Детальный пересказ сюжета «Паломничества»

После титров на чёрном экране, сопровождаемых лязгающим звуком (важно отметить, что он будет неоднократно повторяться), фильм начинается с эпизода в Каппадокии в 55 году от Рождества Христова. На экране появляется человек в рубище и сандалиях, которого группа людей ведёт на верёвке в центр пустынной долины у подножия высоких голых скал. Предводитель группы срывает с шеи мужчины в рубище подвеску – древнюю ставрограмму, прообраз христианского распятия. Предводитель плюёт на неё и бросает на землю, а затем подстрекает остальных забить мужчину камнями. Они подбирают с земли камни и жестоко забивают его. Мужчина падает; видно, что он без сознания, возможно, мёртв. Затем предводитель подбирает больший по размеру камень и поднимает его над головой мужчины, собираясь нанести последний удар; когда он начинает опускать камень, экран чернеет. В следующем эпизоде мы видим западное побережье Ирландии, хотя здесь повествование путается – предполагается, что нам показывают четырёхдневное путешествие в Уотерфорд, основной нормандский порт на южном побережье в восточной части страны. Нам говорится, что на дворе 1209 год, «христианство подчинило себе Европу» и кое-что ещё, в том числе «крестовый поход был собран благодаря одной лишь вере». (Это запомнилось мне благодаря необычной формулировке, но были ещё одно-два предложения, которые позабылись, – возможно, о политических проблемах Папы Иннокентия III или об ирландцах и норманнах). Юноша в монашеской рясе собирает моллюсков в разлившейся воде на берегу – смотрит, как они всплывают, а затем хватает их. Когда один из них кусает его за палец, у юноши вырывается проклятие на гэльском языке. Его сопровождает мужчина с коромыслом, на котором висят две корзины: «немтырь», Джон Бернтал, в кожаных сапогах до колена, штанах и рубахе; похоже, он собирает морские водоросли. Юноша фантазирует о первых людях, которые начали есть этих созданий, и о чём они думали; размышляет о предназначении животного мира в соответствии с тем, чему его учил брат Кахал (который верит, что предназначение животных – служить людям). Они вдвоём покидают берег и бредут через дюны, как вдруг видят на вершине холма троих всадников, которые смотрят на них сверху (здесь мы снова слышим лязгающий звук). Юноша немедленно срывается на бег, спеша к участку земли дальше от побережья, где мы видим группу монахов, работающих (они заняты делами, которые обычно ассоциируются с монастырской жизнью – работа в саду, уход за животными и так далее) рядом с развалинами каких-то строений или остатками языческого капища, точно не ясно. (Здесь мы видим, что юноша носит сапоги.) Не совсем понятно, к какому ордену монахи принадлежат, но позже можно предположить, что, возможно, это бенедиктинцы. Юноша сообщает монахам, что увидел всадников. Тем временем с видимым равнодушием подходит немтырь. Кто-то интересуется, из какого клана всадники. Аббат (глава монастыря, которого монахи называют Авва – «отец»; актёр Доннча Краули) спрашивает всех присутствующих, перепрятали ли реликвию. Все отвечают, что нет. Аббат советует им сохранять спокойствие. В следующем эпизоде мы видим их во время молитвы, собравшихся в просторной каменной хижине. Они поют «Salve, Regina» («Славься, Царица (небесная)»), григорианский распев, один из четырёх марианских антифонов, который поют во время повечерия после празднования Пятидесятницы. Юноша стоит в заднем ряду, прямо напротив двери, и оборачивается. Сквозь дверной проём он видит немтыря, который ухаживает за животными, и одного из встреченных ранее всадников, цистерцианского монаха в белой рясе их ордена (Стэнли Вебер в роли брата Геральда). Цистерцианец падает на колени на дорожку из булыжников, что ведёт к хижине, целует землю и идёт к монахам. Пение «Salve, Regina» подразумевает, что сразу после этого монахи отправятся спать (в большинстве западнообрядовых монастырей за повечерием наступает Великое Молчание), но этого не происходит. В следующей сцене мы видим, как юноша чистит коня, укрывшись под навесом, а в некотором отдалении Геральд и аббат стоят на обращённом к морю мысу. Они говорят друг с другом по-английски. Аббат замечает, что у них редко бывают посетители, прибывшие из таких дальних земель, как Геральд, а тот отвечает, что папская власть не знает границ. Геральд вручает аббату свёрнутый лист бумаги – предположительно документ от Папы Иннокентия III (один из наиболее неточных моментов, которые мне когда-либо доводилось видеть в историческом кино). Аббат говорит, что у него нет слов; Геральд отвечает, что нынешнее положение Иннокентия требует осмотрительности и (несмотря на протесты аббата) что папский приказ нельзя оспаривать. (Снова лязг.) Иерусалим утрачен, вера страдает, ей бросают вызов враги и еретики. Папа думает, что у реликвии есть власть «отделить верующих от неверных, призвать гнев Господень на Его врагов». Геральд говорит аббату, что реликвия может дать силу победить в следующем крестовом походе и нельзя её скрывать. Вслед за этим мы видим, как монахи движутся процессией с факелами, а затем достают реликвию из её укрытия (которое, по всей очевидности, находилось в земле); им приходится установить конструкцию с рычагом. Они извлекают большой, тяжёлый предмет, завёрнутый в овечью шкуру. (Снова лязгающий звук.) Монахи частично разворачивают её, и мы видим роскошный золотой реликварий, инкрустированный драгоценными камнями. Геральд смотрит на него и бормочет молитву на латыни. Полагаю, он говорит: «Deo patris sit gloria [он произносит: Deus] euisque soli filio» – часть строфы из некоторых латинских католических гимнов («Слава Богу Отцу и единственному Его Сыну»). Далее (такое ощущение, что это происходит на следующий день) мы видим аббата, благословляющего монахов, которые будут сопровождать реликвию: брата Киарана (Джон Линч), назначенного главным, братьев Руа (Руайдри Конрой) и Кахала (Хью О’Коннор) и Дьярмуда (в этот момент нам становится известно имя героя Тома Холланда). Когда аббат благословляет его, Дьярмуд осеняет себя крестным знамением. Аббат говорит монахам по-гэльски, что они должны доставить реликвию на корабль в Уотерфорде, а затем сопровождать её на пути в Рим. Один из монахов возражает, но аббат повторяет свои наставления и говорит им идти с Богом. Затем он отводит Киарана в сторону и сообщает, что с ними отправится немтырь, потому что им понадобятся сильные руки. Киаран смотрит на аббата, аббат говорит, что ему жаль, что приходится наделять Киарана такой большой ответственностью. Киаран отвечает, что «дело не в этом» – он беспокоится о мальчике, поскольку тот не знает ничего, кроме монастыря. «Именно поэтому он должен пойти», – отвечает аббат. Реликварий, опять завёрнутый в овчину, устанавливают на заду повозки. Двое всадников, сопровождавших Геральда, следуют за ним, снова взобравшимся на коня, далее едет повозка, управляемая Киараном; Руа и Кахал идут, опираясь на крепкие посохи, а Дьярмуд с немтырем замыкают процессию. Они отправляются в путь, а все остальные монахи стоят, глядя им вслед. Во время путешествия колесо повозки застревает в яме на немощеной дороге, и пока монахи пытаются высвободить его, темнеет. Мы видим небо, огромная молния ударяет в реликварий, и овчина загорается. Конь Геральда убегает. Один из пеших монахов (Дьярмуд?) хватает овчину и сдёргивает её с реликвария, который оказывается невредим. Другой монах (Руа?) касается реликвария и обжигает руку. Начинает лить дождь. Монахи перегруппировываются и двигаются дальше. Беспорядочные лязгающие звуки. Этой ночью, разбив лагерь, они обсуждают реликвию. Разговоры ведутся на английском. Геральд, кивая на воинов, которые сопровождают их, говорит, что они не хотят приближаться к реликвии. Руа замечает, что они знают, что случается с людьми, которые тревожат реликвию, – ехидный намёк, что если бы Геральд знал об этом, то не стал бы перемещать реликвию вообще. Затем Руа рассказывает историю о том, как реликвия защитила аббатство, когда на них напали норманны (которые хозяйничали в Ирландии на протяжении уже двух столетий). Монахи услышали приближение нападающих, вбежали в церковь и увидели, как ангел ударил в реликвию; они убежали, но к тому времени, как вернулись в аббатство, разыгралась страшная буря и утопила норманнские корабли вместе с командами. Возле реликвии лежали обгоревшие тела остальных норманнов. «Только чистый сердцем может коснуться реликвии и выжить», – заканчивает Руа. Затем Геральд спрашивает о немтыре. Киаран отвечает, что тот с ними уже пять лет и что он «конверз, светский брат». Геральд замечает, что немтырь не боится реликвии. Руа говорит, что немтырь слабоумный; Дьярмуд возражает. Кахал рассказывает Геральду, что немтырь потерпел крушение на их берегах и Дьярмуд нашёл его в маленькой лодке без еды. Геральд предполагает, что это было наказание. Киаран замечает, что немтырь делает всё, что они ему велят, но ни разу не заговорил, и что они больше не должны расспрашивать его, а сейчас им следует отправляться спать. На следующее утро Дьярмуд идёт немного прогуляться в кустах за пределами лагеря и видит, что немтырь стоит на коленях, раскинув руки, обратясь лицом к солнцу, словно во время медитации. На его спине вытатуирован огромный крест. Дьярмуд поворачивает назад прежде, чем немтырь замечает его. Они продолжают путешествие; Геральд жалуется на погоду по-французски, и Киаран отвечает ему тоже на французском. Геральд спрашивает, видел ли он Рим; Киаран говорит, что да. А Иерусалим? Этот вопрос Киаран оставляет без ответа. Геральд останавливает процессию возле ручья, чтобы набрать воды, но двое охранников возражают, что он не должен пить из него: ручей течёт через обиталище фей, поэтому зачарован. Руа приходится перевести, и он называет это место «пристанище сидов». «Они говорят, что Туата Де Дананн приходят сюда в ночи и играют среди скал. Они наводят чары на воду. Околдовывают путников». Геральд смеётся, сопротивляясь их намерению двигаться дальше. «Вы воины Христовы – и бежите от жалкого поганища?» Он демонстративно наполняет флягу водой, затем изгоняет демонов во имя святого Матфея и Святой Троицы и пьёт. Геральд хочет, чтобы Дьярмуд тоже испил из фляги, но Дьярмуд не пьёт; между Геральдом и Дьярмудом встаёт немтырь и выпивает воду большими глотками. Когда все покидают это место, мы видим в ручье труп разлагающейся овцы. Чуть позже кажется, что у немтыря лихорадка; Киаран даёт ему какие-то листья и говорит, чтобы он раздал их тем, кто пил из ручья. Геральд спрашивает, что это, Дьярмуд говорит: «Водная мята», и умолкает, а Киаран поясняет, что она хорошо помогает от боли в животе. Геральд отвечает, что никогда не испытывал боли в животе. Тем временем охранники видят что-то в горах и решают покинуть монахов. Геральд возражает, что они должны были проводить их до самой границы владений Мервилей, но те настаивают, что приближается война. (Странно, но разговор ведётся на английском.) Монахи остаются совсем одни; они входят в лес (и теперь, думаю, мы в Валлонии – сцены в лесу снимали в Бельгии). Монахи видят, как приближаются Мервили, и беспокоятся; они взвешивают посохи, с которыми шли, и готовятся использовать их в качестве оружия. Тут, как и в дальнейшем на протяжении всего фильма, Раймон де Мервиль объявляет о своём приближении, трубя в рог. Геральд просит братьев «иметь хоть немного веры». Геральд и сэр Раймон говорят друг с другом по-французски. Раймон говорит, что не ожидал увидеть Геральда, и когда Геральд отвечает, что они должны были встретиться, Раймон добавляет, что не все возвращаются с гэльской территории. Он смотрит на реликвию, бросает пренебрежительное замечание («Ты нашёл сувенир?»), а затем видит немтыря. Чуть помедлив, Геральд говорит, что будет обсуждать это с отцом Раймона; Раймон со смутной угрозой в голосе соглашается отвести его к своему отцу. Норманны (Раймон, ещё один всадник и несколько пеших) смыкают ряды вокруг монахов, они разворачиваются и идут в том направлении, откуда пришли. Все идут друг за другом по тропе через лес, но когда выходят из него к ручью, то видят тушку небольшой лисы, прибитую к дереву, а под ней вырезанный на коре спиралеобразный трискелион. Дьярмуд просит одного из своих братьев объяснить, что это такое, и тот говорит, что это символ клана (по-ирландски «Уа Мордха»), который сражается против норманнов. Он мрачно добавляет, что этот клан молил Господа о помощи, но Господь не внял их мольбам, поэтому они начали верить в другие вещи. Некоторое время спустя они видят двух рыбаков по другую сторону ручья; «Браконьеры», – замечает Раймон. Затем он приказывает своим солдатам (Дугал (Тристан МакКоннелл) и мужчина с очень выразительным лицом) догнать их, и один из них выпускает стрелу, которая попадает в браконьера. Пока они дожидаются результатов погони, монахи останавливаются, и немтырь становится на колени посреди тропы и упаковывает свои корзины (прикреплённые к коромыслу) более компактно. Раймон приближается к монахам, вглядывается в немтыря и говорит ему (по-английски), что, должно быть, уходя в монастырь, он не ожидал, что из него сделают вьючного мула. Кахал сообщает Раймону, что немтырь не монах, а «конверз. Светский брат». Раймон говорит, что его люди узнали немтыря, но не могут вспомнить, где с ним встречались, и просит его разрешить их спор, назвав города крестоносцев, в которых он побывал. Раймон говорит доброжелательно и словно невзначай, но в его голосе слышится скрытая злость. Дьярмуд чувствует и угрозу со стороны Раймона, и тревогу немтыря, и сообщает, что последний не может говорить. Раймон спрашивает, глухой ли он. Руа говорит, что слышать немтырь может. Раймон бормочет, что может, но не хочет. Затем он переходит на французский и спрашивает, как тот, кто не может говорить, исповедуется в своих грехах. Киаран отвечает по-французски, что они молятся за немтыря. Раймон замечает, как хорошо, должно быть, иметь друзей, которые делают это для тебя, «полагаясь исключительно на веру». Тем временем солдаты возвращаются и сообщают Раймону, что браконьеры больше не будут заниматься своим промыслом. Они передают Раймону две отрубленные руки, и тот бросает их на землю, где на них тут же кидаются бигли (собаки). Поход продолжается, сопровождаемый вибрирующим вдали долгим низким звуком. Наконец они достигают стоянки Мервилей с множеством костров, белых палаток и прочих атрибутов средневекового лагеря. Раймона встречают конюх, который забирает его коня, и Фурнье (Гаэтан Вендерс), помощник его отца. Раймон спрашивает об отце и говорит, что привёл гостей. Между двумя мужчинами чувствуется напряжение. Дьярмуд с интересом разглядывает лагерь. В лагере Геральда приводят к отцу Раймона, барону де Мервилю (Эрик Годон). Они обнимаются и начинают беседовать на французском. Геральд говорит барону, что думал, что тот на юге, а барон отвечает, что он должен следить за границей – на этих землях существует сопротивление, которое необходимо подавить. Он спрашивает Геральда, «нашёл ли тот то, что искал». Геральд отвечает утвердительно. Барон говорит ему, что был бы воистину рад отправиться в паломничество в Иерусалим бок о бок с Геральдом, увидеть Рим и встретиться с его святейшеством Папой, но, по всей видимости, он умрёт и будет похоронен в Ирландии. Затем он спрашивает, может ли взглянуть на реликвию, чтобы она помогла ему в его молитвах, вдохновила его рыцарей и поддержала его в выполнении священной цели (вероятно, продолжении колонизации Ирландии). Геральд, судя по всему, слегка колеблется, но соглашается, так как не может отказать в просьбе столь преданному слуге церкви. Затем мы видим барона, Геральда и Киарана позади повозки с реликварием, Раймона, который стоит сразу за ними в ряду рыцарей, а за рыцарями – прочих братьев. «Красивый ящик», – говорит Раймон. Геральд отвечает, что это лишь оболочка, и велит Киарану открыть реликварий. Киаран говорит: «Это опрометчиво», но достаёт из рясы ключ и вставляет его в замок реликвария, в то время как Геральд рассказывает официальную историю реликвии: Матфей (апостол, заменивший Иуду) был замучен, когда проповедовал Евангелие среди варваров Каппадокии. Мы видим флэшбэк – камень, орошённый кровью. Матфей благодарил тех, кто бросал в него камни, в камень ударила молния и подожгла его палачей, и пока они молили о пощаде, земля разверзлась и поглотила их всех (вероятно, именно поэтому мы не видим во флэшбэке ни одного трупа), а тело Матфея вознеслось на небеса. Барон выглядит глубоко впечатлённым – в отличие от Раймона (выражение его лица невероятно интересно – смесь неверия, боли и сарказма). Он говорит: «И это тот самый камень? Впечатляюще!». Барон извиняется за своего сына, который, как ему кажется, слишком много времени провёл на границе среди язычников. Тем не менее, все рыцари одновременно опускаются на колени – и Раймон вместе с ними. Следующий эпизод происходит вечером, норманны и братья сидят за длинным столом под навесом, перед ними остатки трапезы. Они пьют вино. Барон и его люди жалуются по-французски, как трудно избавиться от ирландцев, что бы они ни делали: те просто скрываются в болотах. Барон спрашивает Геральда, как бы он поступил на их месте, и Геральд отвечает, что осушил бы болота; барон смеётся. Норманны вовсю веселятся. Барон говорит Раймону, чтобы тот больше пил, коль скоро ему предстоит осушать болото. Новый взрыв смеха. Крики «à boire!». Все чувствуют некоторую неловкость – хотя единственный монах, кроме Геральда, который понял, что имелось в виду, – это Киаран. Геральд извиняется. Они с Киараном отходят немного от стола, говоря по-английски (снова непонятно почему), и Киаран спрашивает о подробностях соглашения, которое Геральд заключил с норманнами. Геральд уклоняется от ответа, пока Киаран не напоминает, что на кону стоят безопасность священной реликвии и жизнь его братьев, и не говорит, что норманны опасны и им нельзя до конца доверять. Тогда Геральд говорит Киарану, что тот знает, какова обычная награда за участие в крестовом походе; он пообещал норманнам отпущение грехов. Из слов Геральда ясно, что он воспринимает взаимоотношения между церковью и крестоносцами как «услуга за услугу», считает нормальным положение дел, при котором норманны чувствуют себя обязанными церкви, – «чернота их деяний приковала их к нам». Киаран не согласен. Позже Киаран и Дьярмуд (которые по непонятной причине говорят друг с другом по-английски) сидят у костра и разговаривают. Дьярмуд говорил с Руа, который утверждает, что чужеземцы не знают ничего, кроме войны, и завоюют эту землю, – но он хочет знать, был ли мир до них? Киаран отвечает, что это было давно, он был ещё мальчишкой (по всей видимости, он говорит о годах перед норманнским вторжением в 1170 г.), но даже тогда мира здесь не было. Когда Дьярмуд спрашивает почему, Киаран даёт очень необычный для монаха ответ: что мир нужно взрастить, и «большинство людей на это не способны». Не совсем понятно, что Дьярмуд выносит для себя из этих слов. На следующее утро Дьярмуд идёт облегчиться, и когда заканчивает свои дела, видит Раймона, выпускающего голубя. Раймон обвиняет Дьярмуда по-английски, что тот шпионит для своего клана. (Любопытно, учитывая, что мы совсем не знаем предысторию Дьярмуда.) Дьярмуд отвечает, что монахи встают рано каждое утро, и пытается пройти мимо Раймона. Он говорит, что монахи служат Господу. Раймон настроен скептически и говорит, что, в отличие от его отца, набожные люди не производят на него впечатления: «Любой может надеть рясу монаха». Тут появляется немтырь и встаёт между Раймоном и Дьярмудом. Снова кажется, что Раймон его узнал. Кто-то окликает Раймона и посылает его собирать людей, поскольку перед отбытием они хотят отслужить мессу. «Une autre fois, alors», – говорит он немтырю («Тогда в другой раз»). Затем мы видим лагерь в целом. Вдалеке слышится песнопение, которое у меня не получилось распознать, но на часть евхаристической молитвы оно не похоже. Один из монахов распределяет хлеб; мы видим, как кто-то (отец Раймона?) с благоговением принимает причастие, но Раймон, когда берёт свой кусочек хлеба, выглядит мрачным. Затем Дьярмуд обходит всех с чашей и предлагает её Раймону – и в этот миг выражение лица Раймона просто ужасно. Далее та же компания, что и накануне (монахи и люди Раймона), плюс Фурнье, идут через лес. Раймон рассказывает (на французском) кульминационный момент анекдота – по всей видимости, пошлого и богохульного. Его люди смеются. Дьярмуд выглядит невесёлым; Геральд спрашивает (по-английски), не беспокоит ли его что, но Дьярмуд всё отрицает. Они выходят из леса и на опушке видят головы норманнов, насаженные на колья. Мост сожжён, и мы снова видим тушу лисы и спиралеобразный трискелион. Раймон осматривает опушку и подбирает вражеский щит – на нём тот же спиралеобразный трискелион. «Уа Мордха», – восклицает он (название ирландского клана) и плюёт на щит, прежде чем швырнуть его на землю. В течение всего эпизода говорят по-французски. Раймон велит одному из своих солдат отправиться к его отцу и сообщить обо всём, а затем вернуться. Ещё нескольким солдатам он приказывает отправиться с ним в погоню за людьми, которые сожгли мост, поскольку их можно поймать. Фурнье возражает против того, чтобы Раймон отсылал людей, но Раймон говорит: «Моих людей». Со значительной долей сарказма в голосе он обещает Фурнье, что они вернутся вовремя, чтобы защитить их. После их отбытия Геральд спрашивает Фурнье, нет ли другого пути. Вероятно, несколько мостов смыло, но они пойдут через «Пустоши». Геральд спрашивает, что это, и Фурнье отвечает, что это редко посещаемая часть лесов с дурной репутацией, которую они изменят. Значительно поредевший отряд продолжает путь через лес. В какой-то момент слышатся зловещие звуки, и Фурнье объявляет остановку. В то время как он говорит «qu’est-ce qu’il se passe?» (кажется), один из солдат снова видит спиралеобразный трискелион, и пока он вглядывается, Уа Мордха (члены ирландского клана) появляются из лесов и атакуют отряд. Начинается битва. Я не могу припомнить все главные моменты сражения по порядку, но вот несколько важных, насколько я могу вспомнить: когда сражение начинается, немтырь прыгает на Дьярмуда и толкает его на землю, продолжая наблюдать за происходящим. Кто-то ударяет Руа по голове молотом, хлещет кровь, и он умирает. Фурнье и все солдаты убиты. Немтыря оглушили, и он потерял сознание. Киаран, который правил повозкой, тоже оглушён и лежит в повозке. Член клана подбегает к повозке сзади, пытается открыть ларец и начинает отколупывать от него драгоценные камни; Дьярмуд видит это и пытается помешать; его хотят убить, но тут немтырь приходит в себя, хватает меч и спасает его. Когда немтырь убивает этого мародёра, мы слышим лязгающий звук. Впрочем, это событие даёт возможность одному из ирландцев завладеть повозкой и скрыться вместе с ней. Дьярмуд бросается в погоню. Из леса продолжают появляться ирландцы, среди них мужчина в маске, сделанной из головы волка, а немтырь сражается с ними. Видно, что он чрезвычайно искусный и жестокий воин. Он берёт меч у одного из убитых норманнов и убивает ещё нескольких ирландцев. В конце концов он явно теряет над собой контроль и снова и снова ударяет мужчину в волчьей маске щитом по голове. Дьярмуд гонится за повозкой и падает. Немтырь преследует одного из ирландцев, спотыкается о Дьярмуда и чуть не убивает его, но Дьярмуду удаётся привести его в себя, повторяя: «Это я». Битва окончена, повозка с реликвией и реликварием утрачена, находится в руках ирландцев, вместе с Киараном. Все норманнские солдаты мертвы, как и Фурнье, и Руа. Геральд, Дьярмуд, Кахал и немтырь остались на месте битвы и спорят о том, что им делать. Кахал подбирает жемчужины и драгоценные камни, которые ирландец отковырял с реликвария. Геральд хочет отправиться в погоню, чтобы вернуть реликвию. Он говорит остальным, что уничтожение всех ирландцев вокруг них – признак чуда; когда они попытались коснуться реликвария, реликвия навлекла на них гибель. Он также говорит немтырю, что тот служит церкви и что его работа ещё не окончена. Господь ликует, видя смерть дикарей. Геральд вкладывает меч в руки немтыря и отправляет его вперёд. Геральд хочет пойти по следу от колёс – он уверен, что немтырь сможет это сделать, – в то время как Кахал считает, что они должны ждать, пока их не нагонит сэр Раймон. Дьярмуд опасается, что ирландцы могут вернуться первыми, и говорит всем, что они обязаны попытаться, так что они решают идти по следу реликвария. Немтырь собирает с повозок несколько факелов и раздаёт их монахам. Они двигаются по следу. Наконец заходят в лес, немтырь подкрадывается к часовому и ломает ему шею, пока монахи – и мы вместе с ними – смотрят. Затем монахи подкрадываются к лагерю ирландцев. Им видно реликварий. Брат Киаран привязан к дереву, его лицо перепачкано. Когда наступает ночь, монахи спорят, что делать дальше. Дьярмуд напоминает, что реликварий им не нужен – только реликвия. Он говорит, что возьмёт её и будет нести, но хочет, чтобы, пока он это делает, кто-то освободил Киарана. Геральд говорит Дьярмуду, что им не удастся сделать и то, и другое, что их тела – инструменты Божьи, предназначенные для того, чтобы исполнять Его волю, и что Киаран сказал бы ему то же самое. Геральд говорит, что они будут молиться за душу Киарана. Дьярмуд вползает в лагерь и начинает освобождать Киарана (Геральд разгневан). По непонятной причине Киаран и Дьярмуд говорят друг с другом по-английски. Дьярмуд говорит, чтобы Киаран держался. Пока Дьярмуд пытается перерезать путы Киарана тупым ножом, наше внимание перемещается в другое место, и мы видим, как в лагерь ирландцев входит Раймон с несколькими своими солдатами. (Как минимум раз во время просмотра этого момента мне довелось услышать в зале удивлённые вздохи. Один из них принадлежал мне. У меня были мысли, что он покинул отряд, потому что не хотел сопровождать реликвию, – но я не думал, что он активно пытался подорвать миссию по её сопровождению.) Геральд в ярости и оскорблён в лучших чувствах. Предводитель отряда говорит Раймону и его спутникам по-ирландски, что они требуют нового соглашения – они собирались украсть имущество, но на них напал монах. Раймон ни слова не понимает и поворачивается к своему помощнику, который объясняет, что случилось. Раймон спрашивает, где М*** (очень сложное ирландское имя) (в русском переводе прозвучало «Молсехлан», в английских субтитрах было Maelseachlain – прим. переводчика); полагаю, это убитый «человек-волк». Помощник говорит, что он мёртв, и убил его монах. Камера возвращается к Киарану и Дьярмуду. Киаран говорит Дьярмуду, что тому пора уходить. Когда Дьярмуд отказывается, Киаран говорит ему, что выбросил камень из повозки в тот момент, когда в последний раз увидел, что они следуют за ней. Дьярмуд должен найти его и идти на восток, защищая себя и реликвию. Дьярмуд бежит обратно к остальным монахам. Мы снова видим центр лагеря, помощник говорит Раймону, что ирландцы хотят реликварий. Раймона это веселит, и он говорит, что ему нужно только содержимое. Однако он обнаруживает, что реликварий пуст, и идёт к Киарану, чтобы выпытать у него, где камень. (Разговор происходит на английском.) Киаран обвиняет Раймона в том, что тот нарушил свою клятву защищать их, а Раймон ссылается на свою клятву королю. Король и Папа в ссоре, и реликвия будет хорошим аргументом в их споре. Киаран говорит, что Раймон был бы вознаграждён, если бы передал реликвию Папе; Раймон отвечает, что докажет свою верность королю, которого беспокоит, что норманны в Ирландии слишком преданы своим кузенам в Нормандии. Киаран напоминает, что Раймон лишает собственного отца шанса на спасение. Раймон говорит Киарану, что его отец слишком боится того, что случится после смерти, чтобы позаботиться о будущем своей семьи. Раймон снова спрашивает, где реликвия, и напоминает, что в конце концов её всё равно вернут. Киаран говорит, что не знает, где она. Раймон достаёт отвратительный инструмент и говорит, что получил его от священника в Константинополе, который использовал его во время крестовых походов, чтобы заставлять греков говорить, где они прячут золото. Раймон вонзает инструмент в Киарана и проворачивает. Он говорит, что убьёт Киарана быстро, если тот скажет ему, где камень. Киаран вступает на путь образцового мученичества – он восклицает имя Иисуса на ирландском. Раймон кричит своим солдатам, чтобы те выследили монахов. Он говорит Киарану, что неважно, если тот ему не скажет, – любой другой камень подойдёт не хуже. Киаран говорит Раймону: «Господь любит тебя, я прощаю тебя, и Господь тоже прощает». Раймон вытаскивает из него кишки. Зрелище отвратительное, но плохо то, что, если не обращать внимания на слова, которые Раймон произносит в этом эпизоде, его мотивы останутся совершенно неясными, потому что больше нигде он их не озвучивает. Затем мы видим, как оставшиеся в живых монахи (Геральд, Дьярмуд, Кахал) и немтырь прочёсывают прогалину в лесу с факелами в руках. Они находят то ли реликвию, то ли очень похожий на неё камень, который, как им кажется, ею является. Геральд руководит ими, цитируя четыре строфы из псалма 94 (Вульгата, латинская Библия: псалом 93), пока они смотрят друг на друга. Дьярмуд кладёт камень в свою средневековую наплечную сумку. Затем Геральд начинает отчитывать его за непослушание по поводу Киарана; долг Дьярмуда заключается в том, чтобы повиноваться. Они находятся в состоянии извечной войны с дьяволом, и «в этой войне он ждёт всю жизнь, целую вечность ради единственного момента слабости, подобной твоей. Не давай ему шанса вновь». На следующее утро они допивают остатки воды и готовятся идти дальше. Кахал убеждён, что их убьют. «Мы не одни, – говорит Дьярмуд. – Мы никогда не бываем одни. Имей веру». Далее мы слышим одновременно рог Раймона и лязгающий звук – как раз когда монахи выходят на просеку, откуда им видно реку, что ведёт в Уотерфорд. «Хвала Господу, – говорит Геральд, – Он услышал нас». Монахи бегут к берегу реки, Раймон нагоняет их, и они забегают в воду, надеясь запутать преследователей. Они скрываются, припав к земле на прогалине. Раймон и его люди близко, но опускается густой туман, и ему их не видно. Раймон явно выбит из колеи и начинает насмехаться над ними (по-английски): уж не надеются ли они пойти по воде? Он говорит, что сохранит им жизнь, если они отдадут ему камень. «Это не должно быть сложным решением, – говорит он, – pas pour un soldat», – Раймон переходит на французский и определённо имеет в виду немтыря. Он говорит, что немтырь изменил свою внешность, намекая, что знает его (но мы так точно и не узнаем, откуда); человек может изменить свою внешность и речь, но не то, кем он является. Камера мечется между Раймоном и перепуганными монахами. Раймон начинает прорубаться сквозь кустарник, говоря монахам, что они могут оставить камень себе; он возьмёт другой, но они должны убить Геральда. В этот момент Геральд что-то говорит (в английских субтитрах было: «Ты проклят» – прим. переводчика), и прочие монахи шикают на него. Геральд говорит Раймону, что тот поставил под угрозу спасение своей души, а Раймон отвечает, что если подождёт достаточно долго, начнётся новый крестовый поход, вновь дающий шанс на отпущение грехов; на том стоит мир. Затем Раймон вновь переходит на английский и спрашивает, рассказал ли Геральд монахам, благодаря чему его наделили столь высокими полномочиями? Он называет полное имя Геральда – мне не удалось разобрать его полностью, но оканчивается оно на «д’Альби» (в русском переводе прозвучало: «Геральд Транковиль д’Альби» – прим. переводчика), а это значит, что он из благородной семьи из Альби (Франция), основного центра катаризма (фильм об этом не сообщает). Раймон говорит, что когда Геральд обнаружил, что его отец помогает еретикам, то подверг его пыткам, а затем сжёг заживо. Их земли отошли церкви, и это обеспечило будущее Геральда. Геральд что-то говорит (в русском переводе: «Он ждёт тебя в аду!» – прим. переводчика), один из солдат Раймона выпускает в него стрелу и лишь чудом промахивается. Монахи вскакивают на ноги и бегут и в конце концов выходят из воды на более чистое пространство, где слышат лязгающий звук. Это колокольчик овцы. В этот момент музыкальное сопровождение фильма превращается в анахроничную полифонию, что по некоторым причинам было мне очень неприятно, хотя большинству зрителей неприятных ощущений не доставит. Монахи обнаруживают довольно грубого и алчного лодочника в сопровождении товарища, который заговаривает с ними по-ирландски, угрожает молотом и отказывается взять на борт (несмотря на заверения, что они заплатят по прибытии). Геральд теряет самообладание: «Мы – люди Божьи; ужели это ничего не значит в этой проклятой стране?», – и Дьярмуд предостерегает его, чтобы он успокоился. Геральд хочет натравить немтыря на лодочника, Дьярмуд отвечает, что немтырь не станет этого делать, и Геральд начинает говорить, что чувствует в Дьярмуде зло и что тот недостоин нести реликвию, – но тут подходит Кахал с драгоценными камнями с реликвария, и их берут на борт. Все садятся в лодку. Геральд начинает читать «Отче наш» на латыни. Дьярмуд спрашивает Геральда, правда ли то, что сказал о нём Раймон. Геральд отвечает, что служит церкви и что его совесть чиста, – предупреждая любые вопросы, которые мог бы задать Дьярмуд. Геральд говорит Дьярмуду, что его отец так и не раскаялся и ни разу не подумал, что делает что-то плохое. Но в тот день Геральд понял, что «он утратил не веру в церковь, а страх перед ней». Впрочем, всё, кажется, идёт хорошо, пока лодку не выносит на перекат – был отлив. Стоит монахам это заметить, как они снова слышат рог Раймона. Мы видим, как Раймон и несколько его людей скачут через пески к лодке. Лодочник возвращает драгоценные камни и говорит монахам, чтобы они покинули лодку; Дьярмуд замечает, что Раймон и его люди не станут оставлять свидетелей. Они выбрасывают из лодки все припасы. Геральд пользуется шансом убедить немтыря вернуться и сразиться с Раймоном и его людьми, говоря, что немтырь ещё недостаточно сделал для спасения своей души, обещая ему отпущение грехов в обмен на защиту и, в конце концов, просто умоляя: «Спаси нас!». Интересно, что Геральд обращается к немтырю неформально, на ты (tu). Пока он говорит по-французски, остальные монахи толком не понимают, о чём идёт речь, и спрашивают об этом. Немтырь поворачивается к солдатам, а лодочники и монахи начинают толкать лодку по песку к реке, в то время как стрелы лучника Раймона падают всё ближе и ближе к ним. Наконец монахи выталкивают лодку на открытую воду, хотя, пока они это делают, в товарища лодочника вонзается стрела и он падает в воду. Это зрелище прерывается сценами того, как немтырь готовится к битве (снимает рубашку), а затем сражается с людьми Раймона. Раймон велит своим людям сконцентрироваться на камне, а не на немтыре. Монахи гребут как сумасшедшие. Раймон приказывает солдатам попытаться перехватить лодку в Уотерфорде. В лодке Кахал поворачивается к Дьярмуду, и становится видно, что из его груди торчит стрела. Тем временем на берегу немтырь прорубает путь сквозь большую часть людей Раймона (одного из них он укусил за ухо) и вступает в схватку с самим Раймоном. Раймон вспарывает немтырю живот своим инструментом, насмехаясь, что он будет страдать, пока монахи смотрят, но немтыря не так легко остановить. Он продолжает сражаться, и когда подбирается вплотную к Раймону, тот спрашивает по-французски: «Кто ты? Откуда ты?», – и немтырь, помедлив секунду, шепчет: «Из ада!» – и перекусывает Раймону яремную вену. В лодке Геральд пытается убедить Дьярмуда, что на их глазах свершается чудо и что когда в битве на берегу звенят мечи, это ангел ударяет в реликвию. «Этот колокол поднимет целую армию таких, как он. Тех, кто отвоюет Иерусалим. Тех, кто завоюет весь мир… Сомнений не останется. Будь на стороне церкви и живи, или восстань против неё, и будешь сокрушён». Дьярмуд вытаскивает реликвию, и похоже, что он собирается швырнуть её за борт – он хочет вернуть её Господу. Геральд пытается отобрать реликвию у Дьярмуда, а лодочник предупреждает их, чтобы сохраняли спокойствие, иначе они все рискуют перевернуться. Геральд падает в воду с наплечной сумкой Дьярмуда, в которой лежит реликвия, и, похоже, тонет. Мы видим мёртвое тело Раймона на берегу и немтыря, делающего последние вздохи. Дьярмуд стоит в лодке. Он смотрит на ландшафт, который мы видим вместе с ним. Лодочник спрашивает: «Куда теперь?». Дьярмуд беспомощно смотрит на него. Конец фильма.