За семью замками

Надо же было им так тупо схватить третью шайбу от швейцарцев – один из противников бросил прямо во второго, тот растерянно заозирался и случайно поддал коньком. Итог – 3:1 в пользу Швейцарии по итогам второго периода. В полуфинале. Конечно, отыграться с такого счёта было вполне реально, но уж совсем не легко и не весело. Противники, похожие на санитаров дурдома в своей форме с крестом на груди, зачем-то яростно рвались в финал – чтобы там в очередной раз пополнить свою обширную коллекцию серебра, андердоги хреновы. Аарон Экблад, защитник канадцев, с трудом удержался, чтобы не сплюнуть на лёд, глядя на преждевременно ликующих швейцарцев. Наверняка уже не только канадские, но и шведские шкуры поделили прежде времени… Ну и чёрт с ними. Надо было идти на перерыв, чтобы выслушать последний на сегодня вдохновляющий спич тренера и вялое напутствие капитана. Коннор явно был не в духе – не то чтобы смирился с проигрышем заранее, просто мыслями витал где-то не здесь. Аарон слегка отодвинул плечом бодро перебиравшего коньками Нюджет-Хопкинса и, оказавшись за спиной игрока с цифрами 9 и 7, резко остановил его, а когда Макдэвид недоумённо попытался обернуться – не дал ему этого сделать, стремительно подхватив на руки и потащив в направлении раздевалки. Кто-то захихикал вслед, кто-то молча расступился, затейливо ругнулся Эберле, которому капитанские коньки вскользь заехали по бедру. А сам Коннор яростно запротестовал: - Ты что творишь? Поставь меня! Не дождёшься, мы сегодня выиграем, понял? Он вспомнил. …На молодёжном чемпионате мира в 2014 году канадцы крупно лажанулись, проиграв сначала финнам в полуфинале, а потом ещё и русским в матче за третье место. Коннор, которого в шестнадцать лет взяли в молодёжную сборную, где подавляющему большинству игроков было по девятнадцать, и почти все могли похвастаться действующими контрактами с клубами НХЛ, сильнее всех переживал, что не оправдал чьих-то ожиданий, и в первую очередь – собственных. После финального интервью он куда-то пропал. Встревоженный Аарон пошёл искать Макдэвида, и в итоге нашёл в каком-то коридоре, присевшего у стены и уткнувшегося лицом в ладони. - Вставай давай, - потеребил его Экблад. – Это ещё не конец света. - Отстань, - глухо донеслось в ответ. - Так не пойдёт, мелочь, вставай, - настаивал Аарон. Он был старше всего на год, зато выше на целую голову. – А то отнесу. Макдэвид угрозе не поверил, а зря – она оказалась вполне реальной. - Пусти! – возмущался Коннор, пытаясь вырваться. - Тихо там! – прикрикнул Экблад. – Лучше за шею держись, ты, вообще-то, далеко не пушинка… Вопрос о том, зачем же его тогда таскать на руках, если он не пушинка, повис в воздухе. Макдэвид примолк и неуверенно обнял друга за шею. Аарон, шатаясь, с трудом допёр свою ношу до лифта и шагнул внутрь. Макдэвид без подсказки нажал кнопку нужного этажа, и они вознеслись вверх – благо на Мальмё арене гостиница находилась в том же здании. Карточка-ключ от номера болталась у Коннора на шее, и эту преграду удалось тоже беспрепятственно преодолеть, после чего Аарон благополучно сгрузил притихшего Коннора на кровать. Критическим взглядом окинув неподвижно замершее на кровати тело, Экблад хмыкнул и потянулся расстегнуть Коннору брючный ремень. Тот никак не отреагировал ни на это движение, ни на последующие, направленные непосредственно на его раздевание, и даже когда остался в одних боксёрах, это не произвело на него ровным счётом никакого впечатления. Встрепенулся он, лишь когда Аарон навис над ним сверху, опираясь на руки, и, склонившись к лицу Макдэвида, обдал его губы своим горячим дыханием. - Ну и как это называется? – смущённо спросил Коннор, прикрыв при этом глаза. - «Спокойной ночи, Конни» это называется, - отозвался Экблад, после чего всё ещё лежащий с закрытыми глазами Макдэвид ощутил тёплое влажное прикосновение ко лбу, а затем Аарон слегка отстранился и прилёг рядом с ним, укрывая его одеялом. Вслушиваясь в его спокойное, размеренное дыхание, Макдэвид вскоре задремал и не заметил, когда Экблад поднялся и ушёл к себе в номер. А Закари, сосед Коннора, почему-то и вовсе пробродил где-то всю ночь и заявился только под утро, за вещами. За все последующие годы ни Аарон, ни Коннор об этом непонятном инциденте не вспоминали и уж тем более не заговаривали, да и в целом их отношения вроде бы никогда не переходили рамок обычной дружбы. Но вот сейчас, в перерыве между вторым и третьим периодом полуфинального матча на чемпионате мира в Дании, между ними снова происходило нечто странное. - Поставь меня! – продолжал настаивать Макдэвид. – Мы ещё не проиграли! - И не проиграем, - успокоил его Экблад. – Я просто хочу напомнить тебе, что ты тут не один, и не надо пытаться всё разом держать на своих плечах. - Аарон! – прикрикнул тренер Питерс. – Тебе силы ещё в третьем периоде понадобятся, а может, и в овертайме, это что за акробатика? - Не беспокойтесь, коуч, мне-то сил хватит! – самонадеянно заверил его Экблад, тем не менее, всё же приземляя капитана на прорезиненный коврик. Макдэвид пробормотал что-то неодобрительное в его, Аарона, адрес, но отходить не стал, пошёл в раздевалку рядом. Сложно было решить, кому именно не хватило до конца сил, но полуфинал они в итоге проиграли, несмотря на спасительную шайбу Колтона Парейко. На Макдэвида страшно было смотреть – его не обрадовало даже то, что его назвали одной из трёх звёзд всего турнира, он просто тупо таращился в пространство, наверняка снова и снова прокручивая в голове острые моменты игры, переживая за каждую упущенную шайбу и неточную передачу. Аарону хотелось заслонить его от всех – так же, как он заслонял ворота на матче, но не в его силах было оградить капитана сборной от пронырливых репортёров. Он мог лишь дождаться, когда Коннор освободится, и вслед за ним протопать в раздевалку, а затем и в душевую. - Конни, - позвал Экблад, обращаясь к спине с угловато сведёнными лопатками. Макдэвид не спешил включать воду в кабинке – просто стоял, уперевшись в холодную кафельную стену кулаками и лбом. - Конни… Макдэвид слегка дёрнулся, когда горячий язык осторожно прошёлся по его шее прямо под аккуратно выстриженным затылком, а жёсткая борода кольнула чуть ниже. НХЛовские остряки второй год потешались над растительностью на лице Аарона, утверждая, что это дань зову предков-викингов. Были и те, кто утверждал, что из-за бороды Экблад в свои двадцать два выглядит на все сорок два. И только Коннор никакого неодобрения не высказывал, ограничившись дипломатичным сообщением, что приятель выглядит мужественно. И какая разница, действительно ли он так считал или то была простая вежливость, потому что какого-то особого отношения к себе со стороны Макдэвида Аарон в упор не видел. И совсем не потому, что не приглядывался. И совершенно неважно, что Экбладу нравились девушки – если бы Коннор подал ему хоть малейший знак, то Аарон с лёгкостью сыграл бы за другую команду. При взгляде на Коннора его каждый раз буквально затапливало нежностью с головы до ног. Так было всегда – и когда он впервые увидел нескладного подростка с вечно затравленным выражением и вороньим гнездом на голове вместо причёски, и сейчас, когда любовался высоким стройным молодым человеком со стильной стрижкой и удивительно красивыми, и без того огромными, но из-за заострившихся черт лица, с которого наконец схлынула детская припухлость, кажущимися ещё больше зелёными глазами. Говоря объективно, Макдэвида и сейчас, не говоря уже о том, что раньше, нельзя было назвать настоящим красавцем, но Экблад, видимо, смотрел сердцем. Ну а Коннор всегда относился к нему как к близкому другу, в лучшем случае – как к старшему брату, а знаки подавал другим. Иногда тем, кто как человек гроша ломаного не стоил – и страдал потом. Так что, когда Аарону в очередной раз доводилось заметить взгляд ясных зелёных глаз, с робкой надеждой направленный в сторону кого-то другого, он научился говорить себе – ну и хрен с ним, пусть опять не я, но пусть хотя бы на этот раз будет что-то достойное! А сейчас, в убогой душевой задрипанной раздевалки, у чёрта на куличках в Копенгагене, в кои-то веки Экблад понял, что больше не выдержит. Что сейчас он схватит Макдэвида за плечи, развернёт его к себе лицом и вопьётся ему в губы похожим на болезненный укус поцелуем, в который вложит все свои много лет подавляемые чувства, а потом выскажет всё, что думает про его козлов-любовников, у которых каждый год появляется новый Намбер Уан, выбранный слепой судьбой по прихоти лотерейного шарика и хитрожопых генеральных менеджеров, а потом заберёт Коннора себе, навсегда, и больше никакой твари не даст его в обиду. Но Коннор неожиданно повернулся к нему сам, закинул руки за шею, едва ли соображая, что делает, и прильнул близко-близко, содрогаясь в беззвучных, истерично-сухих рыданиях. - Я проиграл, - выдавил он, часто дыша в обнажённую грудь Аарона. - Мы проиграли, - поправил Экблад. - Нет, я проиграл! – яростно возразил Макдэвид, елозя макушкой по щеке Экблада. – Всё на свете спустил в трубу – сначала Олимпиаду слил, потом Эдмонтон, теперь ещё и это… - Да прекрати ты себя винить! – взбесился Аарон, отталкивая Коннора от себя и припечатывая к кафельной стене так, что тот ощутимо треснулся головой. Мгновенно испугавшись этого, Экблад отнял руки от его плеч и виновато потянулся ощупать ушиб, но Макдэвид снова со стоном привалился к нему, как будто самого его ноги не держали, и наконец разразился слезами, которые так долго не могли найти выхода, лишь заставляя его колотиться, словно в припадке. Аарон бессознательно тыкался губами куда придётся – в висок, в ухо, в пострадавший затылок Макдэвида, оглаживал обеими руками узкую мускулистую спину, с притупленным чувством стыда задерживая ладони чуть ниже, на восхитительно упругих округлостях, и говорил, говорил без остановки, в каком-то горячечном бреду. О том, что Коннор не виноват, что олимпийские чиновники не пустили в Корею нормальных хоккеистов, а набрали какую-то невнятную команду с бору по сосенке; о том, что он не виноват, что руководство «Эдмонтон Ойлерс» забросило его в бесперспективное болото в надежде, что он не только сам выплывет, но и остальных вытянет за собой; что он не виноват, что признанные хоккейные звёзды отказались ехать на чемпионат в этом году, и в сборную сгребли пару неповоротливых ветеранов и необстрелянный молодняк; и нет, в гибели команды «Гумбольдт Бронкос» он тоже не виноват, это-то что ещё за дикая чушь??? - Х-хотел медаль, - с усилием пояснил Коннор, всхлипывая в его уже совершенно мокрое от слёз плечо. – Им подарить. Аарон лишь крепче прижал его к себе и покачал, будто убаюкивая. Все они, вся сборная Канады хотела бы посвятить победу погибшим парням из «Бронкоса» – недаром кленовый лист на их шлемах в этом году был окрашен в жёлто-зелёные цвета вместо привычных красно-чёрных. Но что поделать, если не срослось… Оставался лишь шанс на бронзу завтра, если удастся победить сборную США. Макдэвид в его объятиях неожиданно замер и перестал дышать. Испуганный Экблад затряс его, как грушу. Оказалось, что таким странным способом юный капитан пытался успокоиться и остановить свои безудержные рыдания. - Поплачь ещё, если хочется, - предложил Аарон. – Потом легче станет. Я же никому не расскажу… - Зайдут, ув-видят, - возразил Коннор. - Не зайдут, я дверь запер, - успокоил его Экблад. - Они подумают, что мы… - …трахаемся? – подсказал Экблад, с каким-то извращённым удовольствием разглядывая залившегося краской Коннора. – Ну и хрен с ними, пусть думают. До Макдэвида тем временем всё яснее стало доходить, что они стоят в запертой душевой вдвоём абсолютно голые, прижавшись друг к другу настолько тесно, что между ними нитку невозможно было бы протащить, и краснеть он стал всё сильнее и неотвратимее. - И что тебе вечно ерунда всякая в голову лезет, не одна, так другая, - пробормотал Аарон, неохотно размыкая объятия и предоставляя Коннору полную свободу передвижения. Тот отступил на шаг, бессознательно прикрывая руками пах. - Я там всё уже видел сто раз, - язвительно напомнил Экблад. – И в других местах тоже. Коннор хотел было возмутиться, даже открыл рот, но почти тут же закрыл обратно, коротко выдохнув через сжатые губы. Не сводя глаз с Аарона, он протянул руку к крану и повернул его. Тёплые струи воды обрушились на плечи Экблада, смывая пролитые слёзы Макдэвида, слезы, которых никто никогда не должен был видеть и даже подозревать о них. Аарон хотел было что-то сказать, сделать, но вместо этого интуитивно затаился, будто охотник в засаде, что боится спугнуть настороженное дикое животное. Он только вглядывался в зелёные глаза напротив с терпеливым ожиданием, и наконец дождался – спустя несколько бесконечно долгих секунд Коннор решительно шагнул к нему под душ, возвращаясь в объятия надёжных дружеских рук.