Праздник Листопада

      Белая Королева окончательно оправилась и даже вновь частично взялась за работу. Хотя все вокруг и были против этого: Диара категорически протестовала, говорила, что и сама справится, пока та не поправится окончательно. А Нелли настолько пеклась о ее здоровье, что едва ли не ходила следом за ней и постоянно приговаривала, что Лиссе еще рано делать и это, и то, и другое тоже.       Всё это продолжалось довольно долгое время — начиная с самого первого дня ее пребывания в сознании и заканчивая этим днем, когда шла вторая неделя. Или уже третья? Неважно. Лиссу это страшно раздражало с каждым днем: она так с ума сойдет, если будет лежать на одном месте. Особенно когда это место — больничная койка.       Так как прошлый праздник так и не был доведен до логичного конца, было решено сделать новый. Естественно, он уже не был Праздником Листопада. Во-первых, был уже конец ноября, какой листопад? Во-вторых, это была как компенсация за сорванный прошлый, но он отличался не только этим: теперь туда были приглашены самые-самые близкие люди Королевству, а так же и успешные дипломаты и всё население в общем. Это было сделано — и решено, в принципе, — Диарой для того, чтобы не было такого давления, как при международных торжествах. Ну и, конечно, было экономически выгоднее.       Лисса не горела желанием там появляться, но понимала, что это — необходимость. В народе никто не знал о том, что произошло, не считая некоторых слухов, в которые, как правило, никто особо и не верит, лишь передает по цепочке следующему. Ставить перед фактом никого не хотелось, об этом просила лично Белая Королева.       Одной из причин тому являлось элементарное нежелание привлекать к себе лишнее внимание. Какому адекватному человеку хочется становиться жертвой назойливой прессы, когда случилось такое отчасти даже позорное для Королевства покушение? Так и представляются заголовки статей, мимолетные фразы часощиков: «Охрана не защитила Королеву!»       Диара на удивление просто приняла эти мысли Повелительницы, хотя было видно, что она сильно переживает. Госпожа Дэлш слишком давно была с ней знакома, а потому и ее характер знала прекрасно. Лучше вообще промолчать и потерпеть ее недовольства и прихоти, чем потом долго слушать ее бесконечные аргументы и доводить дело до скандала, которые, кстати, никто из них не любил. Причем аргументы всегда были, и были неопровержимыми, железными. Как это ей удается?..       Чтобы прижиться с Лиссой, нужно было знать одно правило и следовать ему: лучше не переходить дорогу локомотиву. К тому же, она догадывалась, что… Вернее, кто является еще одной причиной такого рвения Королевы попасть на торжество.       Как бы не пытались не подпускать Нортона-старшего к Белой Королеве, эти двое нашли способ увидеться — на праздник не пустить господина Огнева не могут, и все они об этом прекрасно знают. Конечно, Диаре это было трудно принять и понять. Но одновременно она понимала и другое — не в ее праве осуждать Повелительницу за личную жизнь. Правда, если об этом узнает кто-то другой из фей, то Лиссе несдобровать. Дэлш ее никогда не выдаст, чтобы не подвергать опасности. — Хорошо… Теперь нам следует все подготовить, чтобы не было никаких недовольств и утечек.       Когда она ушла, Белая Королева решила побаловать себя стаканчиком чаролада. Главное, чтобы Нелли не узнала, а то мигом заменит его на горькое лекарство. А Лиссе потом чувствовать себя четырехлетним провинившимся ребенком, которого поймали на месте «преступления».       Кто-то мог бы сказать, что Королеве перечить и тем более указывать, что ей делать, не имеет права никто. Но Лисса, как бы не была изредка зла на чересчур заботливый характер своего врача, не думала об этом. Она провела достаточно много времени на престоле, чтобы устать от постоянного покровительства над всеми, а так же прошло время и королевского самолюбия. Всё чаще и чаще хотелось чувствовать себя обычным человеком, каким и являешься на самом деле. Понимать, что по-прежнему зависишь от других часовщиков...       А может и хочешь зависеть от одного из них.       Только не может он быть рядом. Нельзя. И неизвестно еще, сколько времени это «нельзя» продлится.       …Часом позже она заскучала и решила сделать то, что давно уже планировала — прокататься верхом на тонкороге. В Чародоле эти животные считались благородными. У Лиссы был свой любимчик — он хранил множество приятных воспоминаний. Самое дорогое из них то, что его подарил Нортон, когда они только начали встречаться много лет назад.       Черт, опять её мысли вернулись к нему! Да что ж такое-то, а? За эти несколько недель не было ни дня — или, наверное, даже часа, — когда она о нём не вспоминала. Этот человек засел в её в душе навечно. Повелительница не знала, радоваться этому или печалиться. Надеясь на то, что ей удастся отвлечься от мыслей о нём, она пошла в конюшню.       Прямо за конюшней было создано новое временное пространство в виде бескрайнего, открытого поля. Это было сделано для того, чтобы не держать тонкорогов взаперти, ведь иначе они могут исчезнуть, самостоятельно переместиться в другую параллель. (Прим.: в «Часодейной книге» сказано: «Если вы решили завести тонкорога, помните: ему нужны долгие прогулки, иначе он заскучает, зачахнет и — пропадет, переместившись в другую параллель, где есть солнце, море, ветер и возможность побегать»)       Как обычно, Огнегрив был там, и фея могла вздохнуть с облегчением. Ведь она так долго не уделяла ему внимания, что ее опасения не были напрасны. Огнегрив — так звали ее любимчика. Прозвище было дано не просто так, — он был белый и имел золотую, «огненную» гриву. Это был обычный окрас для тонкорогов. Единственное, что отличало его от других, — это серебристый рог, хотя у его собратьев по окрасу всегда был золотой, под цвет гривы. Именно по этому признаку Лисса быстро нашла его. В поле было не так много животных, потому у каждого из них было свое пространство в десяток, а может и больше, метров. Огнегрив стоял неподалеку от нее, рядышком с искусственным прудом.       Заметив приближающуюся хозяйку, он радостно зафыркал. Лисса прошептала: — Здравствуй, мой дорогой. Ну что, пришло твоё время?       Несмотря на свой непоседливый и жесткий нрав, он дал себя оседлать. Лисса предпочла уединиться и потому осторожно поскакала по полю, с каждой секундой удаляясь от Белого Замка. Ведь иначе ее компанию составил бы кто-либо из стражей из ее свиты, сочтя за честь сопровождать саму Королеву. Этого ей не хотелось.       Солнце ослепляло каждого всадника, кто вышел сейчас на конную прогулку. Лисса любила солнце и была бесконечно рада тому, что в её королевстве есть возможность сохранять одно из времен года надолго.       Если бы по пути ей встретился такой же сумасбродный всадник, едва увидев бы Королеву, он обомлел бы от ее красоты. Солнечные лучи играли на ее рыжих волосах, делая их совершенно медными. Они приникали пламенным поцелуем к ее белоснежным щекам, на которых играл привычный румянец. И, конечно же, удивился бы: что Королева делает здесь, одна, без слуг и провожатых?       Здесь не было всадника, но был еще один часовщик. Едва заметив его, Белая Королева шумно выдохнула и закатила глаза: опять он… и здесь он. Снова Нортон Огнев. Рыжеволосая заморгала, вдруг решив, что это ей видится. Но мужчина по-прежнему стоял. Причем не просто стоял, а приближался к Королеве. Той пришлось остановиться. «Черт его подери, здесь-то он что делает?!» — Добрый день, Ваше Величество, — он ослепительно улыбнулся. И тут же перешел с официоза на доброжелательный, дружественный тон: — Что делаешь здесь? Неужели заняться нечем? — У меня тот же вопрос, Нортон, — она старалась не показывать свое смущение его появлением.       Будто идя наперекор ее стараниям, Огнев запрыгнул на тонкорога, пристроившись сзади нее. — Что за вольности, господин Огнев? — ошарашенная таким своеволием спросила она. — Что за официоз, дорогая Лисси? — насмешливо ответил вопросом на вопрос тот. — Ты прекрасно знаешь, Норт, что все дела у меня наглым образом «изъяли». Мне ничего не остается, кроме как целыми днями уделять время своим хобби… — Радуйся, Лисси, — он обеими руками прижал ее спиной к себе. — Кто знает, будет ли такая возможность в будущем? Работа Королевы не настолько простая, чтобы хоть раз не завалиться на кровать после долгого и нудного рабочего дня… Впрочем, мне ли это тебе говорить.       Дотоле напряженная в объятьях мужчины, Лисса позволила себе расслабиться и обмякнуть в его руках. Чувствуя размеренное дыхание слишком близко к своему лицу, ей захотелось, чтобы эта пытка побыстрее закончилась — она жаждала получить его поцелуй. Хотя бы в щеку!       Но продолжить разговор не дало недовольное остановкой фырканье тонкорога. Вскоре бедное животное было отпущено в «свободную скачку» по полю. Оба остались стоять на низкорослой весенней траве. — Спасибо, что напомнил, — прошептала она, приблизившись к нему почти на максимум. — Ты прав, Норт. Не стоит об этом забывать.       Нортон счел ее согласие за маленькую свою победу, которую непременно нужно было отпраздновать. Медленно приблизившись к ее лицу и прикрыв глаза, он быстро нашел пухлые губы своей возлюбленной. Почувствовав, как та осторожно ответила, Огнев решил на этом не останавливаться. Он осторожно углубил поцелуй, будто боясь неожиданного отказа. Однако Лисса и не думала об этом. Она вообще сейчас не думала ни о чем, полностью увлеченная происходящим. Фея наслаждалась их уединением, которое теперь, казалось, не мог нарушить никто. До замка несколько километров, им вряд ли кто-то помешает. Лисса старалась по максимуму насладиться тем, что они сейчас вместе и впервые могут не скрываться от посторонних глаз.       Мужчина осмелел. Медленно присев на колени, потянул с собой и Лиссу, затем и вовсе уложил на траву. Сейчас, нависая над ней и нежно целуя и лаская ее, вспыхнули давно забытые эмоции.       Лисса чувствовала то же самое. Оторвавшись, она горячо прошептала: — Я люблю тебя, Нортон… — и вновь была вовлечена в очередной немедленный поцелуй.