We are just friends

«Мы просто друзья» — каждый из них твердит себе уже на протяжении пяти лет. Каждый из них вбивает себе это в голову, свято веря в эти слова. И, скорее всего, это именно так… Но Холланд до рвотных рефлексов становится противно, когда Шелли Хенниг вьётся вокруг О’Брайена, не забывая кокетничать и флиртовать, или напрашивается на селфи, чтобы все в Инстаграмм видели, как они замечательно ладят. Ей хочется чем-нибудь кинуть в Хенниг, лишь бы та находилась на расстоянии от Дилана, ради спокойствия самой Холланд. Дилану же хочется в кровь разбивать кулаки об стену своего трейлера, когда Колтон Хейнс каждый день приезжает на съемочную площадку к Роден, не забывая «по-дружески» обвить руками её талию и нежно поцеловать в щёку. И плевать, что этот парень давно совершил каминг-аут, признавшись в своей ориентации. Холланд Роден чувствует себя некомфортно в объятьях лучшего друга. В них стало что-то не так. Будто это не тот человек, которого она должна обнимать. И её невероятно напрягает этот стальной взгляд карих глаз. Напрягает внезапно появляющаяся серьёзность на лице О’Брайена, когда Колтон приезжает навестить подругу и поделиться новостями. О’Брайен вежливо соглашается на предложение Шелли сделать очередное селфи или видео. Сохраняет невероятное спокойствие, стараясь не обращать внимания на бессмысленный флирт со стороны партнера по съемкам. Он сам не понимает, чем ему не нравится Шелли: она красивая, милая, харизматичная, с чувством юмора и хорошим стилем… Но что-то в ней не так. Или что-то не так в самом Дилане. Он ещё и сам не разобрался. Однажды, когда на него прыгает с обнимашками Бритт Робертсон, крича что-то о том, как сильно она любит своего друга, глаза Холланд неконтролируемо наполняются слезами. Когда Бриттани целует парня в щеку, а тот начинает кружить её на руках и говорить, какая же она ненормальная, что приехала из Лос-Анджелеса в Атланту на машине только для того, чтобы подарить ему подарок на день рождение, Холланд Роден избавляется от слез в своём трейлере и, вытирая лицо рукавом новой кофты, убеждает себя, что это просто дружеская ревность. Когда они всем кастом, прихватив с собой ребят из «Бегущего в лабиринте», собираются в клуб, чтобы отметить окончание пятого сезона, Холланд первое время противиться, не желая в очередной раз смотреть, как Шелли виснет на её друге. Но Кая Скоделарио умеет уговаривать, поэтому, с хитрой улыбкой на лице, брюнетка вытаскивает Роден из её трейлера и заставляет поехать в клуб, приговаривая одну и ту же знаменитую фразу: «Скоро все изменится»*. Дилан обнимается с коллегами по фильму и сериалу, заказывает виски и завилисто смеётся над шутками и намеками Каи, в сторону их с Томасом ориентации. Подвыпившая Хеннинг открыто клеится к брюнету, нежными движениями массируя плечи и целуя мочку уха. Противно. Мерзко. Неприятно. Аккуратно убирает её руки со своих плеч, стараясь не выглядеть грубым. В глазах шатенки плещется недоумение. Извиняется, прикрывает глаза и толкает Томаса в плечо. — Я на перекур. Встаёт и направляется сквозь шумную толпу и огни светодиодов. Музыка бьет по ушам, в глазах темнеет. Боковым зрением он замечает Холланд, одиноко сидящую на диванчике и попивающую какой-то коктейль. Кожа покрывается мурашками, когда он взглядом проходит по её оголенным ногам, выше, к кромке платья. Сглатывает, отворачивается и спешит к выходу. Быстрее. Дальше от этого затхлого воздуха, полностью пропитанного сигаретным дымом, запахом алкоголя и пота. Дальше от неприятных поцелуев Шелли Хеннинг. Дальше от нежной кожи Холланд Роден, от её мягких красных губ, к которым хочется прикоснуться. Стоит, прислонившись к стене и держа сигарету между пальцами. Незаметно к нему подойдёт Томас на пару с Каей. Он их не заметит. Он будет в своих мыслях, мечтах, в которых он обнимает Холланд за талию, целует её губы и гладит мягкую кожу. Он понял, в чем проблема его ревности. Давно понял. Но так нельзя. Это неправильно. Она старше. Они друзья. Они часто сидят на площадке и попивают кофе, разговаривая на различные темы. Они поддерживают друг друга в любой ситуации. А если это не взаимно? Если их дружба разрушится? Он не хочет терять эти отношения. Только не таким способом. — Дилан, — тихий голос Каи выводит брюнета из мыслей. Сигарета давно дотлела. Парень тихо матерится и бросает окурок на землю, придавливая его кедом. — О’Брайен, — лицо Томаса прямо перед его. У Дилана усталый взгляд, смотрящий почти насквозь. — Что случилось? Он и сам не знает. Такого никогда не было. И это не похоже на шутку. Это совсем не похоже на дружбу. Но это никак не любовь, как и не симпатия. Это что-то другое. Это что-то невиданное Дилану до сего момента. Так что же это? — Том, ты что, не видишь? — усмехается Скоделарио, обращая взгляды и внимание своих друзей на себя. — Наш Дил-Дил влюблён. Влюбленность. Не любовь. Не дружба. И никакая не симпатия. Это влюблённость. — И кто же эта счастливица? — спрашивает Сангстер, вскидывая брови. Говорить, не говорить — они догадаются сами. Он палится. И он знает. Эти взгляды, это странное поведение при виде её. У Каи зоркий глаз, а Томас всегда будто читает мысли. Они знают его, как облупленного. И он отвечает. Честно, без запинки. Объясняет все, рассказывает, почему не может признаться, почему боится. Закуривает очередную сигарету, а ребята вместе с ним. Смеётся над своей же глупостью, над своим же страхом, постоянно твердя, что «я же парень, почему я такой трус?». А они понимают. Они выслушивают. И он замолкает. — Признайся. Он не может. Нельзя. Это все разрушит. Они уходят. Кая подхватывает Томаса под руку и уводит в здание, оставив друга наедине с собой. Она знает. Давно догадалась. Но сейчас убедилась. И не смотря на все протесты О’Брайена и Роден, не смотря на то, что шипперит она только Томаса с Диланом, как-раз таки именно она идёт с Холланд к выходу. Именно она подводит Роден к Дилану и, подмигнув, уходит. — Холланд… — Дилан… Прикрыть глаза, вздохнуть. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Спокойно, Дилан. Улыбнись, Холланд. — Я… — он сглатывает, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Ты мне нравишься… Немного уменьшил значимость, но ничего. Все будет в норме. Он уже начал. — Что?.. — Ты мне нравишься, Холланд. По коже проносятся тысячи мурашек от этого тихого, с хрипотцой, голоса. Его дыхание на шее. Он совсем близко, буквально, в трёх сантиметрах. Она не вздрагивает, когда его потрескавшиеся губы целуют её. Обнять за талию, прижать к себе и не отпускать. Крепко-крепко, словно сейчас она испарится прямо в его руках. Она взлохмачивает, и без того в вечном беспорядке, волосы, сильнее углубляя поцелуй. Он пропитан желанием, ревностью, грустью — всем тем, что у них скопилось за несколько лет. А, выглядывая из-за угла, Кая Скоделарио стояла с телефоном в руках и делала уже тридцатое фото, мило улыбаясь. А рядом с ней, облокачиваясь не стену, тихо смеялся в ладонь Томас Сангстер, искренне радуясь за лучшего друга. И они этого не заметили. Потому что теперь ничего не важно. Потому что теперь он её не упустит. Потому что теперь он не позволит Шелли Хеннинг виснуть на его плечах и целовать. Потому что теперь это можно только ей. Только его Холланд.