Контроль

Это всего лишь еще одна тренировка, ведь правда? Нет никакого смысла убивать Дина, можно же оглушить и забрать скрижаль, это всего лишь тренировка. Правила немного изменились, вот и все. В голове отдается голос Наоми, приказывающий, повелевающий, и Кас не может ничего поделать. Хруст запястий – одно, второе, лицо Дина искажается, и оно нечеткое, словно Кас смотрит через мутную воду. Он бьет в лицо, не считая удары, Дин что-то кричит, и Кас почти его слышит, но только сам звук, не распадающийся на слова. Голос Наоми, наоборот, слишком громкий, звучит в голове набатом. Кас напрягается, пытаясь прорваться сквозь пелену, не зная, зачем, ведь это тренировка и все в порядке. - Борись! Слышишь, борись! Что-то совсем новое, раньше не было так. Верная мысль, и Кас цепляется за нее. Не так. Всё не так. Ангел чувствует накатывающую панику. Дин странный. Слишком настоящий, слишком живой, он не пытается закрыться и препятствовать ударам. «Расслабься, Кастиэль. И позволь своему весселю сделать все за тебя». Чудовищным усилием Кас блокирует лишние, сбивающие с толку мысли. Он должен сделать, то, что должен. Он обязан. Отпустив руку Дина, Кас бьет его ногой в грудь, с силой впечатывая тело в пол. Щелчок пальцами, - и человек перед ним наг, разут, и судорожно хватает ртом воздух - похоже, удар выбил воздух из легких. Касу больно, словно незримый камень неясно и глухо давит на грудную клетку. Так было и раньше, когда Наоми приказала убить Дина в первый раз. Получилось не сразу, он сам растянул свою пытку на часы. Чем быстрее он закончит сейчас , тем лучше. Он опускается на колени (клинок выскальзывает из ладони и падает рядом), обхватывает сломанные запястья Дина, стискивая и выворачивая их. Дин под ним дергается, но Кас не даст ни отползти, ни отвернуться. Ангел пытается заглянуть в глаза – он не знает, что надеется увидеть, почему этого хочет, но хочет отчаянно. В глазах Дина ни пустоты, ни страха, только странная твердость и решимость, и где-то в самой глубине – чистая боль. - Это не ты. Не ты. «Это ты – не ты, Дин. Я тут один настоящий. Это правда, правда, я верю» - судорожно твердит Кас про себя. Брюки, нижнее белье. Удалить, помешают. Член стоит, хотя возбуждения Кас не чувствует. Ощущения неприятные. Вся левая часть лица Дина – сплошной кровоподтек, глаз заплыл и с трудом открывается. Не должно волновать. Кас передвигается ниже, вцепляется в бедра, почти ложится грудью на живот Дина. Неудобно, неправильно, больно. Дин тоже неправильный – внутри он сжат, настолько сильно, что двигаться почти невозможно, а живот расслаблен, отпущенные Касом руки притиснуты к груди, как у молящегося в церкви ребенка. Кас не замечает момента, когда скользить становится проще, и даже через несколько минут, когда подол плаща заляпывает текущая кровь, он старается не обращать внимания. Пальцы Дина легко касаются затылка Каса, то ли в желании оттолкнуть, то ли притянуть, но в итоге они судорожно хватают короткие волосы, когда ангел заходит особенно резко и глубоко, кончая. Кас еще не оправился, когда в голове снова звучит определенно довольный голос Наоми: - Добей. - Потом, - Кас встает и, шатаясь, подходит к скрижали – первопричине всего. Это ради нее он только что… Когда он касается таблички, в него вливается яркий поток света, сливается с ангельской сущностью, с благодатью, становится ее частью. Кас больше не слышит и не видит Наоми. Ее просто нет. Реальность вокруг наливается красками и обретает резкость. Кас отшатывается, прижимая к груди скрижаль. На полу – фигура Дина, и Кас отчетливо видит каждое повреждение, которое он нанес. Осознание накатывает волнами, как прилив, только быстрее и неудержимее, и вот Кас уже захлебывается, хочет вдохнуть и не может. Все его искупление –ошибка, самообман, и Кас не может поверить, что так слепо слушался приказов и позволил себя контролировать. Скрижаль в руке – настоящая, Кастиэль пальцами ощущает вырезанные на ней знаки, пол под ним из камня, и он тоже настоящий, и Дин перед ним – живой, слабо шевелящийся, окровавленный. Дин, его Дин, его человек, которого он ОБЯЗАН защищать. Кас ощущает удар под дых, как будто все внутренности выбили огромным молотом, как будто все произошедшее было не с ним, а в каком-то плохом фильме, он же не мог, не мог повредить своему человеку. - Кас… Дин шепчет хрипло, сорванным голосом, хотя Кастиэль не помнит, чтобы он кричал. Одним рывком ангел оказывается рядом со своим человеком, приподнимает, поддерживает, держа за плечи и талию. Дин с трудом встает на колени, его лицо искажается гримасой боли, и Каса до дрожи пугает какая-то неестественная надломленность в его движениях и холодная, липкая кожа под своими пальцами. Несмотря на возросшую силу и ясность, Кас совершает хаотичные, бестолковые действия, которые сам не может объяснить, и которые вряд ли помогут Дину: пытается завернуть его в свой плащ, прижимает к себе, коротко и лихорадочно целуя разбитые скулы. - Прости, прости меня. Дин, пожалуйста, прошу… Кас не может продолжать, чувствуя в горле комок, мешающий говорить. Да и слова не могут исправить то, что он сделал. - Ты не виноват. Тебя заставили, – Дину каждое слово дается с трудом. Губы Винчестера странно белые, взгляд неподвижный, как будто он смотрит куда-то за плечо Кастиэля, - Я… нормально. В порядке. Кас чувствует, как крепкие руки слегка приобнимают его, а потом вяло соскальзывают вниз по рубашке. Запоздало Кас понимает, что у Дина, скорее всего, шок. Он прикладывает ладонь к поврежденной щеке, исцеляя весь измученный организм, восстанавливая ткани и кожные покровы. Что-то его отвлекает. Инородная мысль в голове о защите скрижали. От Наоми. И от Дина. Это не его мысли, Кастиэль не хочет этого. Может быть так, что он променял один контроль на другой? Нет. Нет. Только не снова. Он будет сопротивляться. Пусть есть возможность, что Дин захочет забрать скрижаль и отнести Кевину, запечатать небеса – пусть. Где-то на уровне подсознания возникает нечеткий образ будущего. Большинство ангелов могут промотать события немного вперед, и Кас не исключение. В этот тайник обязательно наведается Наоми. Значит, надо убираться. - Дин, ты сможешь идти? Винчестер поднимает голову, он все еще бледен, но ему явно лучше. Из ближайшего магазина Кас переносит футболку, куртку и джинсы. И еще брюки для себя. Дин молча одевается, но вставать не торопится. - Пока не объяснишь, что за хуйня сейчас произошла, я с места не сдвинусь. - Я объясню. Позже. Дин встает резко и почти припечатывает ангела к стене. - Тобой кто-то управлял. С самого начала. Ты меня отымел, сукин сын, я орал, чтобы ты сопротивлялся, слабак гребаный. А ты хлопал стеклянными глазами и продолжал. Я. ИМЕЮ. ПРАВО. ЗНАТЬ. Чувство вины, снова. Хотя у Дина оказалась на редкость устойчивая психика. Кас щурится, и почти хочет, чтобы его ударили. Он заслужил. Он достоин и более худшего наказания. Но Дин долго смотрит ему в глаза, а потом отпускает. Кас молчит, и Дин вздыхает, устало и безнадежно: - Зла на тебя нет. Сейчас ты пойдешь со мной, никуда не свалишь посреди дороги, мы сядем в импалу, приедем домой, и ты мне расскажешь, все, согласен? Кас кивает. Он не прощен, конечно же нет, но такая попытка искупления лучше, чем ничего. - Дин, да. Все, что угодно. Я иду. На секунду ангел мешкает, и пропускает момент, когда Дин снова поворачивается к нему лицом. В руках у человека ангельский клинок. - Знаешь, пусть он пока побудет у меня. Во избежание. Нападешь еще раз – воткну его тебе в жопу. Дин вздыхает, собираясь с мыслями, и после паузы продолжает: - Кас, идиот, ты знаешь, что я люблю тебя? Несмотря ни на что. Идем. Они выходят из склепа вместе. И Дин держит своего ангела за руку.