! – кричит Эгорд.       Милита замирает, обращает взгляд на Эгорда, «старший брат» впервые назвал не по имени.       – Ты позоришь Витора! – презрительно выдавливает Эгорд, смотрит беспощадно.       – Я?       Милитаопускает лук.       – Это вы позволили Зараху сбежать... Позволили захватить мир! Ты что, защищаешь этих червей? Да ты взгляни, это же твари, которых ты сам убивал сотнями! Зарах лепил демонов из них!       Милита в ярости отрубает качающемуся рядом демону голову.       – А эти жрецы, якобы светлые... Какого беса не погибли в бою со злом?! Почему дали себя пленить? Шкуры дороже, а жить можно и в цепях, без света солнца. Ненавижу!       – Мне тоже больно, что Зарах сбежал! – говорит Эгорд. – Но мир уцелел!       – Да каким бесам нужен такой мир?! Ничтожества! Зарах, этот трус, вечно ускользает из-под носа, боится драться по-честному, бежит со всех ног при первой неудаче... И вот эта шавка подчинила мир? Да вы хоть знаете, кто вы все после этого?! И зачем с вами связалась?.. Вечно путаетесь под ногами! Пришла бы одна, убила бы этого мерзкого паука, а теперь вы его спугнули...       – Витор бы не...       – Молчи! Ты не достоин произносить это имя.       – Он смотрит с неба... и ненавидит то, во что ты превратилась. Озлобленная на всех живых нежить.       – Вот как...       Милита натягивает тетиву, стрела вновь нацелена на Эгорда.       – Будь по-твоему, братишка.       Немертвая делает разворот, фиолетовый луч наповал сражает саффла.       Эгорд выхватывает меч, рука проскальзывает по клинку, сталь окутывает пленка света.       Меч и сабли лука скрещиваются в пестрых вспышках, обрывки лилового огня хватают солнечную пыльцу, в воздухе горят желтые и фиолетовые ленты. Эгорд наступает, оба кругами перемещаются по свободному пространству, полудемоны расступаются, лишь Удараг и Тиморис на месте.       Милита исчезает из-под мощного удара, Эгорд проваливается вперед, нежить в крутящем прыжке рассекает ему спину. Звон, чешуйки доспеха летят как выбитые зубы, Эгорда отбрасывает на большое расстояние. С грохотом катится, спина пылает, но вроде целая...       Милита расстреливает всех подряд: демонов, полудемонов, людей.       – Давай, Эгорд! Спасай своих любимчиков!       Толпа оживает ревом, гремят копыта, кольцо полукровок сжимается раздавить, сверху кричат летучие собратья, на Милиту обрушивается купол трепещущих крыльев. Но немертвая словно внутри медленного взрыва: языки сирени тягуче вьются, похожи на раскидистую крону дерева, пламя гудит, из его недр во все стороны – залп стрел.       Грохот падающих тел, купол мгновенно раздвигается.       Милита дает второй залп – змеями.       Теперь полукровкам не до нежити, отбиваются от зубастых канатов из маны. Фантомные змеи шипят, плюются искрами, клыки метят в горло, проворные жгуты обвивают ноги, валят на землю. Летуны кувыркаются в воздухе, пытаются сбросить гадов, но падают сами.       Из груды мертвецов выбирается Тиморис.       – На удобрения пущу, зараза! – мчится на нежить, стискивая косу.       Милита пронзительно вскрикивает, остатки фиолетового пламени разрываются натрое, оформляются в магических двойников хозяйки, тоже с луками.Тройняшки из беловатых хлопьев даже быстрее самой Милиты, каждая успевает сдерживать четверых-пятерых.       Эгорд пробивается к зарвавшейся спутнице.       Милитаотбивает удары слабо, лицо изможденное, маны не осталось ни пушинки. Перед носом Эгорда хлопает плащ, нежить скрывается в толпе...       Воин-маг находит ее меж пыточных машин.       Милита пожирает рабов, всюду развешены скелеты.       По серой кожевновь скользят пучки энергии, немертвая подмигивает Эгорду.       – Что в этом дурного? – щебечет с деланной невинностью. – Ты ведь тоже так умеешь.       – В крайних случаях.       – А сейчас не крайний? Я же убиваю твоих драгоценных червячков!       Милита швыряет веер стрел назад, узорчатая сталь впивается в пятерых жрецов, тела обмякают, будто становятся жиже, между ними двое везучих, не тронутых стрелами, на лицах отчаяние, дуги оков не дают шевельнуться, но мускулы все равно напрягаются, жаждут вырвать.       Милитавновь смотрит на Эгорда, улыбается.       – Ну же, братишка, останови меня!       Кисти Эгорда покрывает лед.       Немертвая удивленно косится на его руки, со смехом отмахивается.       – Брось, глупый, льду за мной не угнаться...       – А свету?       Два прицельных броска в сторону Милиты, она приседает, но ледяные клинки не для нее. Оковы жрецов разбиваются на водяное стекло, у каждого освобождается по руке.       Милита срывается как крыса из овчарни, вслед хлещут белые лучи, превращают трупы в дым. Нежить вихревым боем прорубает в толпе коридор, плащ и лязгающий насадками лук растворяются в лесе топоров, копий, булав…       Светлые прекращают огонь, опасаясь задеть кого-то еще, Эгорд спешно освобождает, кидается в погоню, ориентиром служит новая порция стрел и змей с привычным мерцанием фиолета, будь он трижды неладен.       Милита в тюрьме бешеных звероподобных туш, те орут, бьют кулаками в грудь, потрясают алебардами и дубинами, змеи на последних крохах энергии держат натиск. Из немертвой выбегает шеренга пяти светящихся фантомов, кудесница бежит замыкающей, повторяет движения фальшивок, оболочка маны делает неотличимой. Цепочка вклинивается в толпу, шесть сияющих Милит разбегаются кто куда, Эгорд не понимает, где настоящая...       На глаза попадается то одна, то другая, или сразу три...       Призраки искусно фехтуют, сыплют стрелами, мелькают туда-сюда как молнии. Грузные чудища в растерянности, пока сражаются с первыми, в спины бьют вторые, войско редеет. Летуны вообще не могут вмешаться, пехота столь отчаянно машет мечами и копьями, что может ненароком отрубить крылья.       Откуда-то сверху выстреливает черный луч.       Эгорд пробирается на женский крик боли.       Милита ползет по бугристому ковру мертвецов, отбивается от крабов, медуз, кальмаров, прочихсаффловых питомцев.       В животе дыра – пытается зарасти, внутри крутится черная пыльная гуща, но тщетно, так и остается черной пылью. Двойники защищают хозяйку, сбегаются все пять, призрачные сабли луков режут, рубят, колют, не пускают, нопарящий среди крылатого конвоя архимаг разрывает пространство еще одной линией тьмы, нежить кричит, дыра появляется под горлом.       Эгорд смотрит на архимага непонимающе, но в памяти возникает жрец, хотевший убить спасителей. Ясно: здесь то же самое – выслуживается, помощь в обмен на помилование.       Гримаса паники на лице Милиты сменяется садистской улыбкой. Давится смехом, рот кровоточит черными тучками.       – Как же надоели!       Кашляет, когти вгрызаются в мясо павших воинов.       – Всех убью!!!       Милита раздирающе воет.       Поднимаются скелеты. Несчастные жертвы Зараха и его слуг, погибавшие каждый день на протяжении многих лет. Земля копила кости год за годом, а теперь дно словно расцветает кошмарными белыми цветами.       Архимаг атакует вновь, но луч пронзает пустоту.       Милита уже летит в прыжке на Эгорда, израненное серое тело выгибается, лук перехвачен обеими руками, занесен для удара, воин-маг не успевает блокировать...       Немертвая зависает в воздухе.       Позади нееУдараг, сжимает по рукам и ногам щупальцами. Из Милиты валит черная дымная сущность, лук падает, но тело яростно дергается, как муха в паутине, огромный сильный саффлдержит с трудом.       Скелетов до жути много, раскапываются, лезут и лезут, твердый вроде бы камень разрыхляется в блестящее зерно. Безоружные и хрупкие, упрямо побеждают числом. Каждого великана облепляют по десять костяных каркасов, жертвы похожи на гигантские шары белых веток.       Эгорд зажимает меч крепче, но тот все равно дрожит. На расстоянии удара качается в диких попытках освободиться Милита.       «Бей, друг!» – врывается в голову мысль Ударага.       Воин-маг колеблется, понимает, что надо, но... между ним и взбешенной нежитью пылает воспоминание: девушка в платье, с ромашковым веночком, плывет в высокой траве, улыбка милая, щемящая... Младшая сестренка... Где же ты?       Эгорд не может решиться...       «Друг, ты должен! Она уже не та, кого ты вспоми...» – мысль обрывается.       Нежить ухитрилась извернуться лицом к Ударагу, пасть голодно раскрылась.       Кожа саффла мгновенно теряет влажный блеск, трескается от глубоких морщин, плоть худеет. Милита с ревом втягивает жизненную силу Ударага, тот в черном облаке, засыхает как росток, брошенный в угли, немертвая ломает остатки щупалец.       – Нет!!!       Эгорд вонзает меч в спину Милиты.       Нежить резко разворачивается, Эгорда сносит удар кулака в лицо.       Милита вынимает меч из тела, отбрасывает, краешек сапога поддевает лук, оружие возвращается в руку. Силуэт изящной походкой приближается.       – Не надо было тебя спасать, – шипит Милита.       Бросается как пантера – на четырех лапах, щеки дрожат рычанием.       Эгорд кидает себя навстречу, пальцы впиваются в черную рану живота. Трескучая сеть льда расползается по Милите медленно, но неотступно. Напротив лица Эгорда – страшная пасть, клыки. Пронизывает ужас, чувствуется, как из тела что-то утекает...       Уже видны первые черные пылинки, отрываются от кожи Эгорда, летят в ужасно широкий рот, съедает пустота.       Миг – и перед глазами ледяная статуя.