Вера в лучшее

      — Это же вы, — выдохнула растерянная Пеппер Поттс.       А Доктор Стрэндж поймал себя на ужасной мысли, что ее облик как нельзя лучше гармонирует с миром Камня Души. Она словно принадлежала этому миру всегда, еще до своего рождения, еще до того, как попасть сюда: это его цвет осел на блестящих гладких волосах, это его сияние просвечивало сквозь персиковую кожу, и можно было даже предположить, что Пеппер тоже пахнет чем-то пряным. Тысяча оттенков оранжевого роднила Пеппер с миром внутри Камня Бесконечности, и в первую минуту она была почти неразличима на фоне туманного горизонта, отрезавшего друг от друга матовое небо и кроваво-красную водную гладь.       Но чем сильнее Пеппер убеждалась в том, что видит именно его — чародея, забравшего у нее Тони, — тем отчетливее становились ее фигура, потрясенное лицо, страх в ее глазах.       — Боюсь, что так, — сдержанно ответил Стрэндж.       Его голос, в отличие от ее, не дрожал, но руки — о боже, взгляните на эти руки...       Он с усилием сжал их в кулаки. Эта женщина не должна была знать, что он тоже растерян.       — Почему вы один? Где Тони? И где мы? Я не знаю, как здесь оказалась, я ведь... Что же это, я не понимаю!       Ее взгляд лихорадочно метался по сторонам, но единственным, за что можно было зацепиться в бескрайнем пустом пространстве, был Стрэндж: чуждый этому миру, он контрастировал и выделялся, и она была вынуждена цепляться за него, чтобы сохранить рассудок. А он... застрял с ней. Глубинная надежда на спокойствие и тишину, на все то прекрасное, что таит в себе одиночество — растаяла, как дым. Пока Пеппер может сдерживать слезы, не все потеряно… но надолго ли ее хватит?       Меньше всего Стрэндж хотел оказаться здесь наедине с невестой Тони Старка, обреченный сносить ее гнев и не способный утешить ее хоть чем-нибудь.       «Мы мертвы, мисс Поттс, — хотел сказать он без обиняков. — Наши души застряли здесь в ожидании, пока ваш несостоявшийся супруг придумает, как повернуть время вспять».       Ежели после его слов Пеппер поддастся истерике (что было весьма предсказуемо с ее стороны), то Стрэнджу не хватит сил подавить малодушное желание: вот бы она была где-нибудь далеко...       Может, тогда здесь был бы кто-то другой. Кто угодно вместо нее, пока еще не имевшей представления, как много их связывает. Если бы он знал заранее, ведь он видел будущее… Впрочем, в нем он искал возможности победить Таноса и не сосредотачивался на себе. Сам сверхъестественный облик Мира Душ стал для него сюрпризом, а уж свалившаяся на голову компания и подавно.       — Мисс Поттс, — он вытянул руки перед собой, пытаясь то ли успокоить ее, то ли отгородиться от шквала вопросов; и вид белесых выпуклых шрамов на этих руках, изувеченных и безобразных, заставил Пеппер проглотить язык. — Мы с вами угодили в плен к безумному титану. Его имя — Танос, он был одержим мечтой уничтожить половину вселенной, и, к несчастью, ему это удалось.       — Н-но ведь...       — Мы все равно что мертвы, мисс Поттс. Как и триллионы других существ со всех уголков вселенной. Отсюда мы ничего не можем сделать. Моя магия не работает. Все, что нам остается, — ждать, пока Тони Старк...       — Тони! Он жив? — она встрепенулась, в ее глазах блеснула сосредоточенность.       Имя Старка, вне всяких сомнений, связывало ее с жизнью.       — Жив и, по всей вероятности, уже ищет способ нас вытащить, — мягко заверил ее Стрэндж.       Лучше бы ей перестать спрашивать, подумал он.       Разумеется, у нее было полное право получить ответы, которых она так жаждала, но Стрэндж все равно не горел желанием рассказывать ей обо всем, пережитом на Титане. Даже попытка убедить ее, что он сделал все от него зависящее… К чему, зачем? Он совершенно не знал эту женщину и понятия не имел, как она отреагирует.       И он не хотел задумываться о том, что в какой-то момент захочет узнать ее.       Они наверняка проведут бок о бок не один день (знать бы, чем исчисляется время в Мире Душ), и однажды ему может стать интересно: почему именно Пеппер Поттс? Почему из всех женщин в мире Тони Старк выбрал именно ее? Она должна быть исключительной. Особенной. Не такой, как все, но хотя бы немного такой же, как Тони.       В том, что Тони Старк исключителен сам по себе, Стрэндж имел счастье убедиться четырнадцать миллионов шестьсот двадцать пять раз.       Хотел бы он не принимать близко к сердцу. Но когда перед глазами проносятся ужасающие картины, постепенно лишая тебя рассудка, а ты вынужден вновь и вновь брать себя за горло и окунать в воды времени, преодолевать внутреннее сопротивление, чтобы взглянуть на апокалипсис с первого ряда...       Стрэндж смертельно устал. Но ему приходится взять себя в руки, и после короткой передышки, длившейся не более секунды, его разум предельно сосредоточен — блестящий и острый, как хирургический скальпель.       За несколько минут Доктор Стрэндж умирает четырнадцать миллионов с лишним раз, но единственный путь к спасению пролегает сквозь терновый лабиринт, где часть его души затеряется навсегда. Правда, осколок души за жизни мириадов существ во вселенной… Что ж, цена невелика, думает Стрэндж. А на Тони он теперь смотрит по-другому, будто знает о нем что-то... сокровенное.       Он кристально ясно понимает, что нужно сделать, дабы воплотить в жизнь победный сценарий. Уберечь Старка. Это гораздо важнее, чем сохранить Камень Времени, ведь — кто знает, что у судьбы на уме? И когда он попросит Таноса пощадить Старка, то в его голосе промелькнет вообще-то не свойственное ему волнение. Не только потому, что без Старка вселенная полетит под откос.       Когда-нибудь он вернется и скажет Тони: «Так было нужно».       Но сейчас он говорит: «По-другому не могло быть». Намек. Подсказка. Надежда, которую он последним усилием воли вкладывает в разум Старку, желая, чтобы тот запомнил его слова крепко-накрепко.       Это то, что он видит в далекой временной стремнине, куда было очень сложно добраться. Место, где произрастает та самая надежда. Он способен понять Тони, как никто другой, и уверен в том, что единственного намека будет достаточно. Тони справится. Он не может иначе.       И когда смерть ласково прикасается к ледяной руке доктора, он ощущает горечь. Так явно, словно яд вошел в его вены. Но эта горечь — не оттого, что жизнь его покидает. Не от страданий, не от пыток. Врачи с болью на «ты».       Просто он ловит неверящий взгляд Старка, и странное чувство раскалывает его изнутри. На Тони слишком многое навалилось. Не по вине Стрэнджа, но Стрэнджу все равно горько. В последнюю секунду ему придется надеяться на то, что Старк, пусть даже случайным образом, свернет на правильную дорогу и все исправит. Повернет реку вспять.       Он уже видел такое, и не единожды. В пламени, охватившем вселенную, догорают невысказанные слова. Ибо прах он — и в прах возвратится.       Хотелось бы не принимать близко к сердцу, но... Сердце уже отравлено и сожжено.       Оно — пепел.       — Поверить не могу... Если бы не вы, ничего бы не было… — услышал он.       У Стрэнджа внутри что-то надорвалось, словно он сделал шаг наугад, рассчитывая на твердую почву под ногами, а ее не оказалось — и он ухнул в пустоту, попал в расщелину между мирами. Это чувство было мимолетным, но оно точно было. Своим чувствам он пока еще мог доверять.       Пеппер смотрела на него обреченно.       — Простите… что? — нахмурился чародей.       — Вы. Явились буквально… из ниоткуда и втянули Тони во все это. Я сердцем чувствовала, что это добром не кончится, но позволила вам его увести! Какая же я дура! — И Пеппер закрыла лицо руками.       Значит, все-таки истерика? То, чего он так опасался.       — Прошу вас, — заговорил он с ней еще мягче, чем до этого (и кто бы знал, как нелегко ему было), — поверьте: рано или поздно Танос уничтожил бы половину вселенной. В этом нет вины Тони, как и моей. Мы лишь оттянули неизбежное.       — Но теперь мы мертвы, — прижгла она его взглядом, — так ведь? Я ждала его возвращения. Но… очутилась здесь и даже не поговорила с ним напоследок. Потому что он… он проник на тот… ч-чертов корабль, хотя я умоляла его вернуться! Ну зачем? Вот зачем ему понадобилось…       — Хотите знать, почему? Из-за меня!       Стрэндж рискнул остатками своего самообладания, чтобы вызвать у Пеппер... ненависть. Осуждение. Слепую ярость. Потому что она была права. Он втянул Тони, и теперь тот был вдали от дома, тяжело раненный, причем не только физически. Плевать, что это Брюс Беннер настоял на том, чтобы привлечь Тони — это Стрэндж пришел, это Стрэндж забрал его туда, откуда Тони вернется глубоко несчастным человеком с неподъемной ношей на плечах.       Когда Тони бывало страшно, его темные живые глаза становились лишь больше. С доктором происходило ровно наоборот: его глаза, уставившись на Пеппер, сузились от напряжения и, чего греха таить, невольного страха. Но он продолжил сквозь зубы:       — Меня взяли в плен. Увели на корабль, ведь я поклялся любой ценой, даже ценой своей жизни оберегать вещь, которую хотел забрать Танос. Тони и Питер, они бросились мне на выручку; без них я бы вряд ли долго протянул.       — Нет, — Пеппер качнула опущенной головой, — нет, все не так. Вы мертвы, и этот… Танос получил, что хотел. Зря Тони меня не послушал. Впрочем, — ее голос дрогнул от саркастичной улыбки, а когда она подняла лицо, Стрэндж увидел слезы на ее щеках, — пора бы уже привыкнуть, что он все пропускает мимо ушей.       Она… не ненавидит, вдруг понял Стрэндж. Она в отчаянии, измучена и не может сладить с обидой — одновременно иррациональной и понятной, ведь Старк улетел спасать мир, в то время как Пеппер была обречена. А так у них было бы немного времени, чтобы побыть вдвоем. И хотя винить в произошедшем можно только Таноса, от эмоций никуда не денешься. Мир Душ — это адский котел, в котором кипят разочарование, ужас и неизбывная тоска.       Но она не ненавидит. Ни проще, ни легче от этого не становится.       Чтобы не видеть ее слез, Стрэндж уставился на горизонт. Его лицо ничего не выражало… ничего из того, что творилось в голове. Умение отрешиться пригождалось ему не раз. Пригодилось и теперь.       — Как думаете, у него получится? — изменившимся тоном спросила Пеппер.       Похоже, осознала: в этом аду нет никого, кроме них, и ухудшить положение может только взаимная неприязнь. Ее голос остыл на пару градусов и теперь звучал чуть ли не устало.       — Получится, — откликнулся Доктор Стрэндж.       Плащ Левитации, до этого мирно лежавший на его плечах, вдруг подал признаки жизни и коснулся краешком ворота его щеки. Кажется, он хотел подбодрить своего хозяина. Пеппер ничего не замечала. Возможно, была полностью поглощена вопросом, вертевшимся на языке, вопросом, которого Стрэндж не хотел бы слышать.       «Что, если нет?»       Целых четырнадцать миллионов шестьсот двадцать пять вариантов будущего появились из-за крохотных мелочей, многие из которых невозможно было бы учесть, не будь у Стрэнджа Глаза Агамотто и эйдетической памяти. Один вариант будущего дробился, двоился, троился сколько угодно раз под влиянием миллиона факторов; Стрэндж опасался, что мог не учесть всего. Что просто спасти Тони и умереть с верой в лучший исход было недостаточно. Кто угодно может разрушить что угодно. И тогда Камень Души их не отпустит. И у Тони не будет шанса на прежнюю жизнь.       К счастью, Пеппер оставила этот вопрос при себе. Время для сомнений еще придет, а пока... Нужно сделать все возможное, чтобы сохранить веру.       Все окупится. В тот самый день, когда во вселенной воцарится мир — и тот же мир наступит в его душе.       — ...Мы же рыцари ордена Отпадной Бородки, — скажет Тони, когда они встретятся снова. Живые. Выжившие.       Доктор Стрэндж тепло улыбнется и подтвердит:       — Мы своих не бросаем.       Потрясенный его согласием до глубины души, Тони признает, что все пережитое — все на свете — стоило хотя бы одного этого момента.       Тогда и сердце воскреснет из пепла.