rest in peace

Ты стоишь на краю в своём старом плаще, чёрном, как жженая смоль. С сигаретой меж пальцев, с микрофоном в руке, наблюдая, как зал повторял за тобой. Твои темные волосы липнут ко лбу, пеленой закрывая глаза. Ты мне клялся, что уже завязал, доверенно качнув головой. Но в нагретом вздохами воздухе, меж шумящими ртами толпы. Растворялся не фильтр от Мальборо, растворялся только лишь ты. Прикрывая глаза, выдыхая смолы, ты тускнел, словно роз лепестки. И скакать по сцене, зажигая толпу, мог любой, но только не ты. Тяжело дышать, что-то давит под рёбрами, ты теряешь сцены черты, открываешь глаза, крепко сжав микрофон, словно помощи просишь пустой. Но никто не помог, и твой серый дымок растворяется в людях — отстой. Чья рука опустилась тогда на плечо, сжав фалангами тренч? Может кто-то помог, может кто-то пытался тебя от неё уберечь? Тот, кого ты отверг. И не раз, и не два, и не три. Тот, кого, непонятно зачем, ты любил, забывая про стыд. Тот, кому не звонил, не писал — «Вдруг он занят, а я тут…» Ну что ж… Вытерпеть боль может каждый, особенно, если в этом хорош. А ты хорош был, ты сдерживал дрожь, пусть в руках, пусть в коленях — терпел. Когда все замирало внутри и взрывалась черта костей. Ты сжимал зубы крепко, тяжко вздыхал, прикрывая туманы ресниц. Ты дышал, ты хрипел, но хотел продолжать этот миг. Миг, когда ноющих плеч прикоснутся тёплые руки, когда тот, кто хотел беречь, тебя вырвет из лап смертной муки. Ты смеялся так хрипло, но вдруг все затихло, и закончилась жизни черта. Ты лежал на диване, часто вздыхая, прикрывая ладонью глаза. Ты терпел, зажимая в руке, старовато-ненужную ткань, ты молчал, прожигая взглядом темно-синюю ночи печать. Ты был сильным, но в тот момент, ты не смог бы не закричать. И теперь в моей цитадели безумств облетели роз лепестки, без твоих влажно-грубых смешков я ушёл, будто маленький принц. Кто-то стукнул в давно заржавевшую дверь, но её не открыть никому. Ведь ушёл ты, забрав от неё, древний, хрупкий, старинный ключ.