DO YA THINK IM SEXY?

К сожалению, слова любви не были заклинанием. После них дверь не распахнулась чудом, Курт не рухнул в мои объятия. Сжав голову руками, я позволил себе разрыдаться. На что я рассчитывал? Что вывалю на него все дерьмо, а он с радостной улыбкой выбежит навстречу? Он мог просто не слышать. Он мог возненавидеть меня. Ему могло быть просто наплевать, ведь я так сильно ранил его. И не однажды за такой короткий срок. Как он может мне доверять, если я не доверял себе? И все же, уйти я тоже не мог. Не сейчас. Мне нужно хотя бы немного успокоиться, попросить прощения у Рейчел и тогда уже покинуть его квартиру навсегда. Он не вернется на работу, никогда больше не придет ко мне. И я больше не позвоню ему, отпущу, вырывая половину сердца. - Я тебе сопереживаю, Блейн, правда... - я поднял голову, ошарашенно глядя на Курта. Я не слышал, как он открыл дверь, да и его голос был таким хриплым. Заплаканное лицо, лопнувшие сосуды в глазах и снова кровь на губах. Мое сердце сжалось, и я буквально задохнулся от боли, от стыда за все страдания, что ему причинял. Может, и правда лучше его отпустить? Теперь он знает все, и простит меня однажды. Может, ему и правда куда лучше будет без меня? Но как? Как сделать это, если мои руки сами тянутся к его лицу и я тихо, сдавленно шепчу: - Курт, мой мальчик... - он затащил меня в комнату, закрыл дверь, и мы погрузились в прохладную темноту. Мне было интересно, как выглядит его комната, но сейчас я ничего не видел. Он прижался ко мне, и я обхватил Курта руками, нежно, трепетно прижимая к себе. Мне очень захотелось уткнуться носом в его плечо и продолжить плакать, потому что у меня начиналась какая-то безудержная истерика. Но нет, объятие длилось недолго, и теперь Курт тащил меня куда-то опять. На этот раз мне определенно понравилось больше, ведь это была кровать, на которую я с готовностью откинулся, а Курт прижался ко мне и даже закинул ногу на бедра, чтобы быть еще ближе. Я тоже скинул с себя обувь и пропустил ногу между наших бедер, сплетая тела. Тепло постепенно разливалось в груди, мне уже не хотелось плакать. Только теснее прижимать к себе Курта. Еще хотелось снять с себя неудобный костюм, рубашку, тесный галстук. Лучше бы я был в привычных джинсах и футболке, но нет, сегодня я выглядел именно так. Слушая его, я крепко сжимал хрупкую ладошку, я задерживал дыхание и улыбался от приятной мягкости его пальцев на своей щеке. Он простил меня снова. Как долго это будет продолжаться? Смогу ли я хоть когда-нибудь прекратить причинять ему боль, смогу ли стать нормальным, любящим, открытым? Моя душа разбита на части, но уже очень давно. Осколки так истерлись, что их едва ли можно правильно склеить. И все-таки, у него был лучший клей в целом мире - беззаветная, искренняя любовь. Она грела меня изнутри, я оживал, мне хотелось улыбаться с ним. И услышав его слова о самоубийстве я тихонько взвыл, вжимая его в себя, прижимаясь губами к шелковым волосам и исступленно их целуя. - Не говори так, я умоляю тебя. Никогда не говори. Я больше не представляю жизни без тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив, хочу, чтобы у тебя было все самое лучшее. А насчет меня... Хотел ли я когда-нибудь иметь рядом близкого человека? Нет. Я боялся. Все близкие люди делали мне больно. Мама оставила меня, отец бил, дед выгнал. Я не доверял никому уже очень давно и я даже не мог представить, что кто-то сможет любить меня, заботиться, если даже мои родственники этого не хотели. Я всегда знал, что я ненужный, что я ошибка, что меня не должно было быть. С этим ощущением я шел по жизни, вгрызался в глотки. Я всегда готов выпустить иголки, потому что в этом мире нет добра. Но ты... Я не знаю, кто ты и откуда взялся. Ты такой беззащитный, что я просто ошалело прячу иголки и готов оставаться перед тобой голым и кверху брюшком. Ну, ты понимаешь, я не о сексе, - тихонько хмыкнул я, постепенно возвращаясь в нормальное состояние. - Хотя, в сексе тоже надо будет попробовать, - я опустил голову и почти невесомо коснулся губами губ Курта. Они были солоноватые от слез и крови, и я протянул руку, аккуратно, кончиками пальцев убирая красную жидкость. - С твоим носом определенно нужно что-то делать, любимый, - я сначала сказал, я потом смущенно улыбнулся, слыша, как необычно прозвучало это слово из моих уст. Так обыденно, так правильно, и так невероятно. Я никогда никого так не называл. Вообще ни разу в жизни. Были детки, милые и сладкие, но я никого не называл любимым. - Я не хочу, чтобы ты отказывался от сцены. Прятать такой голос - преступление против человечества. Я просто не прощу этого себе. И если ты не захочешь афишировать нашу связь, я переживу. Конечно, я не позволю тебе никаких романов, если ты не хочешь, чтобы меня посадили в тюрьму. Но ты должен быть знаменит, и ты будешь знаменит. Но у нас обязательно будет время друг на друга. Тренировки, завтраки, обеденные перерывы, ужины и ночи. Гастроли будут большой проблемой, будут репетиции в разное время и в разных местах, но мое сердце всегда будет биться в унисон с твоим, и за тысячи километров мы будем чувствовать друг друга, - я вздохнул, снова прижимаясь к его губам, на этот раз глубже, более чувственно. Скользнув рукой под свитер, который он все еще не снял, я погладил прохладную кожу, я притянул его еще теснее и сполз губами на шею. Я легонько поцеловал то место, где все еще был мой засос. Я потерся носом о горло и нежно поцеловал в подбородок. - Говорю, как сопливая барышня. На самом деле, я бы очень хотел навсегда связать наши жизни. Хочу, чтобы ты всегда был рядом. И вообще, лет через десять я отправлюсь на пенсию, и буду печь тебе печенье, дожидаясь из студии, - я хохотнул, целуя парня в кончик носа, и шумно выдохнул, чувствуя, как растекается по телу счастье. - Но это не скоро еще будет, и я не хочу пока на пенсию. Но я хочу тебя. Есть хоть крошечный шанс, что "Мулен Руж" и ванная еще в силе? И есть кое-что, что я должен тебе сказать. Точнее, сразу две вещи. Первая - я счастлив. Я не говорил этого уже много лет, поверь. И для меня это такое большое, забытое ощущение. И я так благодарен, что ты подарил мне его. И второе. Но второе это скорее вопрос. Курт, - я немного прищурился, улыбаясь, и сдерживая волнение. Такое впечатление, что я делал ему предложение, ну честное слово. - Ты бы согласился переехать ко мне насовсем? И тут есть две оговорки в этом пункте. Во-первых, мы можем купить квартиру или дом вместе. Чтобы это было наше общее жилище, и мы бы оформили его вместе, у тебя бы не возникало больше никаких смущений, ты бы не чувствовал себя, как в гостях. Это было бы наше с тобой гнездышко, - я снова смущенно улыбнулся и кашлянул от той странной нежности, что меня переполняла. - И второе. Мы можем забрать к себе Рейчел. Она так любит тебя, и она милая, такая боевая девушка. Если ее не смутят твои стоны по всей квартире, то я был бы рад жить с ней вместе, - я не блефовал, она нравилась мне, и она любила моего Курта, а это же так невероятно. Это значит, у нас есть общее. Самое главное общее. Уже на этом мы сошлись, а остальное приложится.