Не говори мне о любви

Какой-то парень задел меня плечом и гаркнул что-то раздражающе наглым тоном. Окинув его удаляющуюся фигуру взглядом, я растянул губы в фальшивой улыбке и подал сигнал снайперу убить паршивца, как только я отойду ещё на пару метров. Медленно бреду дальше, люди вокруг текут серой безликой массой. Но вдруг сзади слышится чей-то визг, и неспешный поток начинает хаотично стекаться к трупу паренька, который украсил своей кровью эту серую, скучную, отвратительно мерзкую мостовую. Солнце, словно издеваясь, неимоверно яркое, надеваю очки, закидываю в рот жвачку и сажусь в ждущий меня шикарный автомобиль. Откидываюсь на заднем сиденье, закрыв глаза. Скучно. Задернутые шторы. Кружащиеся блестящие пылинки в лучике света. Лежу на полу, бездумно глядя в потолок. Вокруг разбросаны пластинки, книги, какие-то записи и тряпки, осколки тарелок и бокалов. Разбитая бутылка вина растеклась огромной лужей на ковре и в комнате витает запах крепкого алкоголя. Я не хочу ни думать, ни чувствовать, ни дышать, но делаю очередной глубокий вдох и чуть вздрагиваю от щелка открывающейся двери. Пропускаю мимо ушей сбивчивые объяснения очередной служки о том, что мне нужно поесть и взбодриться. Пока она качает головой, пытаясь найти место для подноса, который принесла, среди этой разрухи, резко вскакиваю, схватив один из осколков, и с размаху загоняю его ей в глотку. Заворожено смотрю на рывками вырывающуюся из раны кровь, и выпускаю осколок из пальцев, безразлично проводив взглядом падение всё ещё чуть дергающегося тела. Провожу пальцами по щеке, что-то холодное, густое, липкое. Ну вот, испачкался. Противно. Сижу в мягком кожаном кресле, лениво кручу колесико мышки, бегло просматривая жалобы ничтожных, глупых дегенератов. Ничего, что хоть немного могло бы меня заинтересовать. Холодно. Эти идиоты не включили обогреватель? Перевожу взгляд на вошедшего после короткого стука мужчину. Прокашлявшись, он сообщает о поимке странного типа, посмевшего что-то вынюхивать обо мне, скорее всего, это человек Правительства. Краем уха улавливаю что-то про «выпытать планы и всю доступную ему информацию», отмахнувшись, как от назойливой мухи, кидаю сухое «убить» и снова перевожу взгляд на экран. Ничего нового. Холодно. Застой. Это отвратительное состояние преследует меня уже несколько месяцев. После того, как ты воткнул нож мне в спину. После того, как я убил тебя. Сначала я не мог без отвращения видеть кого-то с синими глазами, ощущать тепло чужих прикосновений. Просто чувствовать кого-то рядом. Я убивал постоянно, сначала в слепой ярости, потом с пугающим хладнокровием. Я не убивал столько за всю свою жизнь, скольких убил после тебя. Ряды моих людей заметно поредели, а оставшиеся делятся на тех, кто дрожит от страха предо мной и тех, кому всё равно, пока им платят. Я продолжаю убивать всех, кто посмеет сунуться чуть ближе, чем я считаю нужным, уже рефлекторно. А после с отвращением смываю с себя багряные потеки. Мерзко. Знаешь, а ведь это ты во всем виноват. Да, сначала я тебя не замечал, а потом начал изредка поглядывать на эти светлые волосы, круглый нос и притягивающие морщинки в уголках глаз. Забавная мимика, когда ты злился или тихо радовался, военные повадки и поджатые губы, взъерошенные с утра волосы, наивная и просто невероятная доброта, уступчивость и в тоже время незыблемая твердость своих убеждений. Ты принимал всё, что случалось, был спокоен, когда нормальный человек уже давно сорвался бы. Всё это казалось таким милым. Таким интересным, неизученным, хотелось постоянно испытывать, наблюдать, наслаждаться. И ты сам пришел ко мне. Остался, бормоча сладкие слова и цепляясь за мои плечи. На влажных подушках нашептывая во хмелю свои самые сокровенные тайны. Постоянно повторяя «единственный» и «любимый». Отравляя мою кровь, застилая мой взор. А потом я вижу тебя выгибающимся навстречу другому. Отвратительно. Но в тот раз я ничего не сделал. Вы были так заняты друг другом, что даже не заметили моего присутствия. А я в своем кабинете заряжал пистолет и скрипел зубами. Великого и гениального Мориарти обвел вокруг пальца какой-то отставной военный врач! Запудрил мозги и крутил как хотел, играя в счастливую пару! Нагло врал, глядя в глаза, усыпляя бдительность, усыпляя всю мою сущность! Я не могу стерпеть такого обращения. Сначала ты смотришь, как он долго и мучительно умирает. А потом я стреляю тебе в голову, упиваясь твоей болью и пожираемый своим же гневом. Унизительно. Раньше я любил играть с людьми. Наблюдать, как они «бегают в колесе», словно хомячки. Соприкасаться с ними, ломать и уничтожать. А теперь осталось только отвращение. Всё вокруг серое, невзрачное, унылое. И невероятно противное. Я закрылся в своем коконе, и злость сожрала меня изнутри. Ничего не осталось, ни азарта, ни жажды, ни желаний. Я оказался за какой-то неведомой гранью, отделяющей меня от привычного мира. Здесь всё по-другому. Тускло. Может я уже умер, и это мой персональный Ад? Или затянувшийся сон? Хм. Глупо.