Никто не умер, никто не воскрес.

Геракл взывал о помощи к шумерским богам. Тщетно. — Боги тебя не слышат, — произнесла, появляясь из ниоткуда женщина в красном. Богиня по имени Шемеи. — Им сейчас совершенно не до того. Гильгамеш уничтожил священную чашу, и теперь они голодают, бедняжки. Многие умерли, кто-то разбежался по соседям. — Да? А что насчет тебя? Ты не голодаешь, как я посмотрю. — У меня с собой запас амброзии, — она улыбнулась. Пышные алые ткани обволакивали её фигуру волшебным облаком. Безумной фантазией модельера.  — Ты могла бы воскресить Иолая! — требовательно произнёс Геракл.  — Могла бы, если бы он был мёртв. До конца. Не так, как сейчас. Промежуточно.  — Что ты хочешь этим сказать?  — Знаешь, Геракл, победить Дахока — это тебе не подраться с Аресом в какой-нибудь таверне. Хотя, некое сходство, всё-таки есть.  — И в чём же оно заключается?  — В том, что Арес не оставляет своих попыток насолить тебе. Дахок вернётся и гораздо быстрее, чем ты думаешь. Видишь ли, для ритуала призыва ему требовалось сердце воина. А Иолай был воином.  — И теперь…?  — И теперь не жди ничего хорошего, — она улыбнулась, что-то зная, что-то очень и очень плохое. Она исчезла, как раз вовремя. Через пару мгновений в зал вошли жрецы, попытавшиеся заняться погребением тела. Геракл им этого не позволил. Так же пришла Небьюла. А когда тело снова осталось без присмотра, Шемеи вернулась. Пальцы её гладили золотистые волосы Иолая, касались мертвенно-бледной кожи, холодной, как и кончики её пальцев. На груди виднелась рана. Слёзы предательски текли из её глаз, а голос дрожал и был наполнен болью. Каждое прикосновение было похоже на лезвие ледяных осколков, резало пальцы, но не оставляло следов.  — Иолай! — выдохнула она, прикасаясь своими губами к его. Старое как мир заклинание вызова мёртвых, извращённое всяческими неумехами колдунами. Они плясали свои дикие танцы, произносили длинные и, как им казалось, старинные заклинания, придуманные в насмешку древними богами от скуки. Но на самом деле необходимо было лишь обладать Силой, знать имя и где искать. В этот раз ничего не получилось. Даже у неё. О причине — большой и очень страшной — она догадывалась.  — Столько красоты пропадает зря, — хрипло проговорила она, убирая в сторону светлое покрывало. Замирая от наслаждения, даже мёртвым он был хорош и привлекателен. Послышался звук открываемых век. Обычно сопровождающихся пугающей до самых костей музыкой. Но Шемеи не боялась. Она была готова к подобному повороту событий. Труп повернулся на бок, опершись на локоть. — А вот и моя похотливая сестричка — шлюха, — произнёс Дахок голосом Иолая. Голосом, который мог бы обмануть всех, даже Геркала и Небьюлу. Но только не Шемеи. — И тебе гореть во всех преисподних! — Шемеи не удостоила своего брата даже примерзкой улыбки. Зато Дахок оскалился.  — Отвратительно, как всегда, — произнесла богиня.  — Но вместе с тем тебя это ведь не остановит? Ты ведь всё равно попытаешься, не так ли? — спросил он, и улыбка сошла с его лица. По крайней мере, та ужасная под названием «оскал зверя», сменившись почти ласковым, иолаевско соблазнительным положением губ. Ответ он уже знал.  — Как всегда, сволочь, — в зелёных глаза разгорался огонь. А ткани, оставляющие платье, начали исчезать. Они играли в эту игру уже много-много раз. Он всегда хотел обладать ею, её мощью, её телом, её душой. Всем её естеством. Она же была категорически против, что только закономерно распаляло его интерес. Иолай-Дахок поднялся со своего каменного ложа и заключил женщину в свои объятия. Та не сопротивлялась. Не сказать, что бы новый приём, но приятный только в начале.  — Тебе ведь всё равно, не так ли? Кто внутри тела, кто дергает за ниточки? — спрашивал кукловод, лаская языком её тело, распуская руки и ничем себя не ограничивая. — Лишь бы тело тебе нравилось и делало тебе приятно. Следовало ожидать пощечины. И когда-то она так и ответила на слова своего брата. Но не сегодня. Сегодня было по-другому, сегодня намечалось предательство своей ненависти или, по крайней мере, нечто похожее на это.  — Да, — прозвучал её ответ, тело задрожало от очередной ласки, крайне приятной и крайне непристойной. Зелёные глаза затуманились. И то же сделали льдисто-голубые. Она уступила ему, прижимаясь вплотную. Вена на шее так и манила, просто умоляла, что бы её укусили. Иолай-Дахок молитвам поддался, погружая зубы в мягкую плоть. Слишком глубоко и сильно для поцелуя. Боль, ему так нравилось причинять ей боль. Когда он насытился кровью богини, то увидел её полуприкрытые глаза. Алые губы, что-то шепчущие. Имя. Она повторяла имя. Снова и снова. С шепота переходя на крик.  — Иолай! — вылетело из её приоткрытого ротика, отчетливо и громко сейчас. Заставляя Дахока рассмеяться смехом сумасшедшего маньяка. Однако через какую-то пару мгновений смеяться расхотелось. Тем временем душа Иолая очень сильно сомневалась относительно своего местонахождения. Впереди была очередь из людей, как впрочем, и позади тоже. Ни малейшего намека на реку и перевозчика. Вместо Харона к нему подошёл какой-то весьма странный (даже по меркам пережившего множество приключений Иолая) субъект с телом человека и головой пса.  — Мм, — не зная с чего начать, произнёс Иолай. — Мне кажется, я здесь по ошибке. Где бы это здесь не находилось. Понимаете, я грек и, по всей видимости, умер. Что несколько прискорбно, но мне кажется, я попал не в тот загробный мир. Нет, я всё понимаю, смертные рано или поздно умирают, естественный ход вещей и всё такое. Но это ведь не Тартар, да?  — Определённо не Тартар, да, — согласился человеко-пёс. Почему-то на гавканье совсем не походило. Вполне себе такой нормальный голос для потустороннего существа. — И определённо тебе тут не место, ИолаЙ.  — Рад, что всё так быстро разрешилось. Так, может быть, я пойду? Не подскажите, в какую сторону Тартар? Пёсо-человек задумчиво склонил голову на бок, будто к чему-то прислушиваясь.  — Тебе не в Тартар, слышишь, тебя зовёт Хозяйка, — произнёс местный проводник душ. Точнее, скорее надзиратель.  — Кто зовёт? — переспросил Иолай, но Сет только приложил палец к губам. Герой прислушался и действительно что-то услышал. Сначала легкий шепот, который, казалось, был везде. Чёрный песок шуршал его имя. Ветер пел его имя. В призрачном небе на фоне мрачных тёмных свинцовых туч прогремел гром, молния разделила мир на пополам. Иолай! Отчетливо и громко. В ту же секунду душа Иолая вернулась в своё тело, обнимающее Шемеи. Задать вопрос он так и не успел, Шемеи впилась в его губы своими и не отпускала до тех пор, пока не закончился воздух.  — Привет, — прошептала она, счастливая и довольная. Вот тут и должен был посыпаться град вопросов, но богиня приложила свой пальчик к его распухшим от долго поцелуя губам и прошептала в самое ухо, попутно облизывая мочку ушка. — Все вопросы — потом. Она положила свои ладони на его, напоминая о необходимости двигать пальцами и всем остальным. Что же, вопросы и в самом деле могут подождать, подумал Иолай, возвращаясь к самому, что ни есть жизнеутверждающему занятию. Поскольку плита была не очень удобным для этого местом, то по мановению божественных сил, любовники оказались в спальне. Она не дала ему задать вопросы и после того, как всё произошло. Иолай чувствовал себя удивительно живым, не смотря на своё странное положение в системе мироздания. Не смотря даже на рану от ножа, нисколько его не беспокоящую. Всё было так странно, так нереально. Так…  — Прости, это ещё не всё, — с нескрываемой грустью в голосе произнесла богиня, лаская щеку Иолая. Он перехватил её пальцы и поцеловал. — Ещё будет боль, но потом я тебя заберу на более длительное время. А потом, навсегда. Обещаю. Ты веришь мне, Иолай? Небольшое раздумье.  — Не поверил бы, если бы ты сказала, что всё кончилось сейчас. Ведь всё только в самом своём начале?  — Да, — коротко ответила богиня. — Всё не может кончиться просто так. Дахок получил свою жертву — сердце воина. Он проиграет, но только через время. Прости, я так не хочу, что бы тебе было больно.  — Всё в порядке, я понимаю, — произнёс Илоай. — Всё не может закончиться так просто. Да. Но я буду ждать тебя. Я буду ждать, когда ты позовёшь меня сначала на время, а потом — навсегда.  — Прости, — на её глазах появились слёзы.  — Уже. Он знал вопросы и знал ответы. Теперь, когда началась его жизнь после смерти. Будет очень больно. Всем им. Но больнее ей, ведь она будет забирать его боль себе.  — Спасибо. Он привлек её к себе, поцеловал, и тело снова стало принадлежать Дахоку. Тот коснулся её слез.  — Так приятно видеть твои страдания, сестричка, — произнёс он и всё-таки заработал пощечину.  — Прочь, — прохрипела она. И завыла волком от тоски и боли по своей любви. Дахок рассмеялся своим фирменный смехом, от которого заскулил бы от страха и Цербер. Но убрался не добровольно, конечно же, под порывом чёрного ветра, не сильно потрепавшего его тело. Ведь телу Иолая она не могла причинить боль. Это была его, Дахока, прерогатива.