Больница

Эррор и Блу зашли в кабинет хирургии. Мужчина покопошился на столе, смёл весь беспорядок, потом он внезапно порылся в карманах и резко нахмурился. Неожиданно, он вдруг вышел вон за дверь. Голубика, немедля высунулась за ним и крикнула вдогонку: — Вы куда? — спросила Блу. — Очки! — сказал тот и пошёл вниз по лестнице. — Ничего не трогай там! Интерн, долго думая, вдруг вспомнила, что Эррор и вправду носит очки, вздохнула и зашла обратно в кабинет. Как ни странно, но трогать из вещей Эррора особо ничего и не хотелось, кроме как… Граммофона? Интересная старинная вещица, к сожалению, которую она видела лишь по телевизору в чёрно белых фильмах. Большой золотистый рупор смотрел в сторону шкафа, серебристая игла чуть не докасалась до вставленной плёнки, маленькая ручка для завода механизма была совсем небольшой и находилась с правой стороны граммофона. Пластинка, как ранее указано, была уже вставлена. Странное желание докоснуться до этой диковинной вещицы в момент постигло Блу. Невзначай проведя рукой по подставке, игла дрогнула и скатилась на диск. Медленно и уверенно пластинка закружилась, а игла стала царапать её дорожки. Послышался слабый шорох записи. О правилах пользования данного прибора девушка не имела понятия, что несказанного привело ту в ужас. А если он сейчас вернётся? Прощай, дружба, прощай всё на свете! Непонятные манипуляции над бедным предметом прекратила красивая музыка. Она была трагичной. Басистая виолончель с писклявой скрипочкой в дуэте заиграли медленный танец. Тихое фортепьяно подхватывала их и пластала аккорды. То соло у высокого регистра, то у низкого. Блу закрыла глаза и провалилась в грёзы воспоминаний. Ещё одна магическая штучка. *** — А твои уроки идут на пользу! — игриво произнёс темноволосый мужчина, пошатываясь и медленно подходя ближе к НЕЙ. ЕГО лицо пылало, а глаза отвешивали косые пугающие взгляды на НЕЁ. — Эррор, ты… Ты чего, выпил? — спросила она подходя к коллеге. Эррор по-пьянски злобно оскалился и прижал ту к дивану. Инк страшно испугалась и продолжила смотреть прямо в его не соображающий взгляд, затуманенным каким-то спиртным напитком или чем-то ещё. Глаза её часто хлопали, сердце стучало, чего обычно не предвещало ничего хорошего. — Что ты делала в его кабинете? — грубо спросил пьяный голос. Эррора страшно шатало, а глаза слипались. Инк чувствовала запах лесных ягод, спирта и обжигающее дыхание хирурга. Он выпил тот самый розовый флакон, как тогда? Ох, дела плохи… — Он позвал меня по делу, между прочим он очень помог мне. Не знаю, что ты там себе навыдумывал, но у нас ничего не было! — сердито произнесла Инк, пытаясь отпихнуть широкие плечи Эррора. Но тот резко ещё сильнее к ней прижался, поднося лицо к шее. Руки потянулись к бежевому шарфу, который никогда не снимался, но Инк остановила его. — Прекрати немедленно! — Ты дура, врёшь в наглую, я всё видел… Видел, как он тебе помог. Он тебя использовал… Жалкая подстилка! — сказал тот и его взгляд на минуту сфокусировался на Инк и трезво вспыхнул гневом. Психиатр испуганно отвела взгляд. Внутри всё сжалось. Сердце начало бешено тарабанить в грудной клетке, пальцы дрожать, а язык заплетаться. — Какое дело… — В глаза смотри! Инк искоса посмотрела на его грозный, гордый, немного пьяный взгляд янтарных глаз и в миг залилась краской. Ей становилось жарко, видимо потоки того наркотика и алкоголя сносили ей крышу. — Да, мы переспали, но какое это отношение имеет к тебе? Разве я для тебя кто-то? Мама, сестра, дочь? Что ты как маленький-то?! Мне плевать, что ты думаешь о нём. — Он не тот, о котором ты думаешь. Он зло… По себе знаю. Он намеренно собирался тебя выебать, чтобы я почувствовал этот негатив, исходящий от меня. Понимаешь, он не Дрим, Найтмер чувствует лишь негатив. Секс для него лишь, как животное удовлетворение!!! — Да? Не может быть?! И кто из нас теперь врёт? Эррор, ты выпил, накачался моими красками и соответственно несёшь чушь! Ради всего святого, убирайся! — сказала та и указала на выход. Но Эррор не сдвинулся, он лишь с грустью ещё сильнее распылался в красном цвете. — Понимаешь. Не кричи! Просто выслушай меня и я уйду. Я к тебе всегда относился как к родной. С детства. Ты была для меня целым миром. Твои работы в карандаше, в красках, просто на песке пальцем были невероятные. Я всегда был грубияном и задирой. У меня не было друзей, лишь брат, сестра и ты. Я всегда благодарил бога за вас. Вы были у меня и меня не бросали. Мне было тяжело. Психам от роду всегда тяжело. Ты была первой, кому я позволил до себя докоснуться. Ты наверное помнишь это как нечаянную глупость, за которую я с непривычки тебя побил в детстве. Но мне было приятно. Впервые. Я ведь до сих пор чувствую это в себе. Тот приятный поцелуй в щёку. Пятнадцать лет прошло. Позже мы встретились здесь и стали коллегами. Ты работала с такими как я. Весьма удивлялся почему именно эту область ты выбрала. Ты воспитывала меня, как старшая сестра. Эти уроки, процедуры, что ты мне назначала мне так помогли. Я вижу, что твоё долгое терпение лопнуло, я виноват. Мне просто хочется извиниться за мою… — на халат Инк упала горячая синяя слеза. Она заставила подскочить девушку от неожиданности и еле слышно ойкнуть. С глаз Эррора свисали голубые нити. Необычно, но это было весьма цепляюще за душу. Эррор плакал на её руках. Так искренне и в то же время жалко. За всё знакомство с ним, она никогда не видела его таким. Сердце виновато заколотилось и безустанно просилось наружу. Его непробиваемый щит, не подпускающий к себе ни одну эмоцию, вмиг безжалостно уничтожили. И, оголённый, буквально беззащитный мальчишка стал кричать о помощи в его сердце. О той несправедливости, что навсегда сковало его разум и свела с ума. Его сломали. Разрушили. Разбили. Сожгли заживо. Он потерял ту нахальную уверенность в себе и теперь сбился с ритма жизни. Он застрял в реальности. Он так обижен. — Я просто не понимаю, почему именно сейчас. Говорят, что когда любят, надо отпускать, верно? Чушь полная, но я так и сделаю. Один мой друг когда-то так сказал. Но он умер, — слегка улыбнулся тот, падая в омут воспоминания. Но его лицо в миг перестало быть мягким и сердечным. Вернулась злоба, отвратная харизма и руки потянулись к перчаткам на руках. Инк в страхе затаила дыхание. Адские руки. Страшные в деле, когда дело доходит до безумия. Инк знала, Эррор на самом деле безумец. — Вижу, что тебе легче без меня. А я ведь любил тебя. Каким ты меня терпела, таким я и уйду, облегчив твоё сердце. Со всей трезвостью в кулаке, Эррор встал и громко вышел из комнаты, хлопая дверью. В комнате настигла мертвая тишина и лишь тихие всхлипывания доносились из комнаты. *** Блу очнулась и вмиг была поднята с земли. Эррор, облаченный в красные очки, изредка дёргая глазом, с гневом смотрел на эту смертную. Берри вжалась руками в руку Эррора, пытаясь вырваться. — Ты действительно, думаешь, что так я прост, Ягодка? Втёрлась в моё доверие, чтобы так поступить? Ты ослушалась меня и ты должна понести наказание! — с лёгкой ноткой безумия проговорил Эррор, сжимая воротник сильнее. — Пожалуйста… — с тяжестью проговорила Ягодка, дрыгая ногами. — Я буду…молчать… — Сомневаюсь, что я могу тебе верить. Я никогда никому не верю. Ты влипла, дорогая! — сказал тот, приближая своё лицо к Блу. Последовал очередной поцелуй, который был подобен прошлому. Только более грубый и короткий. Блу, никогда не понимавшая этих действий со стороны, просто принимала это, ведь он был сильнее, раз мог с лёгкостью поднять её. Вдруг слияние языков прекратилось и интерн была отпущена. Девушка с грохотом упала на спину. Блу начала втягивать в себя воздух и восстанавливать дыхание, ведь ещё чуть-чуть и он бы задушил её. Его крепкая мёртвая хватка была подобна хватке смерти. — В этом нет ничего дурного, сер! У вас разбито сердце, мне жаль. Я очень вам сочувствую. Никогда бы не подумала, что вы влюблены. Но разве это не то, что вы хотели мне рассказать? — спросила Блу, поднимаясь. Пол такой твёрдый и обдаёт ещё большим холодом. — Хотел, но по дороге передумал, — сказал хирург, хмурясь. — Простите, я и вправду не знала, что это был необычный граммофон. Вы, наверное, очень не хотели, чтобы я узнала о вашем прошлом? Я искуплюсь. — Ты понесёшь наказание дежурствами, я изведу тебя. Только посмей заснуть! Я всегда знаю, что здесь происходит, — гадко ухмыльнулся мужчина. — Ты будешь неделями не спать и сойдёшь с ума от недосыпа. Неплохая казнь, верно? — Вы преувеличиваете, ведь так? — спросила Блу, немного опешив от резкой перемены тона хирурга. — Нет, подружка. Со мной дружбу вести, всё равно что держать бомбу в руках. Зря ты со мной связалась. — Не говорите так. Вы чуткий и внимательный. К тому же то, что у вас случилось, можно приписать к состоянию. Я вас понимаю. У меня тоже когда-то случилась подобная беда. — Правда? А по тебе и не скажешь, что ты впала в отчаяние. Ты всё время улыбаешься, — почесал в затылке мужчина присаживаясь на кресло. — Это случилось в детстве. Мне было лет четырнадцать. Мне нравился один красивый парнишка в соседнем доме. Несколько лет, я таила к нему симпатию, а потом решила признаться. Брат посоветовал раскрыться. Он очень умный, правда шутками достаёт. В день признания меня отвергли и долго насмехались за мою детскую глупость и наивность. После этого случая, меня стали преследовать злые подростки и колотить. Однажды, убегая от них, я встретила вражеского монстриска и он атаковал меня. Как оказалось вражеский лагерь был рядом с нашим городком. После операции мне сказали, что из-за пробитой головы у меня стала проблема со зрением. Но от этой беды меня спас один монстриск, работающий в Больнице. Кажется, он был моим лечащим врачом. Странно, но в один момент мне забылся парнишка, лицо врача и тот враг. Половина детства напрочь забылась из-за травмы. После тех неприятностей, я совсем никого не любила, а просто старалась быть доброй и честной. — А видишь? — спросил Эррор. — Вижу, я так благодарна этому монстру. Став моим донором зрачка, он сам ослеп. — Я знавал его, он был учеником твоего отца. Он ведь занимался хирургией, верно? — Папу я очень плохо помню. Удар был сильный и я даже забыла его внешность и голос. А вы с ним были знакомы? — спросила девушка. — Немного был, а так мало представляю о личности. Знавал ученика. Способный малый, герой, спасший много жизней. Однако один раз убил случайно. — Убил? За что? — Отключил приборы за причинённую злобу. Он очень гневный и мстит на самом деле. — А что с ним за это стало? — Ничего не стало. Он скрыл и сказал, что она и так умирала. Врач всегда может выкрутиться из такой ситуации, — сказал Эррор, помрачнев. — А как звали его? — спросила Блу в нетерпении. Внезапно в комнате оказался Эпик. — Вы не поверите, что сейчас скажу! У другана дочка родилась! Дрим родила! *** — Дрим родила! Кроссик! Папка! Поздравляю! — в ординаторскую влетела Инк и начала обнимать парня, всячески поддерживая новоиспечённого отца. — Дрим?! Где? Я-я… — запаниковал парень и подскочил, хватаясь за голову. — Пошли, дружище! Новая жизнь это так прекрасно! — оттянула Инк за руку Кросса и они выбежали из комнаты. Остальные, весьма обрадованные этой вестью, последовали за ними. Откуда не возьмись, появилась и хромающая забинтованная Гено из палаты травматологии. Она, как здоровая, начала бодро следовать за компанией и активно поздравлять. Интерны буквально тащили Кросса на руках. Ото всех углов слышались поздравления и радостные вопли. — Госпожа Дрим родила, какое счастье! — Да вы что? В самом деле?! А кто родился? — Вот так день! Вот так повезло. — Поздравляю от всей души! — Маленький человек! Дети такие милые! Вот бы поглядеть! Бедного Кросса протолкнул в родильную и он, спотыкаясь, оказался прямо у койки жены. — Привет, Дрими! — неуверенно сказал тот, улыбаясь. — Кроссик, иди сюда! — ласково произнесла женщина, держа в руках дочку. — Посмотри на нашу Люкс. Интерн, раскрасневшись, подошел ближе. При всех было так неловко. Даже Найтмер в оба глаза глядел, мол «сделай это немедленно». Послышался писклявый плач новорождённого. Кросс присел и посмотрел на дитя. Она была так похожа на него. Интересно, какие у неё глаза будут, мамины или папины? Такое чудо внезапно случилось с ним. Блу пищала от радости. Гено, поддерживаемая Рипером, весело улыбалась, что весьма редко за ней наблюдалось. Даст и Хоррор смеялись и трещали, что до подобного счастья им не дорасти. Найтмер гордо улыбался, а Эррор негодующе глядел на супругов. Он был единственным, кто вёл себя как обычно. — Итак, посмотрели? — подал знак хирург и командно произнёс. — А теперь живо работать! — Прости меня, ты мне сказал? — сказал Кошмар, бросая странную нахальную улыбку. — Интерны, живо! — проигнорировал Эррор, проходя мимо главного начальника. Тот неудовлетворенно скатал губы и вышел первым, ничего не сказав. Они вправду не ладят из-за неё?