Часть 1
20 мая 2018 г. в 19:28
Звездная пыль усеяла текучие воды Скахазадхана, вливаясь в ежевичные волны далекого моря. Воздух пах сладостью спелых плодов, тонкими игривыми нотками распустившихся цветов и ночной приятной свежестью, столь желанной в дневную жару, когда яркое солнце заливает окрестности Миэрина губительным удушающим сиянием.
Город светился огоньками и кострами. Он был весь виден с вершины Великой Пирамиды. Древний. По-своему прекрасный и… чужой. Дени смотрела на него с террасы, положив ладони на каменные перила. Лунный свет утопал в серебряных волосах, мягкой волной ниспадающих на обнаженную спину. Теплый южный ветер ласкал ее кожу, словно несмелый любовник, а над головой шелестело лимонное дерево, едва касаясь нижними ветвями ее макушки. Оно походило на то, что росло под ее окном в доме сира Виллема Дарри в Браавосе, где прошло ее короткое, полное страха и гонений детство. Этот дом с красной дверью снился ей ночами, наполняя душу смиренной теплой грустью воспоминаний. Визерис всегда твердил ей, что их дом — Королевская Гавань… Драконий Камень и зеленые земли, лежащие по другую сторону Узкого Моря. Края, прячущиеся от ее взора за лучами заката, сказочные королевства, где вырастают великие замки, в которых живут благородные рыцари, похожие на сира Барристана. По словам Селми для Вестероса Дейенерис Таргариен станет давно потерянной и вновь обретенной дочерью, а для Миэрина так и останется иноземной варваркой. Слова — ветер.
То же самое медовыми речами лил в уши Визериса магистр Иллирио, и ее глупый брат верил, выставляя себя на посмешище. Сир Барристан любил Дени, как дочь, он не стал бы врать ей, но все же ошибался.
Дом. Миэрин не станет для нее таковым, никогда не примет Дейенерис, а она — никогда не примет его. Но что, если и Вестерос станет ей не ближе, чем Кварт, Астапор или Юнкай? Вестерос с его обычаями и нравами, вдали которых она провела всю жизнь, не ведавшая… не знающая. Даже если она сможет захватить его, покорить, поставить на колени, не восстанет ли он против нее, как восстал Миэрин?
Дени поежилась, отвернувшись от балкона и взглянув на тонкий шелк завесы, разделяющий террасу и спальню, что колыхался на ветру. Даарио — бравый ее капитан — спал безмятежным сном младенца, уткнувшись лицом в пуховые разноцветные подушки. Простыня, обернутая вокруг его бедер, сползла, обнажая крепкие мужские ягодицы. Губы Дейенерис дрогнули в нежной улыбке. Девочка, живущая в ней, была счастлива рядом с этим мужчиной. Она мечтала сбежать вместе с ним из этого душного города, от намасленных гискарцев, от юнкайцев, осадивших ее стены, от Гиздара зо Лорака. Мечтала, чтобы Даарио выкрал ее и увез прочь, как когда-то Рейегар свою северянку, и они бы вернулись в Браавос, в тот маленький дом с красной дверью, где жили бы до старости, любили друг друга и ели вместе спелые фиги и персики.
Дени вернулась в постель, ложась рядом с капитаном. Ее маленькая рука невесомо скользнула по его щеке, по синей мягкой бороде, по плечам и мускулистой спине. Даарио спал, будто не чувствуя, или, может, просто притворялся, ведь просыпался он мгновенно, как кот. Дейенерис вдруг почувствовала обиду, едва не толкнув его, но сдержалась. Она могла бы разбудить своего капитана легкими поцелуями, могла бы заставить взять себя снова, и в безумном порыве попросила бы избавить ее от всех проблем, караулящих днем. Но это глупые стенания девочки, о существовании которой Даарио Нахарис не ведает. Он любит Королеву Драконов, любит ее власть, ее богатство, но не ее саму. Поэтому Дени так одиноко даже в его объятиях.
Она перевернулась на спину, посмотрев в потолок, и вскоре закрыла глаза, уплывая куда-то в туманные дали зыбких отрывистых сновидений.
Ей снилась Зима. Холодные бескрайние пустоши, терзаемые жесткими северными ветрами, и стылый лес, раскинувшийся панорамой. Деревья напоминали острые копья, тянущиеся к ней, шепчущие об опасностях, что таят в себе неведомые чащи. Мороз кусал ее голые икры, щипал соски и бил по щекам мелкой россыпью снежинок. Дени опустила взгляд вниз, и с ужасом и удивлением осознала, что стоит босиком на сверкающем синевой льду. Ей хотелось прикрыться, спрятаться от чудовищного холода, но онемевшие руки не слушались. Ее тень тянулась по плоскому леднику до самого горизонта, и над головой в пасмурных свинцовых небесах хлопал крыльями дракон. Ветер трепал ее волосы — цвета снега, бросая их на лицо. Дейенерис морщилась и отворачивалась, ни в силах собрать их ладонями. Где-то позади нее завыл волк, протяжно и скорбно, послышались чьи-то осторожные шаги, и ее тень на льду перестала быть одинокой.
«Если я обернусь, пропаду», — напомнила себе королева, прикрыв глаза и ощущая чье-то теплое дыхание на своей шее и плечах, и чьи-то ладони набросили на нее тяжелый меховой плащ, спасая от холода. Она распахнула веки, но замерзшие просторы исчезли, сменившись каменными уютными покоями. Она лежала на волчьих шкурах, в очаге уютно тлели дрова, а сильные мужские руки обнимали ее, даря спасительное тепло.
«Даарио…», — подумалось ей, и Дени быстро повернулась к лежащему с ней мужчине. Он был молод, хорошо сложен и, должно быть, красив, но лицо его по-прежнему оставалось в тени. Тот же самый любовник, о котором она грезила после смерти Дрого. Она не знала, кто он, но в его объятиях чувствовала себя дома. Только где же он… этот дом?
«Когда солнце встанет на западе и опустится на востоке, моря высохнут, и ветер унесет горы, как листья… когда чрево твое вновь зачнет, и ты родишь живое дитя. Но прежде не жди…»
— Дрого, — шепнула Дейенерис свою догадку, потянувшись ладонью за завесу таинственной тени, стараясь дотронуться до щеки возлюбленного, но сон растаял утренней дымкой.
Она проснулась, охваченная пламенем, но вместе с тем и опустошенная, одинокая, как и прежде.
— Доброе утро, моя королева, — криво улыбнулся Даарио в разноцветную бороду, натягивая кожаные штаны. Новый день занимался на востоке, и пение птиц доносилось с террасы. В спальне пахло благовониями, цветами и похотью, но королева все еще грезила о каменных комнатах в стылом краю, и о ласках того, чьего лица не видела, но любила.
Ее капитан ушел, и вскоре к ней явилась Миссандея, а с ней Ирри и Чхику с кувшином подогретой воды.
Завтракала она в одиночестве на своей террасе, отказав в посещении Гиздару зо Лораку и Резнаку мо Резнаку. От того, чтобы принимать просителей, Дени тоже воздержалась, сославшись на то, что ей нездоровится. Один лишь сир Барристан удостоился ее приглашения. Рыцарь явился в белоснежном плаще, сверкающей броне и с длинным мечом у пояса. Он был чисто выбрит, а седые волосы аккуратно причесаны. Дейенерис же надела свои шаровары из песочного шелка и кожаный дотракийский жилет.
Она обняла его сразу, как только он вошел.
— Позавтракайте со мной, сир, — попросила Дени, пока ее маленькие слуги наливали в чашу персиковое вино.
— Моя королева очень добра, — учтиво отозвался старый рыцарь.
Им подали ягненка, зажаренного в яблоках, меду и черносливе. Свежие фрукты и булочки с корицей. От саранчи и собачатины — излюбленных блюдах гискарцев — Дени уже мутило.
— Бывали ли вы на Севере? — между делом спросила королева, почти не притронувшись к еде.
— Боюсь, что никогда не бывал севернее Перешейка, Ваше Величество, — признался сир Барристан. — Север больше всех остальных королевств Вестероса, он холоден и дик, и люди там суровые и мрачные.
Суровые и мрачные… как ветер на вершине ледовой Стены. Как зачарованный лес, раскинувшийся внизу, словно зеленое море. Но Дени чувствовала, что где-то там, среди стылого края есть Он.
«Чтобы попасть на Север, ты должна отправиться на Юг…».
Глупые грезы. Она — королева, город которой тонет в крови, голоде, болезни и стенаниях. Ей не предстало мечтать о северных снегах и губах, целующих ее бледную кожу. Она должна выйти замуж за Гиздара, добиться долгожданного мира с Юнкаем, стать мудрой правительницей для Миэрина, чтобы спасти свою жизнь.
Вечером Даарио вновь пришел к ней, пьяный и веселый. Он взял ее, как и все ночи до этого, а после отвернулся, оставив ее одну. Даарио. Ее капитан. Она думала, что любит его, что он — тот, кто способен вернуть ей покой… Как же она ошиблась.
«Наемникам верить нельзя». Когда-нибудь он предаст ее,
как предал своих друзей у стен Юнкая, променяет на золото или обещанную власть. Он злится и ревнует, как только Дени заговаривает о браке с Гиздаром. Позволяет себе кричать на нее, осуждать, просить взять в мужья его, зная, что это невозможно. Как же она была слепа! Но теперь прозрела.