Что сталось с нами

Ремус в последний раз проверяет чемодан. Хогвартс всегда был ему домом, но настало время покинуть его снова, и на этот раз, наверное, навсегда. Он делает это незаметно и тихо. Просто выходит сначала из замка, а затем с территории школы. Он идёт туда, где заклятие, запрещающее трансгрессию, уже не действует, делает короткий рывок и уже чувствует влажный воздух Лондона, когда какой-то мужчина с портфелем сбивает его с ног и громко кричит ему вслед, что стоит быть внимательнее. Люпин бормочет какие-то извинения и рассеянно кивает. Он идёт на площадь Гриммо, сворачивая на одну узкую улочку с другой. Дождь лениво и ненавязчиво капает с неба, из-за чего никто из прохожих не успевает промокнуть толком, но чувствует какую-то сырость. Он втягивает этот запах судорожно и жадно. Думает, что шерсть Сириуса пахнет также. Старается отвлечь себя от мысли о предстоящем разговоре настолько сильно, что случайно врезается в фонарный столб и только тогда понимает, что пришёл. Когда двери открываются, Люпин видит хозяина дома в коридоре, ведущем к выходу. Он выглядит плоховато, но для узника, сбежавшего из Азкабана такое состояние можно было бы назвать даже приличным. Во всяком случае, он, по-видимому, начал спать и относительно регулярно питаться («Молли, наверное, надо будет сказать спасибо» – думает Ремус). Сириус стоит без тени улыбки, и это начинает пугать. Ремус уже думает развернуться назад к двери, когда тот протягивает руку. –Столько лет, Реми. Это старое имя, потерянное где-то на задворках памяти, оставленное в далёких школьных годах пробирается в его сердце и делает там БУХ. –Заходи. Там, кажется дождь, могу предложить огневиски или чаю. – Сириус говорит так, словно не было ничего. Люпин идёт за ним, напряжённый и немного испуганный. Сириус чувствует это, и поворачивается назад, чуть насмешливо и так знакомо приподняв брови. –Нервничаешь, Реми? –он почти открыто смеётся, а потом протягивает бутылку огневиски, и Люпин делает три больших глотка. Они проходят куда-то, садятся в кресла, Ремус пытается начать говорить, но не может подобрать слов. Сириус сидит напротив и внимательно смотрит за каждым его движением, потом тяжело вздыхает. Ремус сглатывает и поднимает взгляд прямо на него. Он смотрит, и спрашивает себя, почему в этих родных, смешливых, светящихся глазах столько боли и сожалений сейчас? Как мы дошли до жизни такой? Он встаёт и, неожиданно даже для самого себя, подходит к Сириусу, садится рядом и обхватывает его руками. Сириус сначала почти не шевелится – то ли от удивления, то ли по какой-то другой причине, и лишь спустя несколько минут осторожно запускает руку в волосы друга. Они сидят в гостиной в холодном доме, чуть пьяные от огневиски и очень грустные от своей жизни. Дождь за окном, словно в знак поддержки усиливается и барабанит в стекло, будто намекая что совершенно согласен. Прошлое шевелится в каждом из них и не хочет отпускать, но настоящее отравляет вкус любых воспоминаний.

***

Сириус проводит пальцами по таким привычно жёстким русым волосам. Он вспоминает, как когда-то сделал так впервые и невольно улыбается, а затем чувствует покалывание в груди. Это был солнечный майский день, подходил к концу пятый курс. Помнится, они тогда сидели вчетвером: Эванс, Поттер, Люпин и он. Питер куда-то запропастился, Эванс и Поттер скоро слились под каким-то предлогом, Люпин остался, уткнувшийся в книгу. СОВ приближалось неотвратимо, но думал об этом из всей компании почему-то только он, и потому носил учебники с собой буквально всюду, утыкаясь в них в любой удобный и неудобный момент. Сам Сириус учиться тогда не сильно хотел, поэтому прилёг рядом с читающим Ремусом, разглядывая причудливый узор от тени листьев на его плечах. Красиво. Он потянулся тогда к нему пальцами, и осторожно, непривычно аккуратно, коснулся его волос. Сначала словно пробуя на ощупь, а потом нежно провёл, и Люпин вдруг вздрогнул, поднимая взгляд. Он нервно отдёрнул руку и, не желая объясняться, встал и быстро ушёл. Ремус тогда ещё смотрел в спину так, будто желал его сжечь.

***

Люпин прижимается крепче к чужому телу, полному таким надёжным теплом. Он, несомненно, никогда не расскажет, что вспоминает об этих объятиях тогда, когда ему плохо, с того самого раза. Тогда был курс третий, и Поттер впервые спросил про «волчью натуру» Ремуса. Он старался скрывать, ведь оборотню никогда не стать нормальным членом общества, помнил он. И поэтому в тот раз он убежал в лес и спрятался, стараясь не выдать себя никак. Он просидел так где-то с час, и тогда услышал шаги, осторожные и почти незаметные со стороны. Когда в импровизированное укрытие втиснулся Сириус, он хотел было возразить, но не нашёл в себе силы. Вместо этого он просто уткнулся головой в колени и всхлипнул. А потом ещё раз всхлипнул. Он хотел было развернулся и закричать, заставить уйти, потому что мало одиночества, следовавшего за маленьким оборотнем, стоило другим узнать о его природе, они, кажется, хотели видеть его слезы и унижение, но тут чужие руки крепко обхватили его со спины, человек прижался всем телом. Стало так тепло и уютно, что Ремус вдруг подумал, что может быть, он ошибался в своей уверенности в одиночестве всех оборотней. У него, может быть, сложится. Они никогда не говорили об этом, но оба помнили, и сейчас эти объятия снова так нужны ему. Ремус прижимается ближе.

***

–Как мы дошли до этого, Реми? Что стало с теми нами? – спрашивает Сириус. Он тянется за огневиски, и оба делают по глотку, а потом ещё по одному.

***

–Знаешь, я был так напуган, когда понял, что Лорд обретает силу. Я тогда залёг на дно, понимал, что мне вдвойне опасно – оборотень всё-таки. Сидел не высовывался, вам никому не писал и ни от кого из вас писем не ждал. Думал, сберегу и себя и вас. –Я заметил, что тебя как-то не слышно стало. Я тогда про Рега* только услышал, сидел, думал, всё, конец теперь. Ни его, ни тебя, на Поттеров охота объявлена. Чуть не умер здесь от тоски и одиночества. –Я так испугался, когда про тебя узнал. Понять не мог, как так вышло, ты бы под пытками не выдал. Страшно было, и плохо так, хоть на луну по ночам подвывай. Я чуть не свихнулся, благо, до Дамблдора добрался, должность вот получил. Может, я и не образцовый преподаватель, но знаешь, Хогвартс оживил меня, что ли.

***

*Три часа, полжизни воспоминаний и одну допитую бутылку огневиски спустя*

–Сириус, можно я не уйду? – голос Ремуса чуть дрожит, впрочем, как и его пальцы после алкоголя. –Куда, глупенький? –Сириус отвечает чуть покровительно, но со скрытой нежностью. – Никуда больше, Реми. Время проехалось по их жизням как ледоколы ходят по льду, взламывая и раскидывая. Оно не оставило им ничего, кроме воспоминаний, вкус которых горчил. Одни в целом мире, только эти двое сейчас могли понять друг друга. И они понимали. Оказавшись одними из немногих выживших с корабля во время шторма, сейчас они грелись у маленького костра, разведённого на маленьком острове. Что будет дальше – будет дальше. Сейчас они просто поговорили и просто наконец встретили прошлое лицом к лицу. Они вдвоём, и это даёт им шанс выжить среди той катастрофы, которая снова накрывает мир своей пеленой.