Фото на память

       Идя к Старку, Локи никак не ожидает встретить тут Питера, который приветливо открывает ему дверь и доверчиво впускает внутрь. Парень выглядит довольным и, видимо, рад нежданному гостю.        — О, мистер Локи! Мы давно не виделись, я даже заскучал, — улыбается мальчишка.        Лафейсон морщится от непривычного «мистер Локи» и одергивает костюм, вспоминая о цели своего визита.        — Где Старк?        — Мистер Старк сказал, что ему нужно уладить дела в компании и что он будет только вечером, — отвечает Питер, понурившись. — Мне тут совсем скучно.        — Что ж, тогда я зайду позже.        — Извините, мистер Локи? — Паркер вдруг тушуется, отводит взгляд и тянет Лафейсона за край рукава.        — Что? — трикстер кидает на мальчишку выжидающий взгляд.        — Я могу… сделать это с вами?        — Сделать что? — брови Локи подскакивают, а в голове вертятся сотни вариантов, один из которых явно выступает вперед.       — Ну… фото, — Питер выуживает из заднего кармана смартфон.        — Что ж, — бог прочищает горло, — можешь сделать фото. Но ты будешь должен мне желание, — его глаза поблескивают хитрыми огоньками.        — Хорошо, — охотно соглашается Паркер и приобнимает Локи, вытянув руку со смартфоном вперед.        Мгновение — и фото сделано. Питер довольно рассматривает получившийся снимок.        — А теперь мое желание, — на губах бога играет ухмылка и он толкает парня к стене. — Моё желание — это ты.        — Что вы делае… — начинает было Паркер, но Лафейсон мягко прикладывает палец к его губам, проводит тыльной стороной ладони по щеке Питера, зарываясь в волосы, притягивает к себе.        Локи целует мягко и нежно, словно пробуя на вкус. Его длинные пальцы перебирают чуть вьющиеся волосы Питера. Он осторожно проводит по контурам губ своим языком.        Паркер не может пошевелиться, сердце стучит как бешеное, а чужие губы имеют мятный привкус. Что-то словно шевелится внутри. Словно давно забытые инстинкты дикаря взяли вверх над его разумом. И он отвечает на этот поцелуй. Пылко, но в то же время неумело и застенчиво.        Рука Локи перемещается на талию мальчика и тянет за край футболки. Питер вздрагивает и упирается руками в плечи бога.        — Мистер Локи…       — Ты вполне можешь обойтись без «мистер», — шепчет бог в самое ухо и слегка прикусывает мочку. Паркер охает и сжимает ткань на плечах трикстера, неосознанно подаваясь ближе. Локи отрывает ладони Питера от своих плеч. Льняная рубашка наверняка безнадежно помята.        Питер дышит прерывисто и рвано. Происходящее ему непонятно, ново. Шаблон с треском разбивается о губы бога на его губах, о тихий шелест одежды и едва слышное дыхание. Локи все еще собран, спокоен и уверен, но не холоден и не отстранен, он отдается со всей теплотой, на которую способен ледяной гигант.       Локи нежен и властен одновременно. Питер неуверен и податлив. Бог выцеловывает каждый сантиметр оголенной в вороте растянутой до невозможности футболки, в которой Питер всегда приходит копаться в металле к Старку, шеи. Вздувшаяся венка трепещет рваным пульсом. Локи прикусывает, выбивая из Паркера еще один прерывистый выдох. Останется след.       Цепкими пальцами Локи давит на поясницу, пробегает вдоль позвоночника, очерчивает лопатки и стискивает ребра. Футболка банально летит через голову — Локи не хочет сейчас колдовать, с этим мальчиком магия не нужна. Разве что…       Отстраняясь от Питера, Локи заводит его руки над головой, не отрывая от перепуганного и смущенного лица мальчика пристального взгляда. Иллюзия, созданная им, вполне материальна и ощущается шелковой лентой, сковывающей запястья. Раскрасневшийся и зацелованный Питер, беззащитный и несопротивляющийся Питер выглядит слишком соблазнительно, чтобы упустить еще хотя бы секунду. И Локи подается вперед, играя, как удав с птицей.       Срывая с губ еще один шумный выдох, Локи кусает ключицу и целует плечо. Мальчик не хочет стонать в голос? Трикстер позволяет одной руке опуститься ниже ребер, ниже ямочек на пояснице, ниже линии брюк.       На Питере просторные рабочие штаны из грубой ткани, заляпанные машинным маслом, явно одолженные у Старка, потому что с узких мальчишеских бедер сползают легко. Локи слегка надавливает на плечи Питера, намекая — пора вниз. Тот послушно сползает по стене, позволяя уложить себя на прохладный пол.       Локи ведет кончиками пальцев по внутренней стороне бедра, вызывая у Питера стайки мурашек. Проводит вдоль колен, по щиколоткам прослеживает зрячими пальцами, царапая ногтями, поглаживая едва ощутимо. Штаны сползают с худых ног, и Локи отбрасывает их в сторону, резким движением притягивая Питера к себе, и снова целует. Одну руку кладет Паркеру на шею, большим пальцем поглаживая скулу, притягивая к себе ближе.       Питер несмело тянется к вороту черной рубашки и ловит улыбку Локи сквозь поцелуй. Дрожащим рукам пуговицы поддаются с трудом, но трикстер не спешит помогать. Вместо этого он подхватывает Питера под ягодицы и сажает себе на колени, чуть раздвигая ноги. Паркер ощутимо вздрагивает, но борьбу с рубашкой не прекращает, пока Локи рассыпает отметины, горящие багрянцем, по его шее. Безупречно выглаженная черная рубашка летит в угол, безнадежно измятая.       Глаза Питера лихорадочно блестят в полумраке мастерской, когда Локи, нависнув, коленом раздвигает ему ноги и упирается в пах. Паркер шумно сглатывает и силой сжимает кулаки заведенных над головой рук. Локи наклоняется и носом ведет линию от скулы до уха. Мальчик пахнет абрикосовым мылом и ромашковым чаем.       Легко целуя Питера в висок, Лафейсон ладонью скользит по торсу, чувствуя каждую напряженную мышцу в не по-юношески сильном теле, слегка надавливает на грудину, замирает на секунду у пупка. Ведет ниже и чувствует возбуждение мальчишки. Обхватывает и делает первое движение.       И тут Питер стонет.       Стонет коротко, тихо, жалобно. Так стонать может только земная мелочь. Мелочь, у которой сегодня и сейчас будет первый секс.       У Локи в голове мутнеет от накатившего возбуждения. Услышать повторный стон Питера не просто прихоть — необходимость. Он снова проводит по всей длине, поглаживая уздечку и обводя головку большим пальцем, размазывает каплю выступившей смазки, но малыш упорно сдерживается, только шумно дышит сквозь раздувающиеся ноздри. Локи кусает Питера за шею, оттягивая кожу. Тот тихо вскрикивает. Локи чувствует солоноватый привкус на языке. Боль отрезвляет, а распластанного под ним мальчишку хочется затрахать так, чтобы тот сам себя не помнил.       Прослеживая дорожкой мокрых поцелуев линию волос внизу живота и, пробуя на вкус, Локи прикасается языком к головке. Питер вздрагивает и резко, со звуком, вбирает максимально возможное количество воздуха в легкие. Паркеру все это незнакомо, но он явно не остается равнодушным — возбуждение выдает его с головой.       Локи касается снова, более ощутимо. Обводит головку, прихватывая губами, языком проводит по всей длине. Питер стонет во второй раз.       Теперь стон гортанный, протяжный, но по-прежнему тихий и просящий.        Бог кидает взгляд на лицо Питера. Он упирается затылком в пол и рвано тянет воздух приоткрытыми раскрасневшимися губами. Глаза зажмурены, русые ресницы подрагивают, волосы разметались по полу, а лоб покрыт легкой испариной.        Локи ведет ладонью по внутренней стороне бедра. Мальчик податлив, даже не делает попыток отодвинуться, когда один из пальцев бога проникает в него. Только еще судорожные выдохи и сжатые до хруста суставов кулаки, а сразу потом сорванный с искусанных губ терпкий поцелуй.        За первым пальцем следует второй. Питер морщится и снова тянется к губам Локи. Трикстер улыбается. Он растягивает осторожно, неторопливо, другой рукой снова захватывая возбужденную плоть.        — Ты же хочешь? — Локи шепчет в самое ухо, снова покусывая шею.        — Д-да, — Паркер на секунду распахивает глаза. Они горят чем-то непонятным богу, но горят так жгуче, что тот понимает — слова не расходятся с ощущением.        — Тебе понравится, малыш, — мурлычет трикстер, прикусывая мочку Питера.       Легким движением Локи притягивает мальчишку к себе, чтобы тот снова оказался на его коленях.        Он входит медленно и аккуратно, не торопится — к чему богу спешка? — и дает Питеру время привыкнуть, но Паркер сам насаживается, резким движением принимая полностью. Откидывает голову.        Весь мир — мир, сузившийся до них двоих — окутывает пелена наслаждения после первого толчка. Питер то вскидывает голову, то опускает, дышит шумно куда-то в плечо, сам кусает и стонет, стонет, стонет…       И все это — поцелуи, укусы, толчки, рваное дыхание и прерывистые выдохи, податливое тело мальчика в его руках — кажется таким правильным, что скулы сводит. Локи прижимает Питера к себе, ближе, ближе, чтобы кожа к коже, чтобы не оставалось ни сантиметра между.       — Пи… ***       Локи резко подрывается. Сердце несется загнанной антилопой, а руки, инстинктивно метнувшиеся к поясу, подрагивают. Бог стонет и сгибается пополам, хватаясь за голову.       Дыхание удается выровнять не сразу. Трикстер застывает ледяной статуей, жмурясь до кроваво-золотистых пятен под веками, с силой тянет за волосы и кусает губы. На языке — солоноватый привкус. «Боль отрезвляет, а…»        — Сон, это всего лишь чертов сон, — шепчет он распахивая глаза, сминая воздух мутным взглядом. Проводит рукой по лицу, перекошенному гримасой отчаяния, и смеется, горько, хрипло, как больной безумец. Воспоминания черной дырой шумят в груди, вот-вот засосут самого Локи. От захватывающей сознание пустоты хочется выть. — Как ты мог умереть, глупый мальчишка? — спрашивает бог у ночного неба. Редкие звезды рисуют на черном холсте молочно-голубые точки, и темнота не спешит их закрашивать.       Бог не знает, чего ему хочется больше — упасть и никогда не подниматься, заснуть навсегда, ничего не чувствовать, провалиться в эту удушающую пустоту, или подняться и отомстить, биться до последней капли голубой крови.       Но Локи не шевелится. Не падает, не проваливается, не встает. Глаза, не знавшие слез, блестят в грязно-желтом свете луны.       Ему больше нет места в той вселенной.