Исповедь.

Предисловие. Он всегда держался чуть поодаль. Кисти рук спрятаны в карманах клетчатых бардовых брюк, на длинную чёрную чёлку надвинута ярко-синяя шляпа, а на плечах завис салатовый твидовый пиджак, накинутый сверху. Я не слышал его шагов, но отчётливо внимал биению его сердца, хотя иногда казалось, что его у него совсем нет. Он нанизывал моё тело на свой прямолинейный взгляд и совсем не смущался, когда я поворачивал голову назад. Исчезал, не боясь оказаться раскрытым. Вокруг не было никого, и он спокойно мог делать всё, что захочет. Поначалу я боялся. Глупец. Впервые он появился, когда погас свет. Мне показалось, что весь мир погрузился во мрак, но на самом деле какой-то идиот просто вырубил электричество по всему дому. Тогда в квартире было открыто окно, сильно дул ветер. Я болел и ничего не соображал. В один миг, как мне показалось, меня окутало чем-то. Не прошло и сотой доли секунды (ах, если бы я мог чувствовать время точнее), как его глаза были напротив моих. Единственная близость за всё время. Невольно вскрикнул. Кто? Не знаю. То ли я от страха, то ли он от счастья. Бешено. На секунду я уснул. Мне снились какие-то придурковатые ядовитых цветов круги на алой воде. Усиленные интерференцией волны были неестественны: в постоянном максимуме, они двигались беспрестанно. Незатухающие колебательные движения в такт его постукиваниям ногтем по столешнице возле моей кровати. Сквозь сон я слышал это, и алая вода – тоже. Позже выяснилось, что упал в обморок. Когда очнулся, голова немного болела. Но ничего. Выпил таблетку, и через минут десять всё прошло. Бессонница, из-за которой не мог уснуть, ушла. И даже заложенный нос пришёл в порядок. Спал. Знаете, он почти всегда следит за мной. Я готовлю отчёт, а он сидит на диване позади меня и изображает, что пьёт кофе. После его «кофепитий» на покрывале мне приходится выстирывать одно или два коричневых ароматных пятна. Иногда он встаёт и бесшумно ходит по комнате. Удивительна не бесшумность, а следы от совершенно белых носков: смоляно-чёрные, как будто на стопе у него краска. Я пробовал её оттереть, но ничего не получалось. Она исчезала сама. Когда я смотрю телевизор или оцениваю биржевые рынки, он по обыкновению не появляется. Он ничего не говорит, но я знаю, что он знает, что я делаю в это время. Он это ненавидит. Один раз он меня чуть не убил. Работы накопилось очень много. Я едва справлялся с ежедневной нормой, а начальник – истинно гадской души человек – подкидывал и подкидывал. Трое суток за работой с биржевыми фондами, с бумагами и сопоставлением. Он не появлялся ровно трое суток. За это время Японию поразила авария на Фукусиме, в Европе прошлись крупные потопы. Южную Корею катаклизмы обошли. Хотя, как мне показалось, на секунду они сконцентрировались в одном месте – в моей квартире. А если быть точнее – во мне. Я уснул. Я видел, как моё тело маленькие, страшные на лицо «феи» с крыльями цвета грязного разлившегося бензина растаскивали по разным углам комнаты, оголяя сосуды и мышцы. Тело кровоточило, а мне хотелось кричать и визжать от боли, которой не было. Я ревел. Знаете, я плакса. Я тянулся своим существом к тому мёртвому, что лежало посреди комнаты. Было не страшно. Страшно не было. Жутко. Мне казалось, что я действительно умираю. Знаете. Так бывает. Словно... Нет, это несравнимо ни с чем. Разве что с самой смертью, хоть и настоящую я не видел. Очнулся следующим утром. На руках остались порезы от острых коготков фей. Он сидел рядом, развинув ноги и оперевшись локтями на колени. Смотрел. Не смог разобрать эмоции. Рядом лежали бинты и пластырь. Я чертыхнулся, попытался встать, но упал. Он усмехнулся и присел рядом. Начал заворачивать моё израненное тело в некогда стерильные ткани. Моего парня он не любит ещё больше, чем биржевые рынки и телевизор. Иногда Донхэ приходит ко мне, мы запираемся на все замки (словно это спасёт от него). Донхэ скромный, когда в одежде, но красивый и притягивающий, когда совершенно нагой. Его кожа тёмная, темнее чем моя. Мы подходим друг другу. Он так не думает. А ещё он мазохист. Нет, не Донхэ. Он. Если на телевизор и таблицы с цифрами он никогда не придёт смотреть, то на то, как Донхэ касается моего тела своим, как стонет мне в ухо и закусывает кожу на шее – обязательно. Он похож на злую гиену, когда смотрит на нас. Сначала я пугался, но потом привык. Донхэ его не видел, кажется. Когда Донхэ уходил, он разносил всё в квартире, а я, заперевшись в ванной, тихо считал про себя до трёх сотен и ревел, закусывая зубами полотенце. Знаете, так легче. Когда проревёшься. Я его ненавидел. Он меня, кажется, любил. Однажды он убил Донхэ. После оргазма. Я видел, как любовник удивлённо вздохнул и опал на меня, придавив всем телом. Я кричал? Не помню. Он исчез на несколько сотен лет, пока я пил два миллиона кружек кофе, проливая их на диван. Пока я стирал пятна на уже почти продырявленном покрывале. И не смотрел телевизор. Я даже забросил биржевые рынки и перестал делать отчёты. Что мне делать? – спрашивал я себя, а ответа не находил. Послесловие. Он смотрел на меня чёрными глазами и что-то шептал на своём марсианском языке. Хотя это больше походило на проклятья языческих полубожков, что пугало меня даже больше, чем его зрачки, закрывшие всю радужку. Пальцы, холодные и совершенно не нежные, держали крепко мои плечи и чуть потрясывали. Он думал, что я усну? Мне кажется, он извинялся. И говорил про то, что хочет быть тут. Он обещал что-то, но что - я не знал. Что может обещать тот, кто умеет убивать, кто не брезгует удавить кого-то из-за того, что у него плохое настроение? Что станет хорошим? Вряд ли. Что исправится? Точно нет. Я не уверен, что он виноват в мировых катаклизмах. Я не знаю, из-за чего умер Донхэ... Ведь этот... Ведь он даже не умеет пить кофе. Он может делать лишь ничего. Порой мне кажется, что я делал всё это за него. Но это только кажется. Ведь я точно знаю, что делал я в тот момент, когда взрывалась Фукусима, когда вода заливала Европу, и какое удовольствие я испытал в тот момент, когда Донхэ потерялся в своём сознании уже навсегда. Он держал меня за плечи и тряс. Столько эмоций на его лице я не видел никогда. Я не знаю точно, на что я способен. Но мне кажется, я смогу изменить его. Глава первая и последняя. Хёкджэ замер на месте. Прощались с Донхэ. И он – Ли Хёкджэ – сейчас где-то в параллельном мире. В Настоящем. Кто-то подошёл рядом и схватил его за руку. Пальцы мгновенно переплелись. Холодные и совсем не мягкие. Сквозь запах лаванды он почувствовал аромат пролитого на покрывало кофе. Иногда Хёкджэ казалось, что в Настоящем жить невозможно. Прошлое слишком тяжёлое, а Будущее слишком обнадёживающее, чтобы он мог жить теми секундами, что происходили сейчас. А ведь он спустя сотни лет появился именно в Настоящем, которое в одно мгновение превратилось в прошлое. - Знаете, я не умею жить Настоящим. - Нужно лишь немного безумия, чтобы понять, чтобы почувствовать и ощутить на себе, что оно существует. Чтобы пожить им, Настоящим.