"Missing"

      Дарья никогда не видела злости Трента. Пожалуй, единственным, что их объединяло, была отстраненность от внешнего мира и неизменно невозмутимый вид. Тем не менее, сама Дарья регулярно испытывала раздражение, плавно переходящее в злобу. За Лейном же она подобного никогда не замечала.       Джейн лишь тяжело вздыхала, старчески качая головой и отпуская короткие замечания, обычно сводящиеся к риторическому вопросу: «Ну что с него взять?».       А взять действительно было нечего. У Трента за душой были только нескладные стихи из синей тетрадки, которую он прятал в обувной коробке под кроватью, и десять баксов в кармане на бутылку пива и бензин. Если бы он родился в Древнем Египте, для его пожитков не нужно было бы строить целую пирамиду — хватило бы одного небольшого сундука.       Приходя в дом Лейнов в качестве гостя, Дарья всегда поражалась тому безразличию, которое родители Трента и Джейн пытались выдавать за свободу. На словах, идея о бабочке, находящейся в смертельной опасности в чьих-то ладонях, была красивой. Но на деле, Лейны вырастили новое поколение американских кочевников, которых в жизни не держит никто и ничто.       Возможно, близость и взаимная поддержка Джейн и Трента была вынужденной. Они, вероятно, насмотрелись на старших братьев и сестер, которых разбросало по свету как садовых гномов в ураган, и решили, что вместе будет как-то спокойнее.       Джейн однажды рассказала Дарье, что когда ей было пять, родители забыли ее на каком-то хиппи-фестивале под открытым небом, и она осталась одна среди мерзко хихикающих под действием анаши детей цветов. Тогда ее начал искать именно Трент, он ходил по всей площадке, медленно переставляя ноги и зовя ее еще мальчишеским голосом. Когда он наконец-то нашел Джейн, она уже адаптировалась и успела подружиться с какими-то молодыми пацифистками и рисовала им красками цветы на руках, щеках и спинах.       Этот случай из жизни семьи Лейнов открылся Дарье во время очередной ночевки в их доме, когда подруги, перед тем, как заснуть, обменивались шутками и обсуждали события минувших дней. Они заговорили на эту тему случайно, но почему-то Дарье было приятно узнать, что Трент способен был проявить заботу жестом куда более значительным, чем одобрительная улыбка на забавную реплику.       Когда Дарья позвонила в дверь, никто не открыл ее и не впустил в дом. Это немного насторожило Моргендорфер, но, услышав треньканье расстроенной гитары, она поняла, что может зайти. Джейн, скорее всего, была наверху в своей комнате, и собирала вещи перед отъездом, до которого оставалось чуть больше недели.       Почему-то Дарья не пошла наверх по ступенькам в комнату своей подруги. Она, манимая звуками, шагала в сторону кухни, источника шума.       Трент сидел на столешнице, свесив длинные худощавые ноги вниз. Узловатые пальцы поочередно зажимали струны, извлекая четыре незатейливых бесконечных аккорда.       — Хей, — только и смогла выдавить из себя Дарья, после чего неожиданно для себя самой стихла. Отрешенный взгляд куда-то на кафель и тени, глубоко залегшие под глазами, выглядели не так, как обычно. Недосып и рассеянное внимание были свойственны всем Лейнам, но это явно был иной случай.       Трент по-прежнему брал аккорды, снова и снова, в пугающей рекурсии. Прислушавшись, Дарья почувствовала щекотку внутри собственной головы — это было чувство, которое она часто испытывала, натыкаясь на что-то смутно знакомое. Она напрягла собственную память и узнала мелодию спустя минуту напряженного молчания.       Трент наигрывал Нирвану, но песня «Where did you sleep last night» с расстроенной гитарой звучала практически незнакомой и даже немного жуткой.       Да и сам вид музыканта был довольно пугающим.       — Трент, — тихо начала Дарья, пытаясь подобрать слова получше, чтобы привлечь его внимание, — Джейн дома?       Он не ответил, в очередной раз зажав пальцами Em.       Трент даже на выступлениях никогда не играл с таким упорством.       — Что с тобой? — Дарья снова попробовала начать разговор, но ее попытка разбилась о стену молчания и монотонный перебор аккордов.       Около десяти минут ей потребовалось, чтобы решиться прикоснуться к гитаре Трента, которую он ласково порой называл «старушкой» — она досталась ему от маминого брата, владеющего магазином музыкальных инструментов в Милуоки. И если раньше Трент бы просто проводил ее руку взглядом и едва заметно поморщился бы, то сейчас в нем проснулась неизвестной природы грубость. Он медленно, но с силой смахнул ее кисть с лакированного дерева. Взгляд его глаз медленно переместился с кафеля на Моргендорфер, и она впервые замерла перед ним не в смущении, а в каком-то неведомом ей ранее животном страхе.       Привычная апатия Трента усыпила бдительность Дарьи и позволила ей забыть, что он — молодой парень, в котором, несмотря на худобу, сосредоточено больше физической силы, чем в ней.       Дарья мысленно успела проклясть куда-то подевавшуюся Джейн и отказ от маминых уроков самообороны.       Трент молчал, не отводил взгляда в сторону, сидел неподвижно и казался больше похожим на хищника, готовящегося к прыжку.       — Что случилось? — задала вопрос Дарья. Голос ее не дрогнул и остался обыкновенно ровным, хотя ее сердце уже билось от страха так часто, что в висках пульс словно отстукивал молотками по наковальне.       — Ничего, — выдавил из себя Лейн. Каждое его движение в тот миг давалось ему с большим трудом и ему стоило немалых сил отвести пугающий взгляд в сторону, — Классно, наверное, быть такими, как вы.       Нахмурив брови, Дарья пыталась понять, что происходит и что именно Трент имел в виду.       И тут неожиданная догадка блеснула в мыслях яркостью хвоста кометы. Это же было так очевидно. Как только можно было не догадаться об этом ранее?       Трент Лейн боялся отпустить свою младшую сестру в колледж.       — Если ты беспокоишься о Джейн, то ты можешь расслабиться. Она справится.       — А справлюсь ли я? — тихо спросил Трент, уронив руку себе на колено. Во время этого неловкого жеста медиатор в его пальцах бессильно скользнул по струнам. Гул гитары и шум ветра за окном — и больше не единого звука в этом напряженном воздухе.       Словно их двоих выбросило на поверхность Луны, где у них прохудился общий шланг с кислородом.       — Ты же знал, что это когда-нибудь случится. Нам трудно расставаться с близкими, но от поступления Джейн в колледж она не перестанет быть твоей сестрой. Проводи ее достойно, — сказала Дарья прежде, чем поняла, что это звучит немного двусмысленно.       Но ведь для Трента разлука с сестрой действительна была подобна смерти. Кроме нее никому не было до горе-музыканта никакого дела.       — Я хотел быть рядом с Дженни. Но она талантливая девочка с большими перспективами…       Моргендорфер хотела закончить эту фразу за него, но промолчала.       Даже для нее было бы слишком грубо сказать «…А ты посредственный музыкант из глубинки, который будет исполнять кавер-версии песен группы The Doors каждую среду в баре «Веселый Билл» перед захмелевшими дальнобойщиками за пиво и деньги на бензин».       — Может быть, тебе стоит развеяться и поехать с друзьями куда-нибудь на выходные? Прихватите с собой — Моник, кажется? — и развлекитесь на славу.       — Нет. Мы с ней поссорились. Она не понимает моей музыки.       О том, что эту, с позволения сказать, музыку, понимает лишь состав «Мистической спирали», да и тот — не весь, Дарья предпочла не говорить.       — Тогда попробуй написать что-нибудь новое. Это отвлечет тебя от неприятных мыслей о скором отъезде Джейн.       — У меня кончилось вдохновение. Я не знаю, о чем мог бы сейчас сочинить песню.       Присев на стул и облокотившись на его спинку, Дарья посмотрела в сторону лестницы, ведущей наверх, к комнате Джейн. Подруга наверняка бы услышала их голоса и уже спустилась бы вниз.       Это означало лишь, что кроме них двоих в доме было абсолютно пусто.       — Напиши о том, чего тебе будет не хватать без нее. Это будет очень приятным подарком для Джейн, и, что важно — не затратным в плане финансов.       Трент согласно кивнул и слез со столешницы. Он подошел к Дарье, от чего она незамедлительно встала, словно ее заставил сделать это некий электрический импульс, и поцеловал ее в щеку.       — Спасибо. Наверное, мне будет и тебя не хватать.       Эта неопределенность должна была бы насторожить. И поставить под сомнение все высказывание в целом.       Но Дарья на секундочку заставила свой занудный внутренний голос примолкнуть и лишь раскраснелась как помидор. Она знала, что это Трент сказал в качестве подарка на прощание. Если они еще и встретятся когда-нибудь, то лишь спустя много лет, но тогда Трент уже потеряет весь свой шарм молодого рокера-нонконформиста с прокуренным голосом и медленной речью. Вероятнее всего, он либо перейдет на наркотики, либо просто станет третьесортным гитаристом в черной футболке и с немытыми длинными волосами.       Это будет уже не тот Трент, которого она встретила, будучи школьницей — кажущийся значительно старше, умнее и интереснее сверстников, загадочный и необъяснимо притягательный музыкант, который согласен работать только под началом муз, а не менеджеров среднего звена с одиннадцатого этажа небоскреба.       Трент и Дарья не могли быть вместе потому хотя бы, что он не был в состоянии дать ей необходимое внимание, а она — позаботиться о нем.       Они одновременно обернулись на звук отворившейся двери, словно попавшиеся воришки. Но лишь Дарья для вида успела отойти от Лейна и занять место у дверного проема.       — Так-так, детишки, чем это вы тут занимались, пока я отходила? Строили против меня козни? — улыбнулась Джейн, открыв коробку с еще теплой пиццей.       — Размышляли о том, сколько можно будет выручить за продажу твоих органов, если по пути в пиццерию на тебя наедет мистер Де Мартино. Сумма вышла приличная. Мы решили спустить все деньги в Вегасе, — отшутилась Дарья, откусывая кусок и пытаясь оторвать от теста бесконечно тянущиеся нити сыра.       Трент забрал свою гитару и рухнул в гостиной на софу. Временами было слышно его тихое бормотание под нос, но в остальном он вел себя абсолютно обыкновенно. Как будто никакого разговора между ним и Дарьей не было, как будто песню Нирваны никто не наигрывал сотни раз к ряду.       Джейн хитро улыбнулась, поглядывая то на Дарью, то в сторону, где Трент скрылся из виду.       — Что ты сказала ему?       Моргендорфер безразлично жевала корочку пиццы и лишь слегка повела бровью.       — Ты о чем сейчас?       — Он уже целую неделю страдал на публику. Один раз даже умудрился заснуть прямо на лестнице, пока спускался. Седьмой день пьет и не ложится спать. А тут вдруг такой спокойный стал в мгновения ока. Неужто на прощанье ты активировала семейные женские чары Моргендорферов? — хохотнула Джейн, повторив извечное движение головой, которым отличалась Квин, поправляющая прическу.       Дарья про себя подумала, что в семье чаровниц не без инквизитора и бросила лишь неопределенное:       — Нет. Поболтали напоследок, всего лишь.       Лейн хватило такта не расспрашивать подругу о подробностях, а потому они просто взяли пиццу наверх и включили в комнате художницы телевизор во время трансляции очередной серии передач телеканала «Больной Безумный Мир».       Это была вечеринка для двоих в лучших традициях их дружбы, праздник новой жизни и поминки по старой, в которой были лишь школьницы-изгои, сидящие в разваливающейся машине нерадивого музыканта после паршивого рок-концерта в Богом забытом клубе.