Empty chairs...

Моя вера еще жива, хотя ее не должно быть. Богиня не должна была допустить такого. Старец медленно шел по заброшенному залу, который уже много лет не принимал ничего, кроме старой рухляди и пыли. Под толстым слоем лет, некогда прекрасное место сейчас походило на свалку. Покореженные гардины, искалеченные тяжестью массивные светильники, что своими кривыми спинами напоминали Терамаю о том, сколько в точности лет он уже коптит небеса. Старец тяжело вздохнул, продвигаясь глубже в зал. Здесь колонны сходились под небольшим куполом, образуя ротонду внутри помещения. Здесь, в кругу пустых стульев, когда-то заседали, дружили и любили шесть прославленных героев. Священник гулко закашлялся, поднимая клубы пыли кружить в воздухе и отряхивая первый стул, который резонней было бы назвать креслом. Огромные ножки, сделанные из дуба, крепко упирались в гранитный пол, создавая мощное и удобное место для сидения. Подушка и спинка его прежде были обиты шкурой минотавра, придавая этому произведению плотницкого искусства больше небрежной суровой красоты. - Барнак... Сухой голос священника отразился от стен и лишь эхо было ему ответом. -Ты же никогда его туда не затащишь! Это противоречит всем мыслимым и немыслимым законам науки! - Молодой священнослужитель битый час уговаривал воина оставить затею и перестать пытаться затащить гигантское кресло в залу смотровой башни. Барнак лишь гулко смеялся и ,с легкостью, словно исполинский стул не весил ничего, взбегал по лестнице с ним, вызывая у Терамая здоровую зависть к такой невиданной силе - То, что вы в монастырях ничего кроме репы не едите, вовсе не значит, что здоровяк вроде меня не может поднять этот стульчик наверх! - Наконец, поставив поклажу на пол перед дверями, Барнак отер пол со лба, сверкая добрыми голубыми глазами - Ну будет тебе дуться, святоша, лучше помоги дверь открыть и поставить моего красавца на место! Сил нет сидеть на этом недоразумении, внебрачном ребенке табурета! Спина уже отваливается. Прекрасное воспоминание поблекло, скатываясь по изрезанному морщинами лицу крошечной каплей влаги. Терамай был не из тех, кто может плакать от горя. Весть о том, что Барнака больше нет, он встретил с абсолютно каменным лицом. Даже когда кто-то надругался над могилой воителя, превратив старого воина в монстра, Терамай не колебался, исполняя долг. Пусть в это время его сердце и душа рвались на части. Но сейчас...Сейчас прошлое его, наконец, настигло. Старый клирик сделал несколько шагов вперед, останавливаясь напротив роскошно украшенного кованного стула. Пыль словно обходила его стороной, избегая бархатной подушечки сиденья и изразцов на подлокотниках; спинка его изящно вздымалась вверх, устремив кованые пики к своду зала. Стул стоял в тени, потому Терамай дернул тяжелую штору, что тут же рассыпалась в прах, освещая зал башни мягким светом закатного солнца. Камень в спинке кованного стула приветливо поблескивал, маня в свои кровавые глубины. - Кассия... - Да будь твоя бестолковая голова трижды проклята! Я же сказала, что не стану помогать тебе с поисками этой твоей важной книги, Терамай! - Волшебница звонко цокала каблуками и недовольно пыхтела, но все же шла за клириком по пятам - И на кой черт тебе нужна история древних! В ваших каракулях сам огр ногу сломит, тьфу! Лучше я сама принесу тебе книгу по древним ритуалам из библиотеки ковена. Клирик осекся, поворачиваясь в колдунье лицом и сталкиваясь с ней нос к носу: - Ты правда сделаешь это для меня? Волшебница лишь наморщила острый носик, делая шаг в сторону и стараясь больше не смотреть на клирика - Вот еще! Не для тебя, но для нашего общего дела. Пусть все знают что вы, клирики, ничего без нас не можете! - С этими словами глава ковена зашагала прочь, скрывая за маской высокомерия покрасневшие щеки. Покрытая шрамами и морщинами рука легла на подлокотник, поглаживая стальные изразцы. Этот стул, как и Кассия, навсегда останутся нетронутыми в его воспоминаниях. С того рокового дня им так и не суждено было встретиться. Сколько раз Терамай старался представить Кассию старой, у него ничего не выходило. Так хороша была волшебница. Бесконечно смелая, бесконечно молодая и живая. Но только в его памяти... Клирик приосанился, отворачиваясь от окна и стула Кассии, направляясь к красивой деревянной тахте. Время не пожалело древесину, иссушив красивые ивовые ножки и делая изящную эльфийскую работу почти неосязаемой и хрупкой. Всю тахту украшали цветы и орнаменты растений, вырезанные в дереве с потрясающей щепетильностью и точностью. - Моя дорогая Нарсиэль... -Господин Терамай... - Эльфийка словно светилась изнутри. Этот свет лился из ее прекрасных зеленых, словно первая листва, глаз. Тонкие пальцы ее руки гладили русые волосы клирика, что имел наглость лежать на ее коленях. Они смотрели в небо, сидя на крыше башни. Теплая черепица была надежной и крепкой, достаточно, чтобы выдержать легкую эльфийку и клирика без брони и оружия. - Нарсиэль...Я бы хотел, чтобы после войны мы с вами... Девушка задумчиво улыбнулась, продолжая путать тонкие белые пальцы в пышных волосах служителя храма. - Мы с вами, что?... - Просто. Мы с вами. Сейчас воспоминания об этом дне казались такими далекими и такими недосягаемыми. После войны Нарсиэль спешно вернулась в Ану-Арендель. Больше они не виделись. Она стала королевой, навеки привязанной к своему народу и великому древу. Клирик снова закашлялся, вытаскивая из нагрудного кармана пожелтевшее письмо. Оно было запечатано и написано много лет назад. В нем один молодой клирик неумело изъяснялся на языке любви, что был чужд ему, выросшему строгости сухих текстов молитв и катехизиса. Столько лет он носил его под сердцем... Пусть оно останется здесь, вместе с его дорогими воспоминаниями. Желтый конверт лег на тахту, тревожа крошечные нити паутины. Терамай приосанился, давясь очередным приступом кашля. Осталось еще два. Один из них был прямо здесь, напротив. Черный и простой стул, без украшений и витееватостей. Без мягкой подушки сидения. Этот стул словно был создан, чтобы быть неудобным и не нести своему владельцу ничего, коме дискомфорта. Клирик не спешил приближаться к стулу, рефлекторно сжимая дрожащие кулаки. - Вельскуд... - Ты бы чаще бегал на свои проповеди. И так от твоего присутствия на собрании толку мало - Капитан гвардейцев мрачно глядел на клирика, что уже не в первый раз задерживался из-за утреннего молебна. - Это часть моей жизни, Вельскуд. Мечник лишь недовольно фыркнул что-то невнятное, пропуская клирика в залу, где помимо героев сегодня был и король. Правитель недовольно нахмурился, глядя на священника исподлобья: - Терамай, в городе сейчас неспокойно. В такое время вы обязаны подавать всем пример, как представитель духовенства и являться вовремя. По законам военного времени, я вправе казнить вас.. Клирик не успел ничего сказать в своем оправдание, его заслонил собой капитан гвардейцев, флегматично замечая: - Тогда казните лучше меня, ведь Терамай по моему приказу проверял готовность обозов и только что прибыл с новостями, Ваше Величество. - Не дерзи мне, Вельскуд. - Король угрожающе приподнялся с трона, но тут же сел обратно, скучающе добавив. - Ладно, орк с вами, докладывайте. Да. Рыцарь Келлона был предателем, тем сложнее и болезненней были воспоминания о нем. Но тот Вельскуд, которого он помнил и знал до того рокового дня, был его другом. Настоящим, бескомпромиссным и очень смелым. При всех недостатках его характера, он заботился о близких ему людях, не боясь при этом пострадать, будь то битва с чудовищами или аудиенция у короля. Клирик сделал несколько шагов влево от черного стула, превозмогая усталость. Как бы ни был силен его дух, старость брала свое. Легкое одеяние сейчас казалось неподъемной ношей, а клубы пыли, что он поднимал с пола, с трудом волоча ноги, снова сдавливали его горло кашлем. Последний стул был скорее пуфом. Он был лишен спинки как таковой, представляя из себя низкое сидение из светлого дерева с большой парчовой подушкой. Сейчас она была розовой и выгоревшей. местами по ткани пошли лоссы, а набивка свалялась, придавая ей не самый привлекательный вид. На ней проводил время во время заседаний самый противоречивый персонаж из шестерых героев. - Герант... - Терамай, не нервничай. Ей точно понравится твой подарок - Рейнджер лучезарно улыбнулся, подталкивая клирика с дверям в покои Нарсиэль. - А вдруг у нее уже есть партнер на этот вечер? Вдруг она не захочет танцевать со мной? Вдруг она не любит эти цветы? - Терамай упорствовал, упрямо глядя то на дверь с золочеными ручками, то в золотистые глаза друга, что пришел поддержать его в этот нелегкий час. - Ей понравится. Ты отлично выглядишь. Ну же, друг мой, будь уверенней. Я верю, однажды я выпью молочного вина на твоей свадьбе или как-там это называется, когда двое влюбленных обмениваются кольцами...В общем, иди! - с этими словами рейнджер быстро нажал на ручку, буквально вталкивая нерешительного клирика внутрь. Этот вечер он запомнил на всю жизнь, как самый счастливый в жизни. Кто знает, не будь Геранта рядом, решился бы он переступить порог ее комнаты? В тот роковой день, Герант так же, как и Вельскуд, стал героем в глазах людей и предателем в глазах друзей. Тогда Терамай как и остальные не знал, куда девать свой гнев и холодную ярость, что породила ложь рейнджера о своем происхождении. Лишь спустя годы, когда холодная ярость сменилась мудростью, а горячая голова стала седой, Терамай понял, как должно быть одиноко чувствовал себя этот страж мира рядом с людьми, как больно ему было обманывать дорогих ему людей и как сильно, должно быть, Герант боялся их напугать и разочаровать. Теперь дракона не стало. Он снова рискнул всем и отдал жизнь за Альтеру. Прекрасное создание Богини и добрый друг. Почти невидящие глаза Терамая застелили слезы и он поспешил занять последний, свой собственный стул, что столько времени поддерживал его молодое и крепкое тело, а теперь подпирал дряхлеющего старика, не давая ему свалиться на пол. Его стул был из красного дерева, подарком от друзей. Клирикам было не позволено иметь своих собственных пожитков, потому он долгое время ютился на неудобных стульях прислуги, пока однажды не увидел его. Покатая спинка удачно поддерживала осанку, а мягкая подушка и подлокотники позволяла по настоящему расслабиться. Тогда он был ему как раз по росту, сейчас же, с возрастом, когда он превратился в сморщенную тень себя самого, он мог бы поместится и на половине такого стула. Старик закрыл глаза, вдыхая зачарованный запах спертого воздуха в башне и снова погружаясь в раздумья. Здесь, в этой зале, что до краев была наполнена его воспоминаниями, он снова чувствовал себя молодым. Терамай точно знал, что души его друзей - нетленны, и регулярно посещают это место, заглядывая в него с первыми лучами восхода, прокрадываясь с последними лучами заката. Клирик знал, что песок в его жизненных часах почти на исходе и все, чего он хотел после смерти, это оказаться снова здесь, в чертоге покоя и безмятежности, туда, где ему снова немного за двадцать, где нет адептов дракона, где Вельскуд еще не предатель, где Барнака и Кассию еще не пожрала болезнь, где жив Герант и где его Нарсиэль...Где Нарсиэль снова может взять его за руку. В далекое прошлое, где стулья еще не опустели.