Всего одно слово...

Здравствуйте, дорогие читатели. Я первый раз пишу НЦ, так что не ругайтесь сильно. И у меня к вам небольшая просьба. При чтении включите эту композицию: 30 Seconds To Mars – Hurricane Instrumental Приятного чтения! Вроде бы война между академией Шинигами и Кишином завершена, но безумие все продолжает бродить по улицам города Смерти и даже ухмыляющаяся луна была захвачена ею. Единственный человек, который имеет иммунитет к ней, так это она. Девушка, чьи глаза схожи с изумрудами, а волосы цвета спелой пшеницы. Никто не может понять - почему так? Но никто не решается спросить у нее, или просто не может? Никто не сможет ответить на эти вопросы, а она молчит и смотрит на умирающий город глазами, полными слез. Она не может ничем помочь его жителям. Никому, кроме него. За него она готова отдать все, что только можно. От нее зависит его жизнь. Она должна вытащить его из этого безумия. Она обязана! Слезы скатываются по щекам и падают на холодный асфальт, из горла вырывается сдавленный крик, болью отдающийся в груди. Где он? Где она? Неизвестно. Вокруг лишь пустота и нету ни единого намека на какую-то надежду. Ей никогда не нравилось быть беспомощной, но сейчас это неизбежно. Она ничем не может помочь. Сейчас и его, и ее жизни под большим вопросом. И никакие чувства не помогут. Безумие не прощает ошибки. Оно беспощадно, кровожадно и всегда забирает всех самых важных людей в ее жизни. Ее отец погиб. Друзья умерли. Остался только он. Парень с пепельными волосами и рубинами вместо глаз. Рубинами, которые желают ее смерти. Он остался один на один с ней в этом большом городе. Городе призраке. Здесь больше нету никого, кроме них. Он смотрел на нее пустыми глазами, но в глубине этого кровавого моря она увидела жалость и сожаление. Он не хочет ее убивать, но он не может контролировать свое тело. А она не пытается сбежать или сопротивляться. Она приняла смерть. - Прости... - Тихий шепот с ее стороны эхом отдается в его ушах, медленно, но верно пробираясь глубже в сердце. Он слышит, как орган пропускает удар. Его глаза застилает пелена, он заносит руку для удара, в мгновение превращая ее в оружие, но резко останавливается и подбегает к ней, крепко прижимая к себе. Она не понимает, что происходит. Глаза мутнеют от нахлынувших с новой силой слез. Она не может двигаться, все ее тело парализовано и изранено. А он лишь продолжает повторять ее имя. Это заветное слово, продолжает повторять прямо как мантру. Он сильнее прижал ее. А ее тело пронзила сильная нестерпимая боль. Еще немного и она умрет от большой потери крови, которая продолжает течь из ее ран. Чуть отстранившись, он смотрит в ее глаза. Видит, что ей ужасно больно, но он знает, что она никогда не признается в этом. Что бы хоть как-то притупить эту боль он медленно и нежно касается ее губ своими, запрашивая разрешение на дальнейшие действия. Она робко отвечает на поцелуй и он, получив разрешение, уже более требовательно, но так же нежно углубляет его. Стараясь не сделать больно, он поглаживает ее спину, а она обвивает его шею руками, пусть и через жуткую и колкую боль. От того, что он рядом, ей становится легче. Они не хотят прекращать этот сладостный, с привкусом крови, поцелуй, но им приходится отстраниться друг от друга на мгновение, для пополнения запаса кислорода в легких и вновь притягиваются, как магниты. Она больше не может стоять и начинает падать на мокрый асфальт, но он ее подхватывает и аккуратно кладет на него. Холод покрытия был приятен. А от его прикосновений по коже пробегается табун мурашек. Оторвавшись от ее губ, опустился на шею. Пытаясь загладить свою вину, он сделает все. Его язык пробежался по каждой ранке на шее, слизывая кровь. Из ее уст вырвался стон, с нотками боли. - Прости... - шепчет он ей на ухо, после чего прикусывает мочку и тут же зализывает укус. Вновь стон, и он спускается с шеи на ключицу. От одежды не осталось ни следа. Нету препятствий, способных остановить его. Возбуждение оказывается куда сильнее безумия. У него срывает крышу, контроль над телом полностью потерян. Сейчас ими движет лишь желание. Прикусив губу, она пальцами путается в его волосах, притягивая для поцелуя. Страстное слияние губ, и стон в его губы.Танец языков, горячие руки, блуждающие по всему ее телу. Наслаждение зашкаливает. Он отстраняется от столь желанных губ и осторожно дотрагивается ими до уже набухших сосков. Из ее горла вырывается стон удовольствия и она прогибается к нему на встречу. Шальной язык обводит контур ее соска, а после он прикусывает его и чуть тянет. Еще один стон ласкает его слух, и он опускается ниже, к плоскому животику. Рисуя замысловатые узоры на коже, он вновь получает стон. Он уже и сам сдерживается из последних сил, а эти звуки лишь подливают масла в огонь. Он вновь целует ее, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства. Рука гладит внутреннюю сторону бедра, не отрываясь от поцелуя. Рука движется к заветному месту, и вскоре поглаживает его, немного надавливая на клитор. Стоны стали вырываться из ее груди все громче и чаще, лаская его слух. Дыхание участилось, возбуждение превышает все рамки. Тела разгорячены до предела. Не прекращая своей ласки, он резко проникает внутрь двумя пальцами и получает в ответ громкий крик боли, смешанной с наслаждением. Давая привыкнуть, он вновь целует ее. Спустя время он начинает имитировать движения, сначала медленно, постепенно наращивая темп. Стоны заполнили всю улицу, и он больше не может ждать. Резко достает пальцы и так же резко входит в нее, не давая забыть эти ощущения. Она уже не кричит, она всего лишь притягивает его за новым поцелуем. Подождав, пока она привыкнет к дискомфорту, он начинает движения. Точно так же, сначала медленно, и с каждым разов наращивая темп. Стоны стали вырываться еще чаще. Возбуждение раскалило их тела до предела. Они оба были на пределе. И улицу, наверное и пол города, заполнили два голоса. Два довольных и измотанных голоса. Пик наслаждения осуществлен. Она спасла его. А он спас ее.