Благословенный Конг

      Удары сердца отдавались в горле, и что-то нестерпимо тяжелое безжалостно давило на грудную клетку, грозя вот-вот раскрошить ребра. Боль оглушала. Каждый вдох – жестокая борьба с агонией, отчаянное сопротивление смеющейся в лицо смерти. Спина и затылок упирались во что-то холодное и влажное. И тишина вокруг.       «Я… жива», – сквозь пелену забвения пробивались обрывки мыслей.       «Жива…», – думала Фенриза, не чувствуя ни радости, ни сожаления, ни собственного тела. Сознание накатывало, словно пенные гребни бушующих валов на скалистый берег.       Каждый яростнее предыдущего, а с ними наплывала другая боль – резкая, пронзительная… вязкая. Она распространялась повсюду, заполняя собой саму сущность воительницы, каждый дюйм, словно что-то железными зубами до сих пор вгрызалось в плоть женщины, чавкая и стремясь выдрать с корнем, высосать последние остатки жизни.       Фенриза смутно помнила битву. Воинственные крики солдат, когда за рекой показались враги, каких армия Благословенного Конга не видывала прежде. Юркие черные демоны, сидящие верхом на краурхах – жутких исполинских тварях, выползших из самых чащ Гибельного Леса, за стеной которых ждали воины на сиргибрах – гигантских свирепых и быстрых ящерах, совладать с которыми ни под силу даже матерому кугурру, не говоря уже о мече или арбалетной стреле. Они двигались прыжками, в миг перемахивая огромные расстояния, были вооружены рядами острых, словно ножи, зубов и чрезмерно кровожадны.       Броню сиргибра не пробить человеческим оружием. Здесь могут помочь только баллисты, боги… или сильнейшие из магов Красной Тверди.       – Держать строй! – властным голосом выкрикнула Фенриза, объезжая ряды солдат на Крессе – верном друге, боевом кугурре – огромной хищной кошке, чей вес достигал пяти центнеров. Кресс превосходил размерами любого из пардов кавалерии. Боевые парды, в свою очередь, в разы крупнее леопардов. Это сильные и преданные кошачьи, выносливые и выдрессированные для сражений.       Воительница видела, как страх перед исчадьями Гибельного Леса просачивается в сердца ее воинов тонкими невидимыми щупальцами. Парды волновались, рычали, роя песок когтистыми лапами, и соххогоя, сидя в седле, плотнее сжала бедрами мощную спину Кресса, под плотной шерстью которого перекатывались сильные мускулы зверя. Он был спокоен, и его сила передавалась и ей.       Великий Анган приказал ждать атаки, сомкнув ряды, потому авангард пехотинцев выставил свои щиты сразу за острым частоколом. Именно он должен были принять на себя первый удар краурхов. Кавалерия выстроилась конусом, готовая ринуться в бой, когда монстры будут наиболее уязвимы. Ряды всадников замыкали верховые стрелки, и три громадные заряженные баллисты располагались по периметру построения войска. Основные силы ждали позади, им предстоит вторгнуться в самую мясорубку, когда враг проломит авангард.       Фенриза вновь окинула взором многотысячную армию Великого Ангана, а после перевела взгляд на неприятеля. Ее беспокоили не краурхи или сиргибры и даже не Черные Охотники, сидящие на их спинах, а тот, кто поднял последних из Вечного Лона и привел на мирные земли Благословенного Конга.       Его называли Освободителем, тем самым, что по преданию должен разбудить Спящего Дракона и избавить конгаев от гнета соххогоей.       Соххогои правили Конгом с незапамятных веков, а до поры, когда Северная Империя во главе с первым из рода Асенаров вторглась на Черный Материк, захватив Хуриду и Конг, соххогоев почитали за богов. Но те времена канули в забытье. Северная Империя давно оставила свои притязания, и Конг превратился из провинции обратно в отдельное государство. Соххогои вернули свою власть и впредь успешно отражали любые посягательства на нее.       Но сейчас… иное дело. Любой конгай от Фаранга – молчаливого стража Севера – до Сарбура – богатого стража Юга – верил в пророчество об Освободителе, и каждый же мечтал пролить кровь ненавистных им соххогоев. Фенриза понимала, что в любой момент ее собственные воины могут встать на сторону врага, и исход битвы будет предрешен. По ту сторону реки в бой готовы пойти такие же конгаи… а конгаям претит проливать кровь своих же соотечественников. Впрочем, на другом берегу ждали и урнгурцы, и северяне, пришедшие на Черную Землю в качестве гостей и пренебрегших милостью Великого Ангана.       Фенриза не могла простить чужакам беспредела, который те чинили во Владениях соххогоев от самых Закатных Гор. Они едва не взяли Далаанг – столицу Конга – в первые месяцы воины, но стража правителя сумела отстоять дворец и отбросить узурпаторов назад.       Фенриза безустанно упрекала своих сородичей в том, что соххогои стали беспечны в отсутствии внешних угроз, и каждый из них разжирел в своем Владении, упиваясь кровавыми развлечениями, едой, вином, курениями и оргиями, а между тем потомки Истинного совсем перестали общаться между собой, потому и оказались так беззащитны перед небольшой на тот момент армией Урнгура. Фенриза же с детства была иной, намного умнее прочих, погрязших в гордыне и садизме, и в то время, как ее сверстники отрезали головы пойманным крысам, она предпочитала чертить карты своего будущего двора и упражняться с мечом. Соххогой сильнее человека, и реакция его острее, потому женщины и даже подростки могли беспрепятственно владеть оружием и драться наравне со своими стражами-конгаями, если того требовала необходимость. Беспричинная жестокость ради забавы была ей также чужда. Она считала убийство – высшей степенью искусства, а великое искусство – должно быть лишено приземленной вульгарной грязи. Фенриза никогда не боялась сражений. Напротив, они разжигали в ней неподдельный азарт, жажду победы, от которой вскипала кровь. Так и в этот час она ощущала себя хищником, почуявшим запах крови, и опасалась вовсе не врага, а удара в спину.       Унаследовав Владение отца после смерти своего брата, Фераса, убитого урнгурцами во время посещения Лигона, Фенриза заявила, что отменит жестокие забавы прежних правителей. Ей хотелось думать, что ее люди искренне ей преданы, она многое делала для этого, но уверяться в подобном полностью было все равно, что признать хобов равными потомку Истинного.       Краурхи ринулись в бой, сотрясая землю под топотом множества лап, и воздух пронзило клацанье исполинских клешней. Они налетели на частокол с яростью взбешенного кугурра, но первые сомкнувшиеся ряды копейщиков не дрогнули, пока воины не начали падать один за другим, сраженные ядовитыми стрелами черных демонов.       – Лучники! Залп! – проорала Фенриза, полная ярости и предвкушения. Кресс под ней нетерпеливо зарычал, подняв передние лапы. Тысячи стрел со вздохом взвились в воздух, ударяясь о тяжелый панцирь гигантских крабов, и некоторые из Черных Охотников попадали со спин краурхов, а крабы, прозревшие от потери рулевых, стали отступать, другие же, напротив начали настойчивее напирать на частокол, и остро выструганные стволы деревьев жалобно затрещали.       «Было глупо слать вперед таких ценных бойцов» – пронеслось в голове Фенризы. – «Но это может подарить нам шанс».       Призрачный шанс на победу.       Защита не выстояла долго, хоть несколько крабов пало, наткнувшись уязвимым телом под панцирем на копья.       – Держать строй! – снова проорала воительница в унисон с другими командирами и обнажила длинный меч из доброй конгайской стали.       Три баллисты выстрелили в разгар битвы, когда к бою присоединились сиргибры, войдя в пыл схватки, словно острый нож в мягкое масло. Они крушили все на своем пути. Зубами и лапами разрывали пардов на части вместе с сидящими на их спинах всадниками, и над полем повис неистовый гул криков, воплей, визгов умирающих животных. Враги прорывались все глубже, стрелы вздыхали раз за разом, круша и своих, и чужих. Все смешалось в кучу. Повсюду была кровь, сталь скрежетала о сталь и прочную броню ящеров. Ядовитые шипы растений Гибельного Леса с шипением врезались в плоть, сражая наповал. Фенриза до последнего старалась контролировать ход сражения. Ей было не впервой участие в битвах, но все прошлые схватки теперь казались играми детишек в сравнении с этой. Она рубила направо и налево. Огромный зверь под ней с громогласным рычанием грыз врагов, рвал их когтями и зубами. Фенризу держали в седле лишь прочные ремни, но она умела сохранять равновесие. Ее кугурр возвышался над вражескими боевыми пардами почти в два раза, ломая тем хребты ударами массивных лап, пока его хозяйка разила мечом всадников.       Ее армия начинала отступать. Воды реки стали красными от пролитой крови. Пять сиргибров с жутким воем дрыгались на земле, давя огромными телами не успевших соскочить охотников. Стрелы от баллист торчали в их брюхе, горле и глазах. Но ящеров оставалось слишком много. Сквозь кровавую пелену, застелившую глаза, Фенриза видела, как один из них прорвался к баллисте, разломав ее задними лапами. Лучники стреляли в ящера в упор, но стрелы со стоном отскакивали от прочной чешуи.       – Сеть…. Набросьте на него сеть! – попыталась крикнуть воительница, отвлекшись на тыл, что едва не стоило ей головы. Лезвие вражеского меча со свистом рассекло воздух над ее правым ухом, но Фенриза машинально пригнула голову, развернувшись корпусом к врагу.       «Асенар» – поняла она, глядя на белоснежный панцирь противника, но большее ее внимание привлек меч, который тот держал в руке. Клинок, выкованный вагарами из бивня хармшарка – молчаливого стража Имирова моря – передающейся в роду правителей Империи из поколения в поколение. Нет на свете материала прочнее и ценнее.       – Не жаль будет лишиться столь ценного оружия? – надменно поинтересовалась она, скрещивая мечи в воздухе. Пард северянина рычал, но держался подальше от когтей и зубов Кресса.       – Что скажет твой отец, если ваш родовой меч достанется мне? – Фенриза знала, что Белый Клинок Асенаров скован особенной магией. Знала она и то, что никто иной, кроме представителей династии, не сможет даже вынуть его из ножен. Но ей хотелось разозлить высокомерного принца, и она в этом преуспела. Горделивая улыбка под шлемом померкла, обратившись в хищный оскал, и клинки снова столкнулись в неистовом танце. Воительница слышала стук собственного сердца и гул в ушах. Битва ушла далеко назад, на левый берег реки, и оттуда доносились крики, вопли и рычание. Асенар осыпал ее ударами, изредка целясь в горло ее кугурра, но Фенриза отражала каждый, не уступая мужчине ни в ловкости, ни в силе. Азарт охватил ее целиком. Она видела только своего врага, желая как можно скорее запятнать лезвие своего меча еще и его кровью, а заодно и проверить, действительно ли у правящего рода Северной Империи она голубая.       Удар. Еще один. Еще. Еще. Конгайская сталь могла соперничать в прочности с бивнем акулы, но не так долго, поэтому бой предстояло закончить быстро, как бы соххогоя не желала растянуть удовлетворение от предстоящей победы. Ее противник начал уставать, и Фенриза перешла в нападение.       «Пусть эти северные хобы и возносят себя до небес, но им далеко до потомков Истинного», – тяжело дыша подумала она, занеся меч для решающего, как ей казалось, удара, но тут…       Кресс под ней истошно завопил, поднявшись на задние лапы, а ее противник в тот же миг перерубил один из седельных ремней, и воительница не смогла удержаться в седле, успев заметить, как прямо из глотки ее кугурра торчит белое оперение стрелы. «Нет! Неееееет!»       Слова так и не сорвались с губ, и ее ослепила боль, лишившая возможности дышать. Стрелы вонзались в Кресса снова и снова. Огромная масса умирающего зверя прижала Фенризу к земле, едва не выдавив дух из хрупкого на вид тела. Она попыталась выбраться, цепляясь ногтями за истоптанную тысячами лап траву, но глухой удар по затылку мгновенно лишил ее сознания. <…>       «Кресс…» – с пустотой в душе подумала воительница. Ей было жаль верного друга гораздо больше, чем проклятых конгаев и даже самого Великого Ангана – разжиревшего трусливого ублюдка, который даже свое мясистое лицо прячет под золотой маской – вульгарным символом власти.       Вокруг по-прежнему было тихо, и воительница не решалась открыть глаза. Но тут она услышала хлюпанье воды под чьими-то тяжелыми шагами, которые направлялись к ней.       – Значит, это их зовут красноглазыми? – мужской голос, пропитанный пренебрежением, прозвучал прямо над ее головой. – По мне, так ниче особенного. Обычная баба. Даже больше ребенка напоминает.       – Этот «ребенок» дерется, как демон. Ты сам видел, – добавил другой голос с нотками опасения. – Самого Светлорожденного Эрда едва не одолела. Он чуть наших же лучников потом не разрубил своим белым мечом из-за того, что помешали ему достойно завершить тот поединок. Никогда его ещё таким злым не видел. Он орал, что это дело его чести, а честь для этих северян стоит дороже жизни.       – Оттащить бы ее в мой шатер, если живая. Уж я-то бы ей показал настоящего демона, – заржал первый, и Фенриза сжала зубы, четко представляя, как этот хоб, кем бы он ни был, станет блевать собственными кишками, если попробует покуситься на нее.       – Тихо ты! – вмешался третий. – Красноглазые твари не так просты. Ты пискнуть не успеешь, как останешься без члена и свалишься с перерезанной глоткой.       – Ага, – поддержал еще один солдат. – Начальник сотни Архонид пытался как-то порезвиться с такой же девчонкой после падения очередного Владения. Никому бы я не пожелал того, что она с ним сделала.       – Говорят, они скармливают людей живьем растениям в своих Садах Увеселений, –заговорил второй, и Фенриза почувствовала, как они обступили ее полукругом и принялись стаскивать с нее что-то невероятно тяжелое и мертвое…       «Кресс…» – поняла она, желая тут же вскочить и разорвать жалких хобов, убивших его, голыми руками, но тело подвело ее.       – Не, я бы все-таки отнес ее в шатер, – не унимался один из ублюдков, и воительница ощутила, как его сальная громадная рука стиснула ее подбородок, повернув голову вправо, а затем влево.       – Если так посмотреть, то она вполне ничего, – продолжал ржать хоб, но немедленно отскочил, словно испуганная собачонка, схватившись за меч, стоило Фенризе распахнуть глаза. Она ничего не могла сделать, и от этого в ней бурлила ярость и неистовая жажда крови и мести. Но ее конечности онемели, и дышать все еще было тяжело.       – Только двинься, мерзость, и я тебя напополам разрублю, – дрогнувшим голосом завопил «смельчак», направив чистый клинок на лицо Фенризы. Остальные сделали то же самое. Кто-то из них держал не меч, а веревки. Кто-то – сеть. Всего их было семь или восемь.       – А силенок хватит? – прохрипела она едва слышно, но боль в груди не дала ей продолжить. Позорная смерть для воительницы – быть придавленной тушей зверя, а после зарубленной каким-то недоноском, готовым наложить в штаны от одного ее взгляда. Со стороны реки к ним быстрыми шагами приближался еще кто-то.       – Чего мешкаете? Освободитель приказывал доставить ее в лагерь, – Фенризе показалось, что подошедший совсем еще мальчишка, но, судя по густой бороде, обрамлявшей его щеки и подбородок, это был не простой мальчик, а вагар – один из полководцев Освободителя. Несмотря на свой малый рост и юношескую внешность, он был давно уже старцем и опытным воином, знающим тайные искусства ведения боя. Совладать с ним один на один представлялось почти невозможным даже для соххогои, но Фенриза не испугалась бы бросить ему вызов. Все лучше, чем умирать пленницей.       – Так мы… – заоправдывался один из хобов, указав мечом на воительницу. – Не проще ли ее добить, Биорк?       – Она полководец. И ценный пленник, – отрезал представитель малого народа, бросив на Фенризу спокойный взгляд. – Свяжите ее и приведите к Сантану.       «Да…приведите меня к нему…» – мысленно согласилась соххогоя, надеясь, что отравленный кинжал все еще спрятан в ее сапоге.