Спасение

… Темно и страшно. Гнетущее чувство толкает вперед, упорно продолжаю бежать в никуда. Ощущение того, что что-то огромное и жуткое идет за мной, и оно почти рядом, уже буквально дышит мне в спину. Только неведомое чудище собирается напасть на меня, как раздается (спасительный?) звон. Медленно и сонно открываю глаза. Будильник извещает о том, что уже восемь часов и, что кошмар намерен продолжаться в реале. Может быть лучше было бы правда дать этому монстру сожрать себя? – Элис, ты уже проснулась? Вставай, иначе проспишь занятия! – мама уже с самого утра, как всегда, на кухне. Еле отрываюсь от кровати и иду в ванную. Из большого зеркала над раковиной на меня смотрит, уставшая от всего этого дерьма, девушка с красными глазами и темными кругами под ними. Не знай я, что это моё отражение, то наверное сильно бы испугалась, в момент поверив во все байки о призраках в зеркалах. Приведя себя хоть в какой-то порядок, спускаюсь к маме на кухню. Женщина настолько бодро носится по кухне, помешивая что-то, то в кастрюле, то в сковородке, что в уставших глазах начинает рябить. – Мам, можно я сегодня не пойду в школу? – на вопрос женщина поворачивает голову с типичным выражением лица «Что на этот раз?». – У тебя что-то болит? – вопросом на вопрос отвечает Миранда. – Да, – я быстро прикидываю, что может болеть, но что нельзя будет проверить. – Голова. – Температура есть? – женщина снова отворачивается к плите, продолжая что-то яро помешивать. Я машинально прикладываю руку ко лбу и через секунды три произношу «нет». – Ну значит мой ответ тоже нет, – женщина ставит на стол тарелки с едой и, пошарив в сумке, висящей на спинке стула, достает таблетки. – А от головы выпей цитрамон. – Спасибо, мам, – сухо отвечаю, пододвигая тарелку к себе. Дальше завтрак продолжается в молчании. … Машина плавно останавливается возле школы. – Пока, дорогая. Будь умницей, – мама почему-то как в детстве ц0елует меня в лоб на прощание. Теперь уходить совсем не хочется. – Спасибо, мам. Буду, – делать нечего, я открываю дверь и выхожу на улицу. Учащиеся в школе обычно делятся на «элиту» они же «задиры», «выделяющихся» они же зачастую «жертвы» и «серую массу», которая по возможности сама делится на какие-то группы. Да здравствует пресловутая кастовая система, которая давно бы себя изжила, если бы ни та самая «элита», что держится за неё, как за последний шанс не оказаться в г… грязи. Я, кстати, раньше была просто серой массой, но теперь мне выпала роль той самой девочки для битья, над которой измывается вся школа по указке одной из сучек элиты. И сейчас для меня каждый день испытание. Все делают вид, что не замечают: ученики пытаются не заступаться, чтобы самим не попасть на место бедняги, как это было со мной, а учителя просто отводят взгляд или срочно заполняют какие-нибудь «мега-важные» бумаги, как было в прошлый четверг в классе биологии, когда под конец урока на меня перевернули мусорное ведро. Единственное радует, что сегодня было более-менее спокойно, но как говорится, это было лишь затишьем перед бурей. Основная история началась после школы. По появившейся привычке, как только слышится звонок, я пытаюсь покинуть класс быстрее всех, чтобы избежать встречи с этой кучкой тупоголовых кретинов. И сегодняшний день не стал исключением, но всё прошло не так, как хотелось бы. На школьном крыльце уже стояло пару ребят из «элиты». Выйти через черный ход, опоздать на автобус и в последствии добираться до дома пешком или идти вперед, надеясь, что они меня не заметят? Буквально пару секунд пока я пребывала в раздумьях, решая свернуть назад, как сзади послышался смех двух близняшек Смит, а значит пути к отступлению уже были перекрыты. Осталось только двигаться вперед, накинув капюшон, так чтобы лица не было видно. Может займут себя обсуждением какой-нибудь новой сумочки и просто не заметят? Шаг. Два. Три. Пять. И вроде бы всё уже позади, но сзади слышится до противного знакомый голос одной из близняшек. – Ооо. Это же наша малышка Элис! – за репликой следует гогочущий смех. – Может следовало вытереть лоб? Кто знает, что твоя мама делала этими губами? В каком бы дерьме я не была, единственное, чего у меня не отнять это безрассудство и желание защищать своих близких, тем более маму. Только поворачиваюсь, чтобы хоть что-то ответить, как Синди начинает кривляться, изображая оральный секс. – Синди, мы все знаем, что ты хорошо обращаешься с членами своих друзей, но не надо это демонстрировать, наш физрук и так доволен тобой в этом плане, – мне за словом в карман лезть не нужно, но так ли это хорошо, когда я рискую получить за свой длинный язык? – А насчет отца, не бойтесь, она взяла с него отца слово, что тот не бросит семью, а он так хотел скинуть лишний балласт. Ксерокс и две хреновые копии. Мы ведь все знаем, что у него уже не стоит на вашу мать. Снова волна смеха от этих имбецилов и разъяренные близняшки направляются в мою сторону. В голове моментально загорается красная вывеска «Пора делать ноги», не просто сигнализирующая, а кричащая о том, что я в огромной заднице. Пулей добегаю до дороги и вижу как уже подъезжает автобус. Оглядываюсь, сестрам на их шпильках мокрому газону до меня ещё идти минимум минуту. Всё, почти спасена, но только я отворачиваюсь, как что-то сильно бьет меня по голове. Секундное промедление. Кровь на лице, которую я автоматически размазываю по ладоням, и слабость, просто лютая слабость, которая заставляет закрыть глаза, рухнув на асфальт.