Кое-что о драконах

Маленький белобрысый мальчик с коробкой в руках подходит к своим любимым качелям. Там занято — сидит какой-то незнакомый малыш, кудрявый, совсем мелкий, не раскачивается, просто болтает ногами. Белобрысый говорит: — Привет! Кудрявый даже голову не поворачивает, только сердито косится. Но белобрысого это не смущает, радость плещется в нём, и он продолжает: — А у меня есть дракон! Хочешь посмо… — Нет у тебя дракона! — зло бросает кудрявый. — А вот и есть! — А вот и нет! — А вот и есть! — Нет! Это просто игрушка! — презрительно говорит кудрявый, бросив взгляд на коробку. — Нет, это дракон! У меня есть настоящий дракон! Хочешь пос… — У тебя нет дракона! — отчаянно кричит кудрявый. — У людей нет драконов! Это нечестно! Белобрысый не понимает, что тут нечестного, но уже видит — сейчас будет драка. И драка начинается, когда кудрявый мальчик спрыгивает с качелей, выбивает коробку из его рук и начинает топтать. — Гад! — кричит белобрысый, всё ещё не решаясь ударить того, кто меньше, но кудрявый сам наскакивает на него с кулаками. С разных сторон детской площадки уже бегут мамы, в четыре руки с трудом разнимают сцепившихся отпрысков. Мама белобрысого начинает что-то говорить, но мама кудрявого, удивительно красивая высокая женщина, просто поднимает сына и уносит, не обращая внимания на то, что он продолжает кричать: — У тебя нет дракона и никогда не будет, понял, ты?! У тебя нет дракона! Нет! Белобрысый мальчишка угрюмо смотрит на втоптанную в землю игрушку: симпатичного ярко-синего дракончика с зелёными глазками-пуговками. Он изо всех сил старается не заплакать, ведь он уже большой, а мама молча гладит его по голове. * В Лондоне уже больше трёхсот лет не видели драконов. Какие драконы в наше время, о чём вы?! А, вы из провинции… Ну, может, у вас там и летают драконы, после третьего стакана, ага. А в Лондоне драконов нет, это все знают. Вымерли драконы давным-давно. Где-нибудь в горах, возможно, и осталась парочка этих древних развалин, но летать над городом? Вы шутите. Да даже доказательств нет никаких! И это в наш век! Камеры же везде! Если бы драконы были, то их бы со спутников увидели! И в самолёты они не врезаются. И фотографий нет. Вот о гаргульях все знают, из них даже отряд королевской гвардии набрали. И разумные вороны веками Тауэр сторожат. Призраки иногда докучают, но на этот случай специальная служба есть. А драконы… Вымерли драконы. Триста лет как вымерли. Придумают же — дракона они видели… И только очень немногие знают, что на самом деле драконов много. В каждом пятом есть драконья кровь. Но родиться драконом — недостаточно. Драконом нужно стать. * Первую сигарету Шерлок курит в пятнадцать. У него нет другого выхода — только притвориться, что курил в закутке за школой. Парочка одноклассников, заметивших его, долго смеются, а потом предлагают ещё — доказать, что фрик и маменькин сынок на самом деле такой же, как они, даже курит. И Шерлок курит, с трудом сдерживая кашель и тошноту. Домой он бежит. Бежит в надежде, что ему просто показалось. Что это не проявление его чёртовой подчинённой сущности. Его принадлежности. Его рабства. Он не хочет, не хочет! Дома он забегает в ванную, быстро раздевается и поворачивается спиной к зеркалу, отыскивая взглядом родимое пятно. «Пожалуйста, пожалуйста, пусть оно и останется просто пятном, пожалуйста!» К кому бы он не обращал эту мольбу — тот глух. Пятно переродилось в чёткое изображение. Шерлок болезненно морщится, глядя на это… это клеймо! Змея на палке в веночке, а сверху (да это издевательство какое-то!) корона! И всё это золотое! Это просто… У Шерлока нет слов, даже ругательства, которые он слышал в школе, вылетают из головы. В памяти только одно слово — самое жестокое, что может сказать мама: «Вульгарно!» Это ужасно вульгарно. Да ещё на таком месте: прямо над копчиком. Какая пошлость! Он подтягивает брюки и садится на край ванны. Всё кончено. Он так надеялся, что этого не произойдет, а теперь — что делать? Как жить дальше, зная, что в любой момент он может встретить человека — всего лишь человека, — и тот заявит на него свои права. Станет хозяином. Шерлок не плачет, он лихорадочно ищет выход. Его взгляд падает на отцовскую опасную бритву. Двигаясь как во сне — «Сон. Это сон. Это просто кошмар. Я брежу. Этого не может быть на самом деле» — он открывает горячую воду. — Шерлок? — раздаётся из-за двери. — Сынок, ты в порядке? Что-то случилось? — Да, мам, всё хорошо, — выдавливает он, отдёргивая руку от футляра с бритвой. Он не может. Нельзя, чтобы мама нашла его такого: голого, мёртво скалящегося торчащей из кровавой ванны головой. Он придумает что-нибудь ещё. — Всё хорошо, — повторяет он, приводя в порядок одежду и открывая дверь. — Просто мне пришлось сегодня начать курить. Мама на миг хмурится, потом понимает, хотя отец понял бы быстрее. У мамы не было таких проблем. Но глаза её наполняет радость и гордость. — О, милый! Так рано… Тебе нужно научиться лучше владеть собой. Ты не всегда сможешь успеть притвориться, что куришь. Я поговорю с Майкрофтом. Шерлок покорно отвечает: — Да, мама. Ему хочется выть. Ко всему этому ещё и нотации Майкрофта терпеть! И всё это из-за того, что он случайно выдохнул струю дыма — и придурки-одноклассники это заметили. * В девятнадцать Шерлок выпускает изо рта сигарету только в библиотеке и на тех редких лекциях, которые ещё посещает. С чёрной байкерской косухой он не расстаётся даже там. Ездить на мотоцикле ему нравится, ещё больше ему нравится, как перекашивается лицо Майкрофта, когда брат его видит. С байкерами Шерлоку хорошо — там никто к нему не лезет с лекциями по самообладанию и никто не удивляется странным происшествиям. Мало ли, что почудилось по укурке или ещё под чем-нибудь. Вдобавок там в ходу огромное количество татуировок по всему телу, и Шерлок ещё набирается смелости, чтобы подойти к знакомому мастеру и попросить исправить «детскую глупость» на копчике. Показать кому-нибудь своё клеймо нелегко. Однажды под кокаином он отрывается от «стаи» и несётся по дороге в одиночку. Ему безумно нравится это ощущение одиночества и полёта. Непередаваемый восторг, и за спиной раскрываются огромные крылья. Шерлок кричит от радости — он так и знал, что справится сам, что ему никто не нужен, чтобы взлететь! Впереди поворот и обрыв в речушку. Отлично! Шерлок разгоняет мотоцикл на максимум и не сворачивает. Он летит. * В отличие от мотоцикла, Шерлок выживает. Первое, что он видит, открывая глаза, — это потолок больничной палаты, второе — Майкрофт со скорбно поджатыми губами. — Лучше бы я умер, — выпаливает он, не сдержавшись. Лицо Майкрофта становится ещё более скорбным. — На новый мотоцикл денег тебе никто не даст. Если уж тебе так сильно хочется убить себя, делай это за свой счёт. Но всё же, Шерлок, объясни. Почему? Шерлок просто отворачивается от него и задирает больничную рубашку, демонстрируя не задницу (как в первую очередь подумал Майкрофт), а чёртово клеймо. — У тебя Знак! — удивлённо говорит брат. — Шерлок, это же замечательно! Почему ты раньше не сказал?! Шерлок снова ложится на спину, пережидает лёгкое головокружение и поправляет иглу капельницы. Майкрофт продолжает говорить, взволнованно и радостно: — Я беспокоился, что тебе всю жизнь придётся страдать от проявлений сущности, но так и не обрести над ней контроль! Но раз у тебя есть Знак, это всё меняет! Достаточно лишь найти… — Хозяина, — угрюмо обрывает Шерлок. — Что?.. — Майкрофт будто налетает на стену, задумывается, хмурится. — Так вот в чём дело. Ты воспринимаешь это как рабство. — Это и есть рабство. Ты же знаешь условие проклятия. Взлететь можно только со всадником. — Шерлок, это не рабство. Посмотри на наших родителей… — А ты посмотри на дядю Эдварда! Майкрофт долго на него смотрит. — Вот кто вбил в твою глупую голову эти идеи. Что ж, его ждёт серьёзный разговор. — Люди не должны владеть драконами! Изо рта Шерлока вырывается дым вперемешку с огнём. Майкрофт демонстративно отмахивается платком и открывает окно. — Держи себя в руках, братец. Противопожарную сигнализацию в палате я отключил. Можешь не благодарить. Если ты веришь дяде Эдварду больше, чем мне и отцу, я умываю руки. По этому поводу я могу сказать, что лишь от тебя самого зависит, чем станет твой союз со всадником — доброй дружбой, серьёзными рабочими отношениями, счастливым браком — или же рабством. Кто ищет жесткого хозяина, Шерлок, тот с лёгкостью себе его найдёт. Над всем остальным нужно работать. — Майкрофт поднимается со стула и направляется к двери. — Я позову врача. Если тебе интересно, то у тебя всего лишь лёгкая контузия. Обычный человек на твоём месте погиб бы. Подумай об этом. — Майкрофт! — неожиданно окликает Шерлок. — А у тебя есть… Майкрофт ждёт, но брат смущённо молчит. Говорить «клеймо» почему-то не хочется. — Если бы у меня был Знак, я был бы счастлив. Но увы. Тебе повезло больше. * Шерлоку тридцать, когда он переезжает на новую квартиру и находит себе интересного соседа. Ему очень нравится на Бейкер-стрит — добродушная домохозяйка обожает его; Джон — идеальный сосед, иногда ворчит, конечно, но счастливо ввязывается вместе с Шерлоком во все дела, которые его зовут консультировать, вдобавок оказывается крайне полезен, как врач и телохранитель. Ну и вообще, заметно, что Шерлок его восхищает. Сам Шерлок от такого внимания и понимания расцветает. Единственным, что поначалу вызывает у Шерлока беспокойство, является любимая кружка Джона с эмблемой КАМК. Эмблемой, в точности повторяющей изображение на, скажем так, спине Шерлока. Но Джон не пытается им командовать — за исключением попыток накормить. Джон вообще не выказывает никаких странных эмоций и желаний, опять же, если не считать странным желание заботиться о Шерлоке. И Шерлок прекращает волноваться, тем более что благодаря блогу Джона у него неожиданно становится гораздо больше интересных дел. Зато через пару недель его внезапно начинает беспокоить лёгкий зуд над копчиком, там, где находится его Знак. Ненавидеть его как клеймо Шерлок перестал, но и любить не начал. И вот теперь чёртова картинка зудит так, будто у него хвост режется. Шерлок запирается в своей комнате, открывает шкаф с большим зеркалом на внутренней стороне дверцы и неохотно приспускает пижамные штаны. — Что за ерунда? — ошеломлённо спрашивает он у собственного отражения. * Через два месяца умирает отец. Шерлок срывается с дела, небрежно, почти не дрожащим голосом, бросает Джону, что на неделю едет домой, и убегает, не слушая взволнованных расспросов. — …А потом погладил свой Знак и… всё, — тихо заканчивает мама, улыбаясь сквозь слёзы. Шерлок кивает и сглатывает всхлип. А мама продолжает: — У него был такой смешной Знак, когда мы только познакомились. Так интересно было видеть, как он изменяется… — Изменяется? — настороженно перебивает Шерлок. — Конечно, — отстраненно говорит мама. — Знак дракона изображает то, что дороже всего для его человека. Для всадника. Сначала у него был такой забавный схематический атом. Ты ведь знаешь, наука для меня была на первом месте. Когда я в него влюбилась, ядро превратилось в дракона. А позже, когда появились вы с Майкрофтом, электроны тоже стали маленькими дракончиками. У него на груди была вся наша семья, и он так этим гордился… — Она всхлипывает и обнимает Шерлока. — Он так вас любил… Шерлок обнимает её в ответ, но утешитель из него сейчас аховый, потому что, несмотря на скорбь, он способен думать только о том, что у него вместо эмблемы КАМК уже два с половиной месяца на спине нарисован симпатичный дракончик, свернувшийся клубком. * Джон встречает Шерлока горячим чаем и новостью о том, что нашёл работу в больнице. Шерлок едва заметно вздрагивает и прислушивается к месту пониже спины — не зазудит ли Знак, из дракончика превращаясь в эмблему медицинской службы? Но зуда нет, а Джон есть: улыбается, уговаривает Шерлока съесть печенье и вообще заметно рад его видеть. Шерлок расслабляется. А Джон уходит на работу в ночную смену, напоследок весело попросив его не взрывать кухню. Через полчаса, поднимаясь с усыпанного осколками пола гостиной, Шерлок ошеломлённо думает: «Это Джон виноват. Накаркал». Но эта мысль не задерживается в его голове долго. Очевидно, что на самом деле Джон ни при чём. Потом появляется розовый телефон с пятью (четырьмя, тремя) сигналами, и Шерлок забывает обо всём на свете, кроме дела — прекрасной игры, только между ним и загадочным Мориарти. Самой интересной игры в мире. Которая перестаёт быть игрой в тот момент, когда с противоположной стороны бассейна навстречу Шерлоку выходит Джон. * — …Теперь люди точно станут говорить, — задыхаясь, посмеивается Джон, когда Шерлок освобождает его от взрывчатки. Шерлок нервно ухмыляется в ответ и хватает Джона за руку, когда тот начинает шататься. — Стоишь? — спрашивает он, крепко сжимая ладонь Джона. Джон не успевает ответить. Возвращается Мориарти, весело скалясь и выпевая, что ему так невыразимо жаль прерывать их в такой интимный момент. Шерлок, всё так же держа Джона за руку, на один миг скашивает глаза — и видит взгляд человека, согласного умереть с ним здесь и сейчас. Вместе. Что-то внутри Шерлока тихо звенит, становясь на место. Шерлок стреляет. И раскрывает крылья, заслоняя своего человека от взрыва. * Рухнувшие сверху балки Шерлок разбрасывает с лёгкостью, осторожно подхватывает Джона, стараясь не зацепить его когтями, и взлетает из горящих руин свечкой. Он несётся прямо вверх, к ночному небу, охваченный диким восторгом первого полёта, и полностью отдаться этому чувству ему не позволяет только голос Джона: — Шерлок, ты меня сейчас раздавишь! Шерлок на секунду смотрит вниз и разжимает лапы. Делает красивую мёртвую петлю — и Джон опускается точно ему на шею, как раз туда, откуда растут крылья. — Так лучше? Джон сжимает его ногами, уверенно кладёт руки на будто специально расположенные прямо перед ним чешуйчатые выступы, наклоняется ниже и говорит: — О да. Куда летим? Шерлок ухмыляется. — Вперёд и вверх! * Возле дома их встречает Майкрофт. Шерлок приземляется, надменно поглядывая на брата сверху вниз. Джон соскальзывает на землю и легонько пинает его хвост. — Хватит красоваться, успеешь ещё. Шерлок фыркает и превращается обратно в человека. Майкрофт открывает дверь, приглашая их войти в их собственный дом, и говорит: — Думаю, нам нужно кое-что объяснить… — и замолкает, глядя на Джона. Шерлок тоже смотрит на Джона. Он счастливый, радостный, невероятно взъерошенный после полёта — и ничуть не удивлённый. — Или, подозреваю, это вам нужно кое-что объяснить нам. Джон делает всем чай с виски — скорее, виски с чаем, — и спрашивает: — Что там с Мориарти и взрывом? — Мориарти мёртв, как и его люди, — вынужденно отвечает Майкрофт. — Насчёт взрыва не беспокойтесь, я обо всём позабочусь. Вас это не коснётся. Для меня гораздо важнее то, что мой брат обрёл истинную сущность и всадника. Как я понимаю, вы знали? Джон кивает. — Я сразу понял, что вы — драконы. Я — один из прямых потомков Серого Всадника, того самого, что заклял весь драконий род на верность людям. — Он пожимает плечами в ответ на два недобрых взгляда — даже Шерлок не удержался. — Я не виноват. Это было триста лет назад. У нас в семье рассказывают, что его дракон предал его, но что там и как было на самом деле — кто знает? Шерлок непримиримо вскидывает голову: — Расскажешь мне, я разберусь. — Конечно, разберёшься, — с нежностью улыбается Джон. — Может быть, даже найдёшь способ снять это заклятье. У меня никаких магических способностей нет, но я тебе с радостью помогу. — Но почему ты мне не сказал? — возмущается Шерлок. Вот теперь Джон удивляется. — Я думал, ты понял. Кроме того, выбирает всегда дракон. Майкрофт мгновенно, не успели отзвучать эти слова, спрашивает: — И сейчас? Вы оставляете за Шерлоком право выбирать? — Разумеется. — А если он захочет уйти? Шерлок хмурится, но брат делает ему едва заметный знак молчать. — Ну… — Джон тоже хмурится, глядя в чашку и собираясь с мыслями. — Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы он хотел остаться. Но если он решит — что же… Погодите, о чём вы вообще? — Существуют ли какие-либо способы, которыми всадник может удержать дракона против его воли? — прямо спрашивает Майкрофт. Джон выглядит ошарашенным. — Дракона против воли?! Вы шутите, что ли? Это же дракон! Как его можно силой удержать? Да даже Серый Всадник, маг, сумевший заколдовать весь ваш род, не смог удержать своего дракона! Сильно сомневаюсь, что с тех пор кто-то придумал что-нибудь такое… Майкрофт довольно кивает и смотрит на Шерлока. Тот, красный и злой, шипит: — Я убью Эдварда! — А что такое? — недоумевает Джон. — Тебя что, в детстве пугали страшными всадниками? Шерлок нехотя кивает. — О. Ну… — Джон быстрым движением нервно облизывает губы. — Я не страшный. По крайней мере, для тебя. И мне бы очень хотелось знать, что же ты решишь. — Майкрофт, — говорит Шерлок, не отводя взгляда от губ Джона. — Тебе пора. Майкрофт не закатывает глаза только благодаря многолетним тренировкам самообладания. — Всего хорошего. Когда сможете выбраться из постели, будьте любезны просмотреть документы, которые завезёт вам моя помощница. Шерлок не реагирует, а Джон вежливо говорит: — Думаю, будет лучше, если она оставит их миссис Хадсон. Когда Майкрофт наконец уходит, Шерлок осторожно спрашивает: — Если я решу, что мы останемся друзьями, ты согласишься? — Конечно, — отвечает Джон, а потом встаёт, пересаживается на ручку кресла Шерлока и ласково проводит рукой по его волосам. — Но сделаю всё возможное, чтобы ты передумал. — Теперь люди точно будут говорить, — ехидно передразнивает его Шерлок. Ладонь Джона мягко скользит ему на спину. — Люди всегда говорят. И пусть себе говорят — если это будет правдой, я как-нибудь потерплю. Шерлок издаёт тихий довольный смешок и запрокидывает голову, подставляя Джону губы, но в последний момент перед поцелуем вдруг открывает глаза, чуть отодвигается и требует: — Поклянись, что не будешь смеяться, когда узнаешь, где мой Знак! Слегка дезориентированный Джон пару секунд моргает. — Судя по твоему характеру, он у тебя должен быть где-то пониже спины. — И когда Шерлок оскорблённо поджимает губы, потрясённо уточняет: — Подожди, я что, угадал?! — Не смейся! — Я не смеюсь! — Я вижу, что ты смеёшься! — Не смеюсь я! — Нет, ты смеёшься! Джон вздыхает и затыкает Шерлоку рот единственно возможным способом.