Когда опускается ночь

Конечно, она могла бы притвориться, делая вид, что не замечает взгляды Эсти, направленные на нее исподлобья. Ронит продолжала пережевывать рис, вполуха слушая рассказы Довида о сегодняшнем дне, проведенном в синагоге. Стараясь лишний раз не поднимать головы, она не принимала особого участия в разговоре, желая как можно быстрее опуститься с головой в ванную и прикрыть глаза, чтобы настойчивое внимание Эсти не рождало это, знакомое еще с юности, ощущение в груди.  — Раввины интересовались твоим приездом, — словно невзначай, Довид меняет тему и чуть улыбается, многозначительно глядя на Ронит. — Наверняка им интересно на сколько ты собираешься задержаться в этот раз. Из уст Довида это не звучит обидно, но Ронит точно знает, что именно беспокоит раввинов, да и смущенно опускающая взгляд Эсти, лишь подтверждает ее мысли. Наверное, стоило все же остаться в гостинице, поскольку чем больше дней Ронит проводила в доме Довида, тем острей чувствовала какую-то странную напряженную обстановку между ней и Эсти. Например сегодня, когда Эсти была занята приготовлением ужина, а Довид все еще находился в синагоге, Ронит вызвалась помочь женщине, из-за чего Эсти и вовсе стала такой неуклюжей и рассеянной, что Ронит в какую-то секунду почувствовала стыд. А мгновением позже — тянущее ощущение чуть ниже пупка, нагло напоминающее о том, что пятнадцать лет назад она бы с удовольствием воспользовалась их уединением. — Я уеду к середине недели, так что, боюсь, не успею достаточно взбесить их своим присутствием, — в привычной защитной манере усмехается Ронит, мельком наблюдая за тем, как Эсти старательно прячет улыбку. —  Что ж, у тебя наверняка много работы в Нью-Йорке, — эта показательная вежливость Довида нервирует, но Ронит лишь кивает головой, а затем медленно отодвигает от себя пустую тарелку. — Вы не против, если я покину вас? Я хотела бы принять ванную. — Я принесу чистые полотенца, — Эсти почти вскакивает со своего места, что даже Довид заметно хмурится, и Ронит чувствует себя еще более неловко. Они молча следуют в ванную комнату, и Ронит не может не отметить, как напряжена спина Эсти, хотя шаги ее лёгкие и достаточно быстрые. Ронит так и останавливается посреди ванной комнаты, слыша, как где-то неподалеку скрипит старый шкаф. Она и сама не понимает, почему ее сердце колотится так невыносимо быстро, когда Эсти появляется в дверном проеме и, протягивая полотенца, будто бы невзначай касается ладоней Ронит. Их взгляды встречаются лишь на долю секунды, и Эсти, смущенная происходящим, почти тут же отступает. — Довид наверняка не рад моему пребыванию здесь, я все понимаю, — понизив голос достаточно для того, чтобы мужчина не услышал их, Ронит чуть закусывает губу, ощущая себя дискомфортно в такой близости с Эсти. Но она не отвечает, лишь неоднозначно пожимает плечами и медленно исследует лицо Ронит, скользя от уставших глаз по скулам ниже к губам. Ронит почти не изменилась, разве что черты лица стали ярче выражены, и если коснуться ее губ — то Эсти точно знает, как приветливо они раскроются, как Ронит тихо застонет ей в рот, как захватит ее верхнюю губу зубами. — Ты тоже злишься на меня? Эсти почти ощутимо вздрагивает от этого вопроса, и внутри у нее все сжимается — невыносимо больно и дискомфортно — ведь ответ на этот вопрос был очевидней всего остального. Конечно, Эсти злилась. Эсти была вне себя от злости на Ронит, когда та уехала, и даже сейчас, когда та вернулась на несчастную неделю обратно, Эсти вновь ощущала себя преданной. Она смотрела на Ронит и готова была плакать от бессилия лишь потому, что продолжала преданно любить человека, который сделал ей невероятно больно. — Это было твоим решением. Не моим. — И мне жаль, — искренне прошептала Ронит, всем своим взглядом выражая вселенское сожаление. — Я не думала, что после того, как я уеду, все сложится… так. Эсти сжимает зубы и делает шаг назад, чтобы вдруг с языка не сорвалась вся та обида, скопившаяся под сердцем. Чтобы не расплакаться, не вцепиться в плечи Ронит и не умолять ее остаться, потому что Эсти она нужна здесь — в Лондоне, вот такая же домашняя, растерянная, в ее доме. И пока Эсти перемывает гору посуды после ужина, Ронит старается не думать о том, что именно она чувствует в присутствии другой женщины, и как возмутимо одержимо колотится ее сердце.

***

Ронит долго вертелась, пытаясь прислушиваться к звукам из другой комнаты. Это была пятница, и она знала, что перед шаббатом Эсти и Довид должны были заниматься сексом, но в доме было так тихо, что Ронит буквально чувствовала, как эта тишина давит на нее. В гостевой комнате, где она располагалась, было довольно прохладно, так что Ронит, поджав ноги к животу, пыталась согреться под двумя пледами, ненавидя эту ночь особенно сильно. Неожиданно, она услышала тихий скрип двери внизу, а затем щелчок выключателя. В ванной комнате зашумела вода, и Ронит сильнее зажмурилась, словно пытаясь притворяться спящей. Шум воды не прекращался несколько минут, что она уж было забеспокоилась, но в одно мгновение все затихло так же быстро, как и началось. Шагов было почти не слышно, Ронит и правда не могла понять, как можно было передвигаться настолько бесшумно, что когда ручка в ее комнату провернулась, а дверь едва слышно приоткрылась, женщина едва ли не подпрыгнула с кровати от неожиданности. Она моментально распахнула глаза и, всматриваясь в темноту, через несколько секунд смогла отличить силуэт Эсти. Она была совсем худенькой и маленькой, и казалась еще меньше, чем в своих бесформенных одеяниях. Сердце Ронит тут же пропустило удар. Конечно, она могла сделать вид, что спит — что было бы вполне логично — но что-то заставило ее заговорить, пытаясь не спугнуть женщину. — Эсти, что ты здесь делаешь? Ронит могла слышать как тихо сглотнула та, а затем, так же тихо прикрыв дверь, сделала пару маленьких шагов к кровати. — Я не могу спать, — едва различимо прошептала Эсти, опускаясь на край матраса и вновь замолкая. — Я не могу спать, зная, что ты здесь. — Эсти, я… — Ронит и вправду подумала, что в этой промерзшей маленькой комнате было слышно то, как ее сердце истерически билось о грудную клетку. — Я уеду завтра же, если ты того хочешь. Обернувшись к Ронит, Эсти нахмурилась, а затем подползла чуть ближе — так, как не должна была находиться ни с кем, кроме ее мужа. Ронит приподнялась на локтях, пытаясь предугадать, что именно скажет ей Эсти, но вместо этого — та наклонилась еще ближе, обхватывая чужие щеки и пытаясь рассмотреть лихорадочно блестящий взгляд Ронит в темноте. — Я не хочу, чтобы ты уезжала вообще. Она даже не позволила Ронит что-либо сказать, прижавшись к ее губам настолько отчаянно, насколько могла быть несчастна женщина, прожившая пятнадцать лет в браке с нелюбимым мужчиной. И все, что могла сделать Ронит — это пытаться удержать равновесие, в то время как руки ее задрожали, а в грудной клетке все заколотилось от эмоций. Она не могла перестать думать о том, что внизу, в соседней комнате, спит Довид, и то, что делала с ней Эсти — было, по меньшей мере, неправильно. Но Эсти не отстранялась, а язык Ронит то и дело касался ее языка, рождая совершенно безумное ощущение в животе. И когда Эсти лениво отстранилась, облизывая свои губы, Ронит вдруг подумала о том, что вот, сейчас она уйдет, но вместо этого — Эсти потянула за свою ночную белую рубашку, стягивая ее через голову и оставаясь абсолютно обнаженной. — Эсти, ты не должна… — быстро забормотала Ронит, чувствуя, как возбуждение смешивается с полнейшей паникой от происходящего. — Мы не должны… Довид внизу, и если он… — Не шуми, — тут же накрыв ладонью губы Ронит, Эсти с легкостью забралась под одеяло, усаживаясь на бедра женщины так, словно делала это всю жизнь — без всякой робости или неловкости. Ронит не знала, куда деть свои глаза или руки: Эсти сидела прямо на ней, держа ладонь все еще на губах, а второй опираясь на грудь, и дыхания Ронит едва ли хватало на то, чтобы сделать маленький вздох, поскольку обнаженная Эсти, нависающая над ней, было явно не в порядке вещей. Нагнувшись, Эсти вновь поцеловала Ронит, сползая чуть ниже и настойчиво ведя рукой ниже, ощущая, как поддается навстречу тело под ней. Ронит подрагивала от каждого прикосновения — пальцы Эсти были чуть холодней, чем кожа ее живота, и от того было еще приятней. Знала ли Ронит, чем это грозит им обеим? Определенно знала. Даже хотела отговорить Эсти от этой затеи, но когда чужие пальцы легли поверх ее белья, а затем, дразня, скользнули вверх-вниз, Ронит с шумом выдохнула, обхватывая талию женщины и впиваясь в нее ногтями. Эсти хотелось трогать везде. После всех прошедших лет она, казалось, была прекрасней обычного — кожа ее была подтянутая и бледная, усеянная бесконечным количеством родинок, и Ронит даже чуть привстала, целуя ложбинку между грудей и чувствуя, как пальцы Эсти оттягивают ткань ее белья. Толчок получился чуть грубее, чем хотелось, но Эсти почти не контролировала себя, ощущая язык Ронит, исследующий ее грудь, и ее легкие укусы, заставляющие тело дрожать. Ронит была податливой и вязко-влажной, и в какую-то минуту Эсти показалось, будто бы не было всего этого огромного временного промежутка — между там, как сбежала Ронит и сегодняшней ночью. Опустив Ронит на постель, Эсти задрала ее майку, исследуя языком ее грудь и живот словно какую-то карту, и отмечая на ней любимые места: соски, маленькую родинку под правой грудью, пупок. Ронит дышала тяжело и рвано, когда Эсти двумя руками схватилась по краям ее белья, стягивая его по ногам, и Ронит не могла вспомнить того момента, когда Эсти была настолько в доминирующей позиции. Это всегда было по-другому, но в этот раз Ронит не имела ни малейшего желания что-либо менять. Бедра под Эсти дернулись навстречу, и ее язык еще плотнее прижался к горячей плоти, заставляя Ронит сдавленно застонать. — Рони…шшш, — укоризненно пробормотала Эсти, вновь накрывая ладонью чужой рот. Она была то излишне нежна и медлительна, то крепко держала дрожащие ноги Ронит, когда в ее рту чувствовалась пульсация, пока Ронит вне себя металась по кровати, комкая простынь. И Эсти ничего не могла поделать с тем, насколько сильно ее заводило то, как Ронит держала ее за волосы, стараясь прижать ближе к себе. Шумное дыхание и сдавленные стоны наполнили маленькую гостевую комнату, и последнее, о чем могла думать Эсти — что сейчас внизу спит ее муж, который в любой момент может проснуться и не обнаружить ее рядом, или, того страшнее, услышать, как самозабвенно Ронит бормочет имя его жены. Лениво отстранившись от Ронит, Эсти упала на кровать рядом с ней, чувствуя, как женщина тут же перекидывает ногу через ее бедро и прижимается ближе. — Не знаю, что только что произошло, но это было великолепно, — довольно протянула Ронит, оставляя короткие поцелуи от шеи до плеча Эсти и выводя замысловатые узоры пальцем на чужом животе. — Думаешь, мне все же стоит задержаться? — На это и был весь расчет, — усмехнулась Эсти, позволяя увлечь себя в поцелуй. — Будем считать это положительным ответом.