Сущность Альфы

Кажется, у него даже колени дрожали, хотя внешне омега оставался спокойным и невозмутимым, ради Гаары. Скорее всего, если бы он, хотя бы на секунду, высвободил свои тревоги и переживания, альфа, не задумываясь, повернул бы обратно, наплевав на требования отца и считаясь только с его состоянием, а Сай был кардинально против такой опрометчивости, понимая, что он, даже ввиду его истинности и беременности, не может требовать от возлюбленного столь пристального внимания к себе. Да, у него тоже было тревожное предчувствие относительно предстоящего разговора с Собаку но Шукаку, тем более что этого человека он, откровенно говоря, побаивался, но ситуация с Сином научила его многому, в том числе и тому, что прятаться от неизбежного и надеяться на естественное разрешение проблем бессмысленно. Только тот, кто борется и отстаивает свои убеждения, стремления, чувства, тот, кто движется к своей цели, тот, кто не уповает на судьбу и богов, может чего-то добиться в жизни, иным же суждено до самого окончания своего жизненного цикла барахтаться в плену собственных страхов. Неприятно было в этом признаваться, конечно же, но он потерял себя, сознательно и, как думал омега, бесповоротно. Раньше Сай жил искусством, пусть его картины и не были шедеврами, но все же находили и свои отклики, и свое место в галереях и коллекциях, и своих поклонников, но после замужества он растерял свой талант и к кисти больше не прикасался. Пробовал пару раз что-то нарисовать карандашом на обычном листе, но то, что выходило из-под его руки, было похоже на мазню ребёнка, а не на то глубокое и осмысленное, что он вкладывал каждый раз, когда касался бумаги грифелем. Кривые, жесткие, грубые линии, мрачные сюжеты, в которых не было смысла, тяжелый фон и общая атмосфера – вот во что превратилось его искусство, и омега забросил всяческие попытки вернуться к излюбленному занятию, а после ему стало не до рисования. Теперь же, когда призраки прошлого действительно остались в прошлом, он решил попробовать. Сперва от скуки, потому что врачи единодушно приписали ему постельный режим, а после из-за интереса, потому что то, что у него получалось, было совершенно иным, абсолютно не похожим на его прежние рисунки, но, тем не менее, что-то в этих размытых образах и неясных линиях было, то, что и вынудило его продолжать работу. И вот, спустя несколько недель, у него впервые за последние два года получилось нечто действительно красивое. Казалось, ничего особенного в обыденных пейзажах не было, но, рискнув, он отправил несколько своих рисунков на конкурс, рядовой конкурс для начинающих художников, в котором Акаши принимал участие ещё будучи в средней школе, но, как ни странно, его помнили и заприметили, увидев в его работах глубокий философский смысл, раскрывающий многогранное состояние души человека. Да, так оно и было, хотя в тот миг, когда он рисовал заснеженные просторы, восход солнца в горах, морскую гладь или же первое цветение молодой сакуры, Сай и понятия не имел, что он таким способом изливает свою душу, раскрывая свой жизненный путь. Он снова стал прежним, точнее, самим собой, видел и чувствовал, как радуется и за него, и его успехам возлюбленный, и эти моменты счастья подарили ему уверенность в том, что все уготованные ему испытания уже позади, но, похоже, осталось ещё одно, которое сейчас предстало перед ними в виде закрытых дверей, за которыми послышались тяжелые шаги. Дверь им открыл отец, что слегка озадачило Гаару, но не тем, что их встретил сам Собаку но Шукаку, а тем, что отец держал на руках закутанного в сиреневое одеяльце и недовольно хнычущего малыша. Пожалуй, он бы отпрянул, попятился, не сдержался, высказал бы свое словесное и ментальное негодование, но Сай ещё крепче сжал его руку, буквально заставив не только остаться на месте, но и сдержанно ответить на сухое приветствие отца. Это было больно. Да, он предполагал, что будет неприятно, но больно... Как же хотелось наплевать на все, в том числе и на важность визита, и высказаться отцу прямо в лицо, поделиться тем, что он копил в своей душе все эти годы, обвинить этого альфу в том, что он не уберег свою жену, что бросил собственных детей на произвол судьбы, что пал, связав себя узами фальшивого брака, что, в конце-то концов, сделал больно человеку, любовь которого настолько самоотверженна, что он пожертвовал очень многим ради его спокойствия и благополучия. Да, хотелось, и так бы сделал тот, прежний Гаара, который ещё не познал цену ответственности за клан, семью, силу и возлюбленного, поэтому, переступая порог дома, он лишь закрылся поплотнее, решив, что рано или поздно осознание содеянного и расплата за него сами придут к Собаку но Шукаку. - Вы уж простите, что я так, с малышом, - высокий кареглазый шатен, войдя в гостиную, присел в кресло, при этом укачивая на руках уже плачущего ребёнка, - но Исами почему-то капризничает сегодня, не желая засыпать у меня на руках - А где Ясямару? – скорее, лишь поддержания разговора ради, спросил Гаара, оглядываясь по сторонам и стараясь не смотреть отцу в глаза, точнее, не смотреть на отца с его младшим братом на руках. Конечно же, он не мог не отметить, что обстановка в доме кардинально изменилась, например, тем, что в нем было светло и даже уютно, никакой тяжелой атмосферы, все как-то легко и непринужденно, а ещё запах – пахло повязанным омегой и молоком, но не раздражающе, а очень даже приятно. Судя по ощущениям, здесь жила счастливая семья, хотя, зная отца, аловолосый не мог в это поверить, но все же где-то в глубине души он надеялся на то, что новый брак, тем более со столь добрым, чутким и отзывчивым омегой, сможет смягчить огрубевшее с годами сердце альфы. - Вызвали на работу, - хмурясь, но, скорее, только по привычке, ответил старший Собаку. – До того, как уйти в декрет, Ясямару вел какое-то сложное дело, и теперь без него что-то там у них не срастается - У них? – Гаара иронично выгнул бровь. – Это в Службе Опеки или же в Шестом Отделе Министерства, а, отец? – да, в свое время, для них всех оказался потрясением тот факт, что милый, добродушный омега не только социальный работник, а и вполне весомая фигура в Шестом Отделе Министерства, что больше всего возмущений вызвало со стороны именно тогдашнего главы клана, поэтому он намеренно, чтобы досадить, задал этот вопрос, при этом выразительно посмотрев отцу в глаза - А какая разница? – совершенно спокойно ответил Шукаку, принимаясь укачивать ребенка ещё более интенсивно, что не возымело абсолютно никакого эффекта, потому что малыш никак не хотел успокаиваться. – Ясямару занимается тем, что ему нравится, а Служба Опеки это или же Шестой Отдел – значения не имеет - Позвольте мне, - неожиданно вмешался в разговор Сай, высвобождая свою ладонь из руки альфы и робко делая шаг вперед. – Я могу его покачать, - брюнет отвел взгляд, поскольку за последние несколько минут ощущение дискомфорта рядом со зрелым альфой сильно возросло, вынуждая его говорить едва ли не шепотом, - пока вы с Гаарой будете заняты, - да, решиться на подобное предложение было тяжело, тем более что мужчина на его присутствие в собственном доме внимания, как такового, практически не обратил, будто, как почувствовал сам омега, он был пустым местом, но плач ребёнка буквально терзал его сущность, поэтому не вмешаться Сай просто не мог. Старший Собаку без каких-либо возражений осторожно передал ребёнка омеге, который тут же принялся тихонечко о чем-то разговаривать с малышом, медленно качая его на руках. Исами успокаивался, а Гаара, смотря на своего возлюбленного с ребёнком на руках, не смог отвернуться. Это было так естественно, так притягательно, так до учащенного сердцебиения волшебно, что аловолосый просто не мог не смотреть, представляя, что после Праздника Богов в этом году, возможно даже, на его двадцатипятилетие, он сам станет отцом. Невольно взгляд альфы зацепился за обрамленное светлыми волосиками лицо мальчика, который, казалось, смотрел на него в ответ вполне осмысленно своими насыщено-зелеными глазами. Возможно, он просто поддался слабости, но именно в этот миг Гааре показалось, что он смотрит в глаза своей матери, взгляд которых по отношению к нему всегда был теплым и понимающим. В тот момент, когда на его руках оказался малыш, все остальное, и Собаку но Шукаку с его грузным взглядом, и напряженность между альфами, и беспокойный взгляд его Истинного, стало для Сая совершенно неважным, ведь сейчас он в своих ладонях держал счастье. Исами сразу же успокоился, посмотрел на него своими изумрудными глазками и, казалось, даже улыбнулся ему, после чего омега спешно отвернулся от мужчин, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Нельзя показывать свою слабость, нельзя постоянно оглядываться на прошлое, нельзя в каждом ребёнке видеть того, кто так и не появился на свет, но воспоминания были ещё слишком живыми, чтобы похоронить их в глубинах своей памяти. Не думать о том, что сейчас его малышу было бы уже полгода, он бы узнавал его, агукал бы ему в ответ и тянул бы к нему свои маленькие ручки, не мечтать о том, как бы он укладывал малыша спать или же засыпал рядом с ним, как бы ходил с ним на прогулки и играл, как бы говорил с ним и открывал его глазам такой замечательный красочный мир – не думать о том, чего уже не будет. Нет, он неправильно рассуждает, потому что все это будет, он уже носит под сердцем их с любимым малыша, тоже мальчика, и всю свою любовь и заботу он должен будет подарить именно ему, но при этом, ни за что и никогда, омега не забудет того, с кем так безжалостно была оборвана его связь на четвертом месяце беременности. Смахнув с ресниц выступившие слезы, Сай улыбнулся мальчику и принялся тихонько рассказывать ему легенду о явлении богов, видя, как постепенно закрываются довольные глазки малыша. - Присаживайся, сын, - он даже слегка вздрогнул и сел на диван скорее по инерции, нежели действительно повиновавшись приказному тону голоса отца. – Разговор у нас будет более чем серьезный - Относительно чего? – сбросив наваждение неуместных сейчас эмоций, обратился к отцу Гаара, абсолютно открыто смотря ему в глаза. Да, он не продемонстрировал ни единой эмоции, но мысленно уже признал свое поражение: малыш Исами покорил его одним взглядом, и теперь альфа сильно сомневался в том, что он так же как и раньше сможет игнорировать маленького братишку, которого он тоже хотел бы подержать на руках. - Не так давно я имел довольно серьезный разговор с Хиаши-сама, - выразительно начал Шукаку, подаваясь вперед и упираясь локтями в колени, - относительно твоей помолвки с Хинатой-тян - Почему ты? – на удивление, Гаара чувствовал себя достаточно свободно, чтобы расслабленно разместиться на диване и спокойно говорить с отцом, хотя, конечно же, он не мог не заметить, как затих Сай, все ещё качая уже уснувшего малыша на руках. – Или мое мнение не учитывалось в данной беседе? – да, он сам уже давно подумывал над тем, чтобы поднять вопрос о расторжении помолвки с Хинатой, но, как только решался, приключалось что-то из ряда вон выходящее, и этот, столь важный вопрос приходилось откладывать на неопределенное «потом». Судя по строгому взгляду отца, он слишком долго медлил, и Хьюго начали действовать первыми, но, чтобы сейчас не сказал ему отец, он будет стоять, наставить и отстаивать свое – они с Саем будут вместе, и точка, а все остальное он сможет разрешить. - Ты был занят, - коротко ответил старший Собаку, тем самым подразумевая судебный процесс над Хаюми Сином. – К тому же, твое присутствие при данном разговоре, действительно, было не так уж и необходимо - Отчего же? – спокойно поинтересовался Гаара, усмиряя свою сущность, которая даже сквозь плотные щиты ощущала беспокойство и тревогу своей Пары, потому что сейчас, именно в этот момент, когда речь шла об их общем будущем, он просто не мог ни ослабить бдительность, ни потерять контроль, ни, тем более, проявить слабость - Потому что я предположил, - уклончиво, совершенно в несвойственной для себя манере, начал отвечать Шукаку, - что ты не будешь против того, чтобы брачный договор между Собаку и Хьюго был расторгнут по взаимному согласию - И как это понимать? – Гаара бросил на возлюбленного лишь один-единственный, короткий взгляд, в который вложил просьбу пока что не вмешиваться и, конечно же, не поддаваться эмоциям, потому что он чувствовал, как бы противоречиво это ни звучало, что омега едва сдерживался, тоже прекрасно поняв, что означают только что произнесенные бывшим главой слова - Как объяснил мне Хиаши-сама, - старший Собаку тоже уже более расслабленно расположился в кресле, - этот союз не принесет ничего хорошего обеим нашим семьям, тем более, - альфа назидательно приподнял указательный палец, - как он выразился, если связанные брачным обязательством стороны имеют возможность заключить браки по любви - Означает ли это… - размеренно начал Гаара, но закончить мысль ему не дали, точнее, он отвлекся на запыхавшегося, раскрасневшегося, но счастливо улыбающегося омегу, встревоженное биополе которого сразу же заполонило комнату. – Здравствуй… - альфа помедлил буквально секунду, приподнимаясь, чтобы поприветствовать младшего хозяина дома, - Ясямару, - он не мог сказать ему папа, потому что это, по его мнению, опорочило бы светлое имя его матери. Не мог сказать – дядя, потому что для него этот омега значил намного больше, чем просто родственник, фактически, он нянчился с ним не меньше матери, да и после её смерти поддерживал, заботясь. Не мог сказать и отчим, потому что это звучало грубо, неуважительно и вновь-таки не отображало его истинные чувства, поэтому он предпочел назвать омегу по имени, без всяких уважительных приставок, посчитав, что именно так, с отстраненной расположенностью, следует воспринимать их отношения. - Здравствуйте, Гаара, Сай, и простите, что так задержался, - Ясямару, улыбнувшись племяннику и поцеловав мужа, сразу же бросился к ребёнку, аккуратно принимая мирно сопящий сверток из рук в руки. – Давно уснул? – уже шепотом спросил омега у обескураженного такой легкостью и... родственностью, что ли, в общении Сая - Пару минут как, - тоже шепотом ответил Акаши, покорно отступая на пару шагов, ведь, по сути, кто он для этих людей? Всего лишь омега, пусть и Истинный их сына, который вместе с собой принес в их семью много лишних хлопот, но Ясямару, осторожно присев в свободное кресло, похлопал по подлокотнику, приглашая. - Садись, Сай, - омега располагающе улыбнулся, а после фыркнул в сторону их мужчин, - нечего нам слушать нудные разговоры альф, когда рядом с нами такое замечательное маленькое солнышко, - и Сай присел, насторожено, не привыкший к такой открытости, а после и сам не заметил, как вовлекся в тихий, спокойный разговор с увлекательным человеком, с которым ему так захотелось поделиться радостной новостью о том, что теперь, действительно, для их союза с Гаарой нет никаких преград - Означает ли это, - вернулся к прерванному разговору Гаара, понимая, что в действиях Ясямару нет никакого лицемерия, и он действительно рад видеть Сая, хотя и благодарить его за это не спешил, по крайней мере, не сейчас, - что у клана Хьюго нет и не будет к нам никаких претензий? - Однозначно, - уверенно ответил Шукаку, изредка поглядывая на счастливо улыбающегося мужа. – Брачный договор расторгнут по взаимному согласию сторон, любые обязательства и с тебя, как с нареченного, и с Хинаты-тян, как нареченной, сняты. К тому же, как я понял, - альфа выразительно посмотрел на сына именно тем взглядом, который аловолосый так хорошо помнил – сугубо деловым и предельно оценивающим, - Хиаши собирается заключить новый брачный договор относительно своей старшей дочери с кем-то другим - А как же планы Хьюго, отец? – не менее строго спросил Гаара, решив оставить на потом размышления относительно того, кого же могли заприметить в пару Хинате - Планы-планы... - проворчал старший Собаку, при этом вновь посмотрев на своего супруга и их ребёнка, после чего резко, требовательно, наставительно взглянул на собеседника. – Планы, сын, рушат семью, и лучше понять это поздно, чем не понять вовсе - … да, забавно получится, особенно, учитывая то, что Исами будет старше своего племянника менее чем на год, - в повисшей тишине, когда два сильных альфы, сдерживая свои биополя, неотрывно смотрели друг другу в глаза, эта фраза, произнесенная повышенным шепотом, прозвучала слишком отчетливо и уверенно, чтобы остаться незамеченной. – Ой! – Сай, осознав, о чем он проболтался, спешно поднялся, прикрыв руками живот. – А вам что, Гаара не сказал, что ли? – молчание старшей четы Собаку было более чем выразительным, поэтому омега сразу же раскрыл свое биополе, спокойное, стабильное, плотное, готовое и защищать, и атаковать. Гаара поднялся одновременно с отцом, при этом ни на миг не разорвав зрительный контакт и раскрыв свое биополе за доли секунды. Да, он не сказал отцу, более того, во время судебного процесса, по его личной просьбе и с посыланием на конфиденциальность подобной информации, факт беременности потерпевшего не был придан широкой огласке и фигурировал только на закрытых заседаниях, поэтому, естественно, о положении Сая знали лишь несколько человек. Он понимал, что в комнате находится совершенно непричастный к ситуации омега с маленьким ребёнком на руках, которого витки его биополя аккуратно миновали, позволяя другим, иного альфы, прикрыть Ясямару плотным ментальным коконом, и осознавал, что рядом с ним стоит его Истинный, тот, кто носит под сердцем их ребёнка, которого он и укутал своим ментальным коконом, поверх которого выставил несколько собственных щитов, поэтому Гаара даже мысли о ментальном сражении не допускал. Да, если понадобится, он применит всю свою силу, но не разрушительную, а ту, которую альфа на свой страх и риск использовал крайне плохо – силу блокировки биополя, надеясь на то, что сможет совладать со столь сложным процессом. - Я не ошибся в тебе, Гаара, - свернув свое биополе, Шукаку протянул правую руку. – Клан возглавляет достойный альфа и мужчина, - губы шатена тронула легкая улыбка, - который будет не менее достойным отцом - Спасибо, - слегка озадачено ответил Гаара, но руку в ответ подал, даже биополе свернул, хотя и смотрел на альфу напротив с подозрением - Но, - старший Собаку усилил рукопожатие, при этом чуть подаваясь вперед, - без кланового собрания не обойтись - По поводу? – аловолосый нахмурился, не то чтобы чувствуя подвох в словах отца, но все же клановое собрание – это не обыденная вещь, а довольно серьезное и ответственное мероприятие, поэтому у него было достаточно оснований для беспокойства - Помолвка, естественно, - безапелляционно ответил Шукаку, после чего, освободив руку, дружелюбно, пусть и неумело, похлопал сына по плечу. – На правах бывшего главы клана настаиваю на официальном принятии в клан Собаку твоего будущего беременного супруга, - альфа, взглянув на сына, вопросительно приподнял брови. – Или как? - Ну, наверное, надо, - как-то неопределенно ответил младший Собаку, находясь в не менее неопределенном состоянии, так как таким, обычным, он никогда ещё не видел отца, тем более что Ясямару тоже подошел к ним, прильнул к супругу, при этом едва заметно ему кивнув, а после... после он посмотрел на Сая. Омега робко улыбнулся, делая шаг навстречу, и Гаара улыбнулся ему в ответ, живя только этим мигом и отгоняя от себя назойливую мысль о том, что клановое собрание организовывать и проводить-то придется ему. - Успокойся... перестань реветь… тряпка... жалкая омега… - но слова, произнесенные срывающимся голосом, были малоубедительными, более того, только усугубляли положение и уже в который раз доказывали его собственную ущербность, поэтому, громко всхлипнув, Киба снова завалился на кровать, укрываясь одеялом по самую макушку. Цифры электронных часов на прикроватной тумбочке уже давно перешагнули отметку полдня, а он до сих пор валялся в постели – позор для любого приличного омеги, тем более, если его альфа ещё с утра ушел по делам, стараясь изо всех сил, чтобы обеспечить семью, но самому Инудзуке было наплевать и на время, и на приличия, и даже на собственное благополучие, потому что сейчас, именно в эту минуту, он медленно сходил с ума. Если бы только Хидан был рядом… если бы сейчас его Истинный оказался подле него, обнял, прижал к своей широкой груди, не пожалел рубашку для горьких слез и терпеливо выслушал его сбивающуюся речь, ему, наверняка, стало бы легче, хотя… Нет, не нужно его альфе видеть, какой он слабак и размазня, пусть лучше занимается тем, что поглотило его с головой, пусть отвлечется от него хотя бы на пару часов, пусть направит свою энергию в иное русло, и, может, тогда, за это время, он, Киба, таки сможет совладать со своим отчаяньем или же таки сойдет с ума. Ещё тогда, пару недель назад, когда Хидан подметил, что его запах слегка изменился, Киба заподозрил что-то неладное, впрочем, сразу же отвлекшись от неуместных мыслей и списав все на то, что он теперь повязанный, меченный омега, а после у него просто не было времени на то, чтобы придаваться домыслам и рассуждениям. Хагоромо пошел на сделку с Даруи, опасную сделку, как подметил сам шатен, но, если удача будет на их стороне, довольно успешную и в дальнейшем прибыльную. Их общего с Каминари капитала было достаточно для того, чтобы выкупить фитнес-центр, но выкупить – это была только половина дела, потому что за оформление всех бумаг эксперты, аудиторы и нотариусы запрашивали довольно немалые суммы, к тому же, здание нуждалось в ремонте, а ещё нужно было закупить оборудование, нанять штат, более того, пройти уйму проверок и получить лицензию – в общем, денег требовалось ещё много. Пришлось брать кредит, хотя Инудзука был против, но все же понимал, что это необходимо, и даже не столько для того, чтобы поднять бизнес, а для того, чтобы укрепить их социальное положение. Фактически, он лишь номинально принадлежал к клану Инудзука, потому что сородичи официально от него отказались, а Хидан вообще не знал своих родителей, фамилия Хагоромо была его личной прихотью, поэтому, если смотреть с точки зрения закона, их социальное положение приравнивалось к нулю. Да, у его альфы была мечта – собственный клан, естественно, Хагоромо. Несбыточная мечта, конечно же, но собственная семья, возможно даже, род – это вполне реальная цель, но для этого нужно соответствовать всем критериям для того, чтобы получить хотя бы статус семьи. Перечень этих критериев был довольно длинным и, как по мнению Кибы, наполненным совершенно неуместными пунктами, но главным и первостепенным было одно – уплата ежегодного, семейного, родового или же кланового, налога, размер которого зависел от прибыли членов, и для которого, естественно, нужны были деньги. Инудзука это понимал, поэтому старался помогать своему альфе, как мог, даже Наруто, несмотря на его занятость по делу Гаары, попросил быть их консультантом, потому что, как водится, где большие деньги там и мошенники, и коррупционеры, и аферисты, а после, когда схлынула первая волна ажиотажа, Киба и вернулся к вопросу, который в свое время так и остался без ответа, точнее, к ощутимым изменениям в своем состоянии. Вообще-то чувствовал он себя хорошо, уставал немного – да, но как-то особо не обращал на это внимания, тем более что каждый его день был загружен до такой степени, что не уставать было просто невозможно, но все же... все же он, после длительных колебаний и заверения самого себя, что все будет в порядке, купил тест на беременность. Глупо, конечно, было с его стороны на что-то надеяться, ведь стрессы, лечение, выкидыш – все это определенно должно было сказаться на его здоровье, вот только… вот только сейчас этот самый тест он отчаянно сжимал в руке, отказываясь верить в то, что он показал положительный результат. Киба помнил, как смотрел на эту тоненькую палочку и улыбался, как поток мыслей потянул его за собой далеко вперед, туда, где он говорит возлюбленному о своей беременности, где они вместе приходят на первую консультацию к врачу, где альфа аккуратно обнимает его, поглаживая уже большой живот, и так далее, и, главное, как он держит на руках своего малыша, вот только при всем при этом на его губах почему-то появился соленый привкус, который определенно был лишним в его грезах. Омега очнулся от того, что плакал, пока что не рыдал, нет, просто стоял, слепо смотря на тест, а слезы катились по его щекам, и от них действительно было солоно на устах. Инудзука доковылял до кровати, упал на неё, раскинув руки в стороны, и невидящим взглядом уставился в потолок, не понимая, что он сейчас должен чувствовать – радость или же сожаление. Первой мыслью было забыть, отгородиться от всего, подняться, привести себя в порядок и продолжать жить дальше так, будто ничего и не было, будто это утро ничего не изменило в его жизни, будто и не было этих роковых двух полосок на тонкой палочке, которую он до сих пор сжимал в кулаке. Но как можно проигнорировать то, что внутри него УЖЕ развивается живое существо, его малыш, его ребёночек?.. Тогда, в ТОТ раз, было больно. Он хотел отречься от своего альфы, себя и всего мира, в котором, как оказалось, не было места его ребёнку, но было как-то… проще смириться с потерей, пусть Киба и переживал её столь болезненно, потому что он не знал, не ведал, даже не догадывался, его просто поставили перед фактом утраты, с которым ему нужно было смириться, теперь же… теперь же было намного больнее, настолько больно, что становилось душно, а воздуха катастрофически стало не хватать. Омега сел на кровати, судорожно хватая ртом воздух и не понимая, почему же ему так тяжело дышать, ведь он не рыдал, просто слезы все равно продолжали течь из его глаз, но горло все равно сжало спазмом, сухим и горьким, из-за чего шатен даже сглотнуть не мог. Это была паника, пусть он сам и казался себе спокойным и здравомыслящим, но, как оказалось, руки дрожали и были просто ледяными, как и ноги, все тело покрыли мурашки, но в это же время щеки буквально пылали жаром, губы жгло, а внутри… внутри что-то начало болезненно сжиматься. Он испугался, забрался под одеяло, свернулся в клубочек, но после, подумав, выпрямился и лег на спину, но легче все равно не стало. Боль в животе нарастала, становилась практически нетерпимой, сотрясала его тело спазмами, от которых конвульсивно дергались руки и ноги, а на висках выступил холодный пот – да, ощущения были почти такими же, как и тогда, в тот день, когда он потерял ребёнка. - Нет! – он помнил этот отчаянный крик, вместе с которым широко развернулось его биополе, опаляя всю комнату жаром выплеснутой энергетики, а после… после стало немного легче, и Киба понял, что на самом деле ничего у него не болит, чувствует он себя вполне нормально, хотя ноги и руки все равно были холодными. Да, именно так он и понял, что это была паника, хотя, вполне возможно, это начало его личного безумия, в котором не было ничего кроме страха и ужаса перед болью. Киба снова свернулся на кровати в комочек, пока что моля богов только об одном – чтобы Хидан подольше задержался по делам, потому что ему надо побыть одному, все обдумать и решить, что делать дальше. Да, возможно, не самое правильное решение, ведь он раз уже пытался оттолкнуть альфу и справиться со всем самостоятельно, но оказался настолько слаб, что поддался порывам своей сущности и связал себя с Хиданом ещё больше. Хотя, а могло ли быть иначе? Они ведь Пара, предназначены друг другу богами, связаны нитью судьбы, так имел ли он право, учитывая все это, желать одиночества и самостоятельно принимать решения? Нет, не имел, но с другой стороны – альфа он и есть альфа. Попереживает за него, будет успокаивать, таскать цветы и всякие вкусности, пытаться как-то развлечь, чтобы омега побыстрее забыл очередную потерю, но он никогда не сможет понять, как это – чувствовать себя связанным со своим малышом, а после ощутить боль разрыва этих связей. Хотя, он же пока что не потерял ребёнка. Вот он, внутри, уже не одну неделю, развивается и растет у него под сердцем, а он уже заживо хоронит малыша, даже не зная всей сути. И вот какой из него после этого родитель? А ведь Цунаде предупреждала его, неоднократно напоминала, предостерегала, что все может повториться, потому что забеременеть для него, полуущербного, получается, не проблема, а вот выносить... Да, выносить он не может, не мог, потому что раньше его энергетические каналы были настолько слабы, что организм просто не мог сформировать энергетический купол, но теперь-то он помечен, обменивается энергетикой со своим альфой, не просто с альфой, а с Истинным, так может… так может, на этот раз у него все получится? А если нет? Если не сейчас, а, например, через месяц, два, три, его организм таки отторгнет малыша, не эту крохотную, получается, четырехнедельную жизнь, а вполне уже сформировавшегося ребенка, не потеряет ли он себя тогда? Сможет ли он вновь пережить эту болезненную потерю? Нет, она будет во сто крат болезненнее, даже сейчас, потому что он знает, потому что он уже чувствует, да, чувствует его, что бы там ни говорили врачи о разнице между плодом и ребёнком, он все равно уже связан с ним. Так может… так может, не нужно, затаившись, ожидать боли? Может, и правда, стереть этот день со своей памяти, как дурной сон, и просто жить дальше? Может, проще всего сделать аборт? Нет, Киба решительно отбросил эту мысль, потому что для него, что бы там ни говорили о праве выбора родителя – рожать или не рожать – аборт в любом случае был убийством, поэтому он никогда, даже зная о том, что, скорее всего, он вновь потеряет ребёнка, не пойдет на это. Именно мысли об аборте и необратимости потери и привели омегу в чувство, заставив его попробовать взбодриться, привести себя в порядок, обдумать ситуацию, и эти же мысли вновь ввергли его в пучину слез и апатии, которым, казалось, не будет конца. Хотелось свернуться комочком под одеялом, укрыться под ним от всего мира, и тогда, возможно, если не двигаться, не думать и даже не дышать, беда минует его, и он сможет, хотя бы несколько минут, просто побыть счастливым родителем. - Мелкий! – Киба вздрогнул под одеялом, услышав и почувствовав присутствие своего альфы, но из своего убежища выбираться отказывался, потому что, как он решил, только так, сохраняя полную неподвижность, не расходуя ни капельки энергетики, и не отвлекаясь ни на что, он сможет обезопасить малыша от самого себя. Но, похоже, альфа не собирался сдаваться: он искал его, взывал к их связи, требовал отклика, буквально сотрясал весь дом своей взволнованной энергетикой, и упорно не принимал его отказа от связи, - и Киба, все так же лежа под одеялом, одними губами умолял возлюбленного о том, чтобы он прошел мимо двери их спальни, чтобы не обратил внимания, чтобы забыл и перестал звать, чтобы... чтобы он просто ушел. Но чуда не произошло, и омега снова вздрогнул, когда дверь в их спальню с громким стуком открылась, а его самого уже через пару секунд, прямо так, с одеялом, подняли и прижали к крепкой груди, целуя в заплаканное лицо. Да, все так, как он себе и представлял, вот только омега не мог сказать ни слова, хотел, но не мог, будто он в единый миг позабыл все слова. - Ну, ты чего, мелкий? – Хидан, отстранив от себя возлюбленного, обеспокоенно посмотрел на него, ощущая, как внутри пульсирует огненный комок боли. – Я документы как раз подписывал, а тут... – пепельноволосый замялся, не зная, как правильно передать то, что он почувствовал, - в общем, я понял, что тебе плохо, очень плохо. Скажи, - альфа, шумно сглотнув горький комок, осторожно притронулся к пышущей жаром щеке шатена, при этом даже не думая о том, чтобы прикоснуться к нему ментально, разве что связь удерживая, хотя его Истинный сейчас переживал столько эмоций, что даже ему было трудно прочувствовать их все, - что случилось? Киба не знал, что ответить, ощущал взволнованность альфы, осознавал, что тот, благодаря их связи, чувствует каждую его эмоцию, пытается понять, что с ним происходит, и поэтому ему было ещё тяжелее. Ведь как сказать возлюбленному о том, что… Омега так и не смог подобрать слов, поэтому, сморгнув слезы, протянул вперед левую руку, которую Хагоромо сразу же аккуратно поддержал за запястье, а после разжал пальцы, направив все свои силы на то, чтобы почувствовать то же, что первым почувствует и его Пара. Хидан покосился на тонкую палочку, слегка приподняв брови, при этом понимая, что омега так сильно потрясен, что не может внятно говорить, и, очевидно, ему самому нужно сделать выводы относительно... предоставленной вещи. Честно сказать, альфа сперва растерялся, опасаясь посмотреть возлюбленному в глаза, в которых он бы определенно увидел недопонимание, ведь он, когда мчался сюда почти из центра города, был уверен в том, что с его Истинным произошло что-то смертельно опасное, на почве волнения перебирая в голове самые невозможные варианты. Вообще-то это было странно и довольно непривычно: он, Даруи и бывший хозяин фитнес-центра как раз закончили обсуждение всех пунктов договора и собирались подписывать документы, когда его тело скрутило болезненным спазмом. Как бывший корпусник, на здоровье Хагоромо не жаловался, точнее сказать, для него даже простуда была в редкость, а тут у него чуть ли не припадок начался, так дрожали руки и мутнело перед глазами. Нотариус уже хотел вызывать скорую, но Хидан его остановил, понимая, что на самом деле все с ним в порядке, и эти ощущения – всего лишь отголосок той боли, которую в тот момент испытывал его омега. Хагоромо, быстро черкнув свою подпись, оставил улаживание всех деталей на Даруи и помчался домой, даже представить боясь, что могло вызвать такие физические и, похоже, моральные страдания возлюбленного, что он сам едва ли держался на ногах, а тут ему протягивают какого-то непонятного вида палочку. Альфа уже был готов признать свое поражение и попросить омегу все ему объяснить, когда внутри него что-то вновь болезненно сжалось, буквально скручивая внутренности в тугой ком, от чего даже его биополе дрогнуло, но на этот раз это были его собственные ощущения, причем что-то подобное он уже переживал. Нет, Хагоромо не хотел верить, не понимал во всех этих медицинских штучках и омежьих премудростях, и понимать не хотел, потому что даже его скудных знаний, его ощущений, его чувств и эмоций его Истинного было более чем достаточно, чтобы сделать выводы о причине появление на тесте на беременность двух полосок. - Что, опять? – прохрипел альфа, аккуратно сжимая пальцы омеги обратно в кулак и, наконец, осмеливаясь посмотреть ему в глаза. Киба кивнул, смотря на него так, будто чего-то ожидая, хотя в это же время в уголках его глаз снова скопились слезы, а Хидан... Хидан просто не знал, ни что спросить, ни что сказать, ни как подбодрить своего омегу. Да, альфа понимал, что они рисковали во время течки, вступая в вязку, но он как-то и подумать не мог, что ситуация повторится так быстро. Он был… рад, но эмоции Истинного, его горечь, боль, душевные страдания, все это смешалось, обрушилось на него, взвалилось на плечи, легло на душу тяжелым камнем, и мужчина понял, что сейчас даже он, матерый корпусник, может сломаться. А Киба все смотрел на него, смотрел молча, широко распахнутыми глазами, и о чем-то умолял его взглядом. И вот как?.. Как он мог сломаться, когда рядом с ним было столь хрупкое и ранимое создание? Как он мог сдаться в самом начале их общего пути и поддаться этой жуткой боли? Как он мог стать на колени под грузом проблем и покорно опустить голову, если его омега доверял, верил, надеялся на него? Нет, не мог и не собирался. И пусть ему самому придется засунуть свои собственные страхи, переживания и горечь куда поглубже, пусть он переживет это все сам и наедине, но для своего омеги он должен быть сильным, уверенным в себе и несгибаемым. Он должен быть достойным альфой, мужчиной и мужем, чтобы после стать достойным отцом. - И что, опять скинул? – слегка нахмурив брови, чтобы сосредоточиться, спросил Хидан, дав себе установку забыть о собственных переживаниях и сконцентрироваться только на возлюбленном. На этот раз Киба отчаянно помотал головой, а после вновь разрыдался, наклоняясь и, закрыв лицо руками, утыкаясь лбом в колени - Тогда какого… - пепельноволосый запнулся, сдерживая себя, чтобы в грубой словесной форме не вправить мозги этому несносному мальчишке, - ты ревешь?! – он-то думал, что все крайне плохо, что у его омеги снова был выкидыш, что ребёнка, как и в тот раз, они вновь потеряли, так и не узнав, что у них была возможность стать родителями, а, оказывается, мелкий просто запаниковал, когда увидел положительный результат, и теперь, получается, только вредил себе, нервничая - А что… - всхлипывая, прохрипел Киба, так и не выпрямившись, даже ещё больше скукожился, чувствуя, насколько сердит его альфа. – Что делать-то? - Для начала успокоиться и отставить сопли! – командный голос у него был поставлен хорошо, все-таки 15 лет в Корпусе, поэтому-то им альфа и воспользовался, понимая, что если он сейчас же не приведет омегу в чувство, пусть и столь своеобразным способом, то депрессия может только усугубиться и тогда плачевных последствий точно не избежать. – Нервничая, ты только вредишь и себе, и ребёнку! – Хагоромо поднялся с кровати и начал широкими шагами мерить комнату взад-вперед, при этом говоря все, что придет на ум, только бы Киба отвлекся на его тираду. – Чаю зеленого выпей, говорят, помогает от нервов. Сытно покушай, замотайся в одеяло, ляг и лежи себе перед телевизором. А ещё тетке позвони это своей… как её там? – пепельноволосый, на эмоциях забыв имя лечащего врача, не придумал ничего лучшего, как выразительно и объемно сложить руки в районе груди. – Докторше, в общем, этой, видной. Пусть она посмотрит тебя… процедуры там какие назначит… может, на стационар нужно… или на курорты какие… - Хидан выразительно развел руками, при этом смотря на удивленно застывшего шатена. – Пусть она только скажет, что нужно, я же все… я же, как часы… я же капитаном вон сколько лет был, так что организовать режим для меня, - мужчина фыркнул ещё и кулаком по ладони пристукнул, - это как два пальца об... в смысле, проще простого - Хидан… - робко позвал Киба, понимая, что он просто не может сдержать улыбку, глядя на метания возлюбленного, который переживает за него всем сердцем и, действительно, готов ради него на все, то есть, не только для него - Что, мелкий? – альфа сразу же оказался возле возлюбленного, присел на постель аккуратно, боясь спугнуть, притронулся к его едва заметно потеплевшим ладоням, прикоснулся к нему ментально, да так и застыл, опасаясь, что любое его движение может разрушить этот момент эмоционального спокойствия возлюбленного - Сделай мне чай, пожалуйста, - Инудзука легонько улыбнулся, - зеленый, от нервов - Дурак ты, - облегченно выдохнул Хидан, а после заключил омегу в крепкие, но бережные объятия, шепча на ушко ему то, что побоялся сказать громко. – Я понимаю, что ты переживаешь, потому что мы уже потеряли одного, но зачем же сразу, ещё ничего не зная конкретно, изводить себя? Мы, наоборот, должны сделать все, чтобы не допустить повторения этой трагедии, должны быть сильными ради нашего малыша, бороться за него, и делать это только вместе, - следующую фразу альф произнес уже более громко. – Только без истерик, а то я теряюсь, когда вижу твои слезы - Хорошо, не буду, - шмыгнув носом, ответил Киба, так и не позволив мужчине разомкнуть объятия. – Давай посидим вот так немножечко, - попросил омега, удобно устраивая голову на плече возлюбленного, - а потом уже решим, что нам делать дальше, - шатен прикрыл глаза, понимая, что от одного присутствия Истинного ему становится намного легче, а сам же Хидан в этот момент решил, что даже сидеть просто так они не могут, начиная понемногу, нить за нитью, передавать любимому свою энергетику. Последняя «птичка» в окошечке напротив буквы «В», и Саске, довольно выдохнув, отложил карандаш, можно так сказать, любуясь аккуратно заполненным бланком ответов последнего в его школьной жизни тестирования. Да, по сути, ему, как школьнику, оставалось проделать сущие мелочи: через пару дней узнать результаты тестов, стойко отбыть выпускную церемонию, получить документы об окончании школы и, естественно, отметить с друзьями столь важное событие, а после уже заниматься делами более взрослыми. Университет он выбрал ещё несколько месяцев назад, государственный, престижный, с самыми лучшими рекомендациями и, конечно же, на базе которого функционировал юридический факультет – не зря же он более полугода изучал юриспруденцию с Наруто, да ещё и на двух языках. Посмотрев на настенные часы, Саске убедился в том, что времени до окончания тестирования ещё предостаточно, и его можно было бы посвятить тому, чтобы перепроверить ответы, но брюнет не собирался этого делать, будучи на 99% уверенным в том, что он на все вопросы ответил правильно. Омега, вопреки всем правилам, чуть подался вперед и заглянул через плечо впередисидящего Ходзуки в его бланк с ответами – несколько ошибок он заметил сразу же, но, в целом, большинство ответов были правильными. Строгий взгляд учителя Саске не то чтобы проигнорировал, просто вернулся в исходную позицию и придал лицу задумчиво-умное выражение, поскольку подсказывать даже лучшему другу он не собирался, более того, был уверен в том, что Суйгетсу об этом его и не попросит. Он вообще был удивлен тем, что омега так старательно отнесся к подготовке к тестированию, даже вынудил его заниматься и готовиться вместе, проявляя несвойственное ему терпение и старательность, хотя для самого Саске все было понятно – Суйгетсу хотел стать достойным супругом Хьюго Нейджи, хотя, как выразился сам омега, поезд уже ушел, но в последний вагон он все-таки собирался запрыгнуть. Проще говоря, в университет Ходзуки не проходил по среднему баллу, а вот в колледж, если не завалит тестирование, а Саске был уверен в том, что друг не завалит, поступить у него есть все шансы, даже несмотря на то, что живот у омеги был уже более чем заметен, и блондин постоянно жаловался на то, что от него одни убытки, поскольку ест он не за двоих, а за четверых. Впрочем, смотреть на беременного омежку, тем более, прикасаться к нему ментально через их связь и ощущать этот маленький комочек жизни, было очень приятно, настолько приятно, что Саске порой ловил себя на том, что он тоже представляет себя беременным. Подросток нахмурился, понимая, что он думает не о том, о чем нужно думать приличному омеге в его возрасте, а после тяжко вздохнул, так как все его мысли вновь заполонил один очень симпатичный, галантный и статный альфа, у которого, тем не менее, не было ни капли совести. Да, он понимал, что эти несколько недель были для Наруто очень неспокойны ввиду того, что он одновременно вел два дела – о нападении на супруга его повязанного и по оформлению бизнеса для альфы своего друга. Но он-то тоже должен занимать важную ячейку в жизни Намикадзе, если уж альфа заявил на него свое право на ухаживание? В общем, Саске был немного разочарован, но не тем, что Наруто уделял ему мало внимания, альфа уделял ему каждую свою свободную минуту, а тем, что им так и не удалось серьезно поговорить. Нет, в принципе, время поговорить у них было, но они предпочитали тратить его на более полезные и приятные занятия, то есть на подготовку к тестированию и, естественно, целовашки-обнимашки. Вот кто бы сказал ему ещё пару месяцев назад, что он и дня не сможет прожить без какого-то там альфы, Учиха младший ему точно бы наподдал, ещё бы и фыркнул вдогонку, мол, ему и так, свободным, хорошо, а теперь даже если они с Намикадзе и не виделись, то вечером обязательно общались по телефону – часами, хотя, о чем они говорили столько времени, он так и не запоминал. Да, отношения между ним и Наруто были более чем серьезны, особенно со стороны Намикадзе, что изредка заставляло Саске волноваться по поводу того, а нет ли у зрелого и самостоятельного альфы каких-то более серьезных планов на его счет? Но если и были, то блондин об этом упорно молчал, продолжая ухаживать за ним, как благородный кавалер. С домочадцами же было посложнее, ведь если отец приглашал Наруто к себе в кабинет строго по делу, например, чтобы получить дельную юридическую консультацию, то мама уже вовсю считала альфу членом их семьи, приглашала на ужин и, Саске обомлел, когда застал эту картину, показала блондину все его фотографии, начиная с его первых дней и до сегодня. Намикадзе теперь, когда они оставались наедине, конечно же, бывало, подтрунивал над ним, умиляясь тому, каким же Саске был в детстве серьезным и важным, при всем при этом забавно надувая губки и щечки. Но все это было лирическим отступлением, потому что самого Учиху намного больше волновало другое – что происходит с его альфой. После своего недельного исчезновения Наруто вернулся, как ни в чем не бывало, а от его расспросов отмахнулся делами компании, но он-то видел, заметил, почувствовал. У Саске вообще сложилось такое впечатление, что все эти семь дней его альфу пытали где-то глубоко под землей, содержа на хлебе и воде, настолько Намикадзе выглядел осунувшимся, но после все завертелось вокруг нападения на Сая, и ему так и не представилась возможность объясниться с блондином. Также ему ничего не удалось узнать о том, как Наруто смог заблокировать биополя альф, хотя он, конечно, сомневался в том, что альфа дал бы ему четкие объяснения, вновь отмахнувшись, умело сменив тему разговора или же просто заставив его забыть об обыденном жарким поцелуем, а омеге было обидно. Получается, его альфа ему не доверяет, более того, скрывает от него что-то важное, то, что он, Саске, просто обязан знать. Откуда у него возникло это стремление – знать – Учиха и сам не понимал, просто чувствовал, что должен во всем разобраться и развеять для себя этот ореол таинственности вокруг Намикадзе, но обстоятельства будто подсказывали, намекали ему, что ещё не время, ещё рано, что он все узнает, но позже, а сам Саске лишь злился и упрекал самого себя, ведь куда уже может быть позже, если он и так, практически ничего не зная о человеке, уже в него влю... В общем, нужно было получить ответы на свои вопросы в кратчайшие сроки, иначе их с Наруто отношения окажутся под угрозой разрыва. Как подметил Учиха, до окончания тестирования оставалось пятнадцать минут, и некоторые ученики уже сдали свои работы и покинули аудиторию, так что и ему не стоило задерживаться. Время было уже послеобеденное, тест они писали три часа, так что сейчас, пока его друзья ещё корпят над вопросами, он может не тратить время даром, а пойти в столовую и заказать всем обед, потому как после звонка там будет негде развернуться. Так он и сделал, точнее, собрал вещи, взял бланк, поднялся… и сел, так как помещение и все находящееся в нем поплыло у него перед глазами. Саске мотнул головой, подумав, что он просто засиделся на месте, да и в аудитории стало душно, несмотря на работающий кондиционер и открытые окна, а после повторил попытку, которая так и не увенчалась успехом, но на этот раз у него в прямом смысле отказали ноги. Да, он их не чувствовал, вообще. Саске запаниковал, уцепился в край стола, не обращая внимания на то, что вокруг него много людей, и альф, и омег, и снова попробовал подняться, хотя понимал, что это бесполезно, и что в следствии привело к тому, что он едва не упал со стула. - Саске! – Суйгетсу, проигнорировав окрики экзаменаторов, поднявшийся гул в аудитории и даже собственное положение, тут же очутился подле друга, сразу же раскрывая свое биополе, что во время тестирования было строжайше запрещено. – Что случилось!? - Не прикасайся ко мне, - прохрипел Учиха, пресекая попытку друга воззвать к их связи повязанных. – У меня ноги отказали, но, я так чувствую, это не физиологическое, а энергетическое, поэтому не рискуй, - да, эта фраза далась ему тяжело, особенно ввиду того, что с каждой минутой ему становилось все хуже и хуже. Все перед глазами не просто двоилось, а уже расплывалось и тускнело, будто он и зрение терял, хорошо хоть слышать и говорить мог, да вроде как руки ещё ему повиновались, поэтому, отбросив панику, в агонии которой билась его сущность, Саске решил, что первым делом нужно позвонить брату, ведь мало ли что с ним происходит. - Как отказали ноги?.. - шокировано прошептал Ходзуки, даже отпрянув на шаг, потому что он чувствовал… он просто чувствовал, что другу плохо, что что-то не так с его биополем, что оно нестабильно, и омега с трудом держит его под контролем, но ноги… то есть физический ущерб... Нет, блондин не понимал, что могло привести к подобным повреждениям. - Расступитесь! – прозвучал властный голос экзаменатора. – Это не симуляция! Вызывайте медиков! - Конечно не симуляция! – выкрикнул Саске, поражаясь собственной, клокочущей внутри него, агрессии, которую он, действительно, не мог контролировать. – Я, блядь, на ноги встать не могу и не вижу ни хера! По-вашему это похоже на симуляцию?! – единственное, что он успел сделать, это в приказном порядке взглянуть на Суйгетсу, который сразу же, как только понял суть ментальной просьбы, начал всех отталкивать, приказывая отойти, но все же он не успел. - Явился-таки, - низко прорычал Саске, а после его биополе развернулось, мощно, неожиданно, волной, агрессивно, выплескивая просто невероятное количество энергетики, которая, по сути, должна была задеть всех, каждого, более того, судя по силе и плотности витков, нанести ущерб, но биополе, почти достигнув учеников, резко остановилось и замерло, тонко вибрируя. Все это произошло за пару секунд, и ученики ни осознать происшедшее, ни опомниться не успели, когда им всем пришлось расступиться, пропуская сильного альфу, ментальные витки которого и сдержали неконтролируемое биополе омеги, оплетая его своими «языками». - Наруто-сэнсэй, он… - начал было Суйгетсу, но Намикадзе лишь предупреждающе поднял руку, а после, так и не отводя взгляда от тяжело дышащего брюнета, вошел в зону колебания его биополя. Это почувствовали все, то, как расступаются ментальные витки омеги перед альфой, который будто находился в невидимой прочной сфере, которая не позволяла атаковать своего носителя, хотя это были всего лишь ментальные щиты, прочность и насыщенность энергетикой которых буквально ощущалась кожей. - Саске, - осторожно позвал Наруто, останавливаясь перед подростком, - спокойно, внятно, собрано - Жжет… - выдохнул омега. - Обжигает изнутри... - Учиха поднял голову и посмотрел на альфу глазами с алой радужкой и тремя томоэ. – Не могу её сдержать... - а после биополе омеги отступило так же резко, как и развернулось, оставив после себя неприятное ощущение выжженной пустоты, хотя школьники были готовы поклясться в том, что за эти пару минут они и так, на нервной почве, лишились весомого запаса энергетики. Саске же начал медленно падать плашмя, впрочем, Наруто, тоже свернув свое биополе, спешно подхватил омегу на руки, уложил на пол, придержал голову и расстегнул воротник рубашки, после чего в кармане подростка едва слышно завибрировал телефон. - Итачи, это Наруто, - Намикадзе взял трубку, при этом его золотистые брови грузно сошлись на переносице. – Да, Саске стало плохо во время тестирования, и он потерял сознание. Мы уже вызвали медиков. Нет, - после короткой паузы ответил альфа, покосившись на окружившую их толпу и чуть дольше задержавшись на бледном, как мел, Ходзуки, который все это время, как и велел его повязанный, закрывался от их связи, - даже я понятия не имею, что с ним произошло.