Не такие, как все.

С момента того счастливого вечера, когда я узнал, что во второй раз стану отцом прошло не больше месяца. И только мы все собрались спать, как вдруг в дверь позвонили. — Интересно, кто это может быть так поздно? — поинтересовалась Сёко, вставая с кровати, чтобы посмотреть на позднего гостя. — Лежи. Я сам открою, — предложил я и надев тапочки, направился открывать входную дверь. Какого же было моё когда я увидел на пороге Нагацуко. При этом вид у него был немного растерянный и довольно печальный. — Привет. Извини, что так поздно, просто мне поговорить хоть с кем-то нужно, — с ходу извинился он. — Пустишь? Я пожал плечами и махнул рукой, мол, проходи. — И что же случилось такого, что не может до завтра потерпеть? — поинтересовался я, запирая дверь. — Случилось, — туманно произнёс он, смотря куда-то в пустоту. Затем спустя мгновение поинтересовался: — Выпить есть? — Да ты сам знаешь, я с Сёко так-то и не пьём совсем, — нерешительно ответил я. — Так что случилось? Может всё-таки расскажешь. Нагацуко печально вздохнул, прошёл вместе со мной на кухню и уже там, вытащил из кармана штанов бархатную коробочку с золотым кольцом внутри. — Решил вот, хватит жить холостяком и сделал Наоко предложение, — грустно ответил он. — Ага! И судя по твоей кислой физиономии, она тебе отказала, да? — предположил я. Друг детства печально вздохнул и коротко кивнул в ответ. — Вот что во мне не так, а? — спросил он, начав шмыгать носом. — Ни с одной девушкой больше месяца не встречался. Всё время меня бросали. Встретив месяц назад Наоко, я уж было подумал, что у меня с ней всё сложится, но ничего не вышло. Видать мне всю жизнь так и суждено провести в гордом одиночестве. — А она хоть как-то прокомментировала свой отказ? Или просто сказала «нет» и всё? — поинтересовался я. — В том то и дело, что она ничего не сказала кроме как «нам лучше всё же остаться друзьями», без пояснений «почему», да «как»? — пожал плечами он. — Ну тогда я могу у неё спросить причину, если тебе это нужно? — предложил я. Нагацуко покачал головой. — Не стоит. Нет, так нет. Что ж мне, теперь убиваться что ли? — хмыкнул он, вытерев слёзы носовым платком. — Тогда мы снова пригласим её к нам домой и уже тут вы сами разберётесь в своих отношениях, — внезапно предложила Сёко, появившись в проёме двери. — Простите мальчики, я тут случайно всё слышала и также сочувствую твоей проблеме, Нагацуко. — Что ж. Тогда всё и решили, — хлопнул по плечу друга я. — Мы организуем чаепитие, и пока Таи с Каито будут увлечены игрой, ты сможешь обо всём поговорить с Наоко. Если тебе, конечно, всё это действительно надо. — Можно попробовать, — нерешительно согласился он. — Если вам это, конечно, не трудно? У меня сейчас с деньгами небольшие проблемы, но как только зарплату получу, я всё верну, обещаю. На что я ответил, положив руку ему на плечо: — С лучших друзей детства мы денег не берём. Верно дорогая? — Разумеется. Ты же наш лучший друг, как может быть иначе? — улыбнулась она. — Ребята… вы такие… такие замечательные, что просто… Извините, — начал всхлипывать Нагацуко. Но когда мы обняли его сразу с двух сторон, то Нагацуко успокоился и решил отправиться обратно домой. Но мы предложили ему остаться и постелив Нагацуко в зале, мы все наконец-то уснули. Нужно хорошо выспаться. Завтра будет трудный день. На следующий день, когда все снова собрались у нас дома, дети играли в очередную новую видеоигру, а я, Сёко и Юдзуру болтали о последних новостях, Нагацуко решил не терять времени даром и отведя Наоко в сторону и сразу решил приступить к решительным действиям. — Наоко, я… — хотел было сказать он, одновременно доставая из кармана брюк коробочку с кольцом, вставая перед ней на колено и беря её за руку. — Я всё это время пытался осмыслить то, что ты мне тогда сказала, и понял что теперь просто не смогу без тебя и твоей дочки. Вы с Таи стали мне ближе, чем кто бы то ни был и… в общем, я снова хочу тебя спросить — ты будешь моей женой? От подобных речей моего лучшего друга детства Наоко сильно растерялась, но потом быстро взяла себя в руки и взяв вторую руку Нагацуко своей рукой, ответила ему. — Нагацуко, понимаешь… дело тут вовсе не в тебе… просто я… — с трудом подбирала слова она. — Тогда в чём же? — Поинтересовался он. — Я даже не в твоём вкусе, да? — Нет, вовсе нет, — поспешила разуверить Нагацуко она. — Ты хороший, добрый, умный и красивый парень. И я не хотела связывать тебя такими обязательствами. — Не понимаю, — честно ответил он. — Да мне всё будет только в радость. Я ведь люблю тебя и Таи. И всегда буду любить, несмотря ни на что. От таких слов Наоко прослезилась и сквозь слёзы выдавила из себя: — И я с дочкой тебя очень любим, но дело в том, что… мне осталось жить два года, — призналась она. Отчего мы всё были шокированы, услышав подобную новость. И естественно тут же решили принять своё участие в их разговоре. — Погоди… Это точно… то есть врачи действительно говорят, что ничего нельзя сделать? — в ужасе спросил Нагацуко. Наоко лишь покачала головой и посмотрела в сторону гостиной, где играли наши дети. — Так как Таи родилась с отсутствующей ногой, лечащий врач решил провести наш с ней доскональный осмотр, чтобы понять, что могло привести к подобной аномалии. В результате чего у меня и обнаружилась опухоль мозга, которая сидит так глубоко, что считается просто не операбельной. Возможно именно поэтому, Таи теперь не такая, как другие дети. — Она ещё не знает о твоём диагнозе? — поинтересовалась Сёко. Наоко покачала головой, успокаиваясь и вытирая слёзы. — Не хотелось её расстраивать, — честно призналась Наоко. — Но после этого разговора, думаю, что стоит ей обо всём рассказать. — Но ведь если тебя не станет, то её заберут в детский дом, — сообщил я. — Так и есть, — кивнул Нагацуко. — Но если я женюсь на тебе, а после удочерю Таи, то тогда она будет жить не в детском доме, а со мной. Наоко немного успокоилась и подумав ответила: — Я как-то об этом и не подумала сначала, — призналась она. — Конечно, будет хорошо, если после меня, рядом с Таи будет некто, кто будет её любить также, как и я. Вот только готов ли ты к тому, что в любой момент станешь отцом-одиночкой? — спросила она Нагацуко. Тот взял её за руку и улыбнувшись ответил. — Клянусь, что буду любить её всегда, как родную дочь. И стану ей лучшим отцом на свете, — твёрдо сказал он, становясь на одно колено. — Теперь-то ты примешь моё предложение? Наоко вытерла слёзы и, улыбнувшись, молча, кивнула в ответ. После чего они поцеловали друг друга, а я, Сёко и Юдзуру им дружно похлопали. Не знаю, чего было больше в данном поступке по отношению к Наоко, жалости или любви, но все, же она заслужила хотя бы немного, но пожить нормальной, счастливой семейной жизнью. Если только врачи не ошиблись и не поставили ей неправильный диагноз. Как это и было когда-то с Сёко — ей тоже раньше говорили, что она никогда и ничего не будет слышать. Но она хоть и слабо, со слуховыми аппаратами могла что-то слышать и понимать о чём говорят другие. Возможно и с Наоко была похожая история. Нужно просто верить в то, что всё будет хорошо. И так оно и будет. Но это оказался не тот случай… Ещё семь лет спустя… Спустя пару недель Наоко и Нагацуко действительно сыграли свадьбу, на которой присутствовали всё те же лица, что и на нашей свадьбе с Сёко. А ещё, через некоторое время Наоко узнала, что снова была в положении, чему была не на шутку удивлена и в то же время растеряна, потому что предположения о её бесплодии оказались ложными. Хотя врачи и предупредили, что роды в таком позднем возрасте бывают крайне тяжёлыми и не всегда успешными. Однако, несмотря на все предостережения, она всё-таки на это решилась. К тому же Сёко её постоянно в этом поддерживала, так как сама недавно во второй раз стала матерью, а я отцом. В этот раз у нас появилась девочка, которую мы решили назвать Ито, в честь покойной бабушки Нисимии, которую она с Юдзуру очень любили и уважали, как старшего члена семьи. И вроде бы всё шло хорошо и замечательно, но когда настал день появления на свет второго ребёнка Наоко, что-то пошло не так и ребёнок родился мёртвым, запутавшись в пуповине. Сама же Наоко, не выдержав таких потрясений просто выпрыгнула из окна, разбившись насмерть, прося в своей предсмертной просьбе никого не винить в её смерти и прося нас заботиться и оберегать Таи. Сам же Нагацуко, не вынеся подобных потрясений начал пить и буквально за пару недель напился до смерти, в результате чего Таи пришлось удочерить мне и Сёко, чтобы девочка не попала в детский дом. Сделали мы так, потому что это Наоко сама нас об этом просила в своём предсмертном послании. И хотя мы старались окружить девочку теплом и любовью со всех сторон, Таи часто запиралась в себе и не с кем не желала разговаривать. Даже с Каито, с которым у неё в последнее время не особо ладились отношения. Даже иногда считая, что мы могли предотвратить все напасти, что на неё свалились. И хотя мы её всячески каждый раз разубеждали её, что это только лишь злой рок, в глубине души я подумывал, что она в чём-то могла быть права. Ведь судьба или случай постоянно шлёт нам направляющие знаки, говоря о том, что случится что-то плохое или хорошее. Просто мы их по большей части игнорируем или просто не обращаем внимания, а стоило бы… Сегодня вечером, когда Таи в очередной раз пошла гулять с друзьями, то уже буквально через пару часов нам позвонили из больницы и сообщили, что её доставили туда с сотрясением мозга и вывихом правой руки. Отчего Сёко чуть не упала в обморок, так что я, приведя её в чувство, сообщил что сам туда съезжу и всё выясню. И какого же было моё удивление, когда я встретил в коридорах больницы Каито в мотоциклетном шлеме. Хотя мы с Сёко строго-настрого запретили ему кататься до его совершеннолетия на любом двухколёсном транспорте, кроме велосипеда. — Что ты тут делаешь, позволь спросить? — строго спросил я сына, отчего тот аж подпрыгнул на месте от неожиданности. — А, это ты. Привет пап. Да вот, совершенно неожиданно узнал, что Таи попала в больницу и пришёл её навестить, только и всего, — сбивчиво ответил он, поправляя шлем на голове. Отчего я хмыкнул и снял его, увидев на голове сына большой пластырь. — Случайно говоришь? А это тогда что?! — строго спросил я, указывая на шлем и пластырь. — Мы же тебя с мамой предупреждали — прекращай ездить на мотоцикле, пока не получишь права. Тем более по дороге. Ещё и Таи в это втянул. Да ты хоть понимаешь, что вы оба могли разбиться?! Чтобы мы с мамой тогда бы делали, а? — Вообще-то не я был в этот раз за рулём, — пискнул в ответ сын, отчего я завёлся ещё сильнее. — Да и потом, ничего же страшного не случилось: Таи только руку ушибла. Сейчас ей компресс наложат, и мы домой вернёмся. Мне самому, как видишь, сильнее досталось. — Тем более. Ты что же не мог её отговорить от этой безумной затеи? — пытался понять я. — Вам ведь обоим уже по четырнадцать лет. Должны же вы понимать, что опасно, а что нет. На что Каито огрызнулся в ответ: — А ты должен хоть чуть-чуть понимать то, что чувствует Таи. Она ведь лишилась всех, кто был ей дорог. Но вы, вместо того, чтобы поддержать её в трудную минуту делали вид, что всё хорошо, хотя это на самом деле и не так. И кто из нас оказывается больше не прав, а? Я сделал глубокий вдох, досчитал до десяти и только после этого спокойно ответил: — Значит так, сделаем вид, что этого разговора не было, ты сейчас же сядешь в машину и подождёшь меня с Таи там. После чего мы поедим домой, где я и решу, что с вами обоими делать. Ясно тебе? — Ясно, куда уж там, — махнул рукой сын и направился в сторону выхода. Я же стал дожидаться Таи. Но даже подумать ни о чём не успел, как она вышла из кабинета врача с перебинтованной рукой и головой, с хмурым выражением лица. Отчего мне вдруг так жалко её стало, что захотелось сразу обнять, но она деликатно отодвинула меня в сторону, сухо спросив при этом: — Может мы уже домой поедем, а? — А, ну да, конечно, — кивнул я, добавив при этом. — А как ты…. — Давайте все вопросы потом, хорошо? Я сейчас не хочу ни о чём говорить. — Как скажешь, — согласился на её условия я. — Просто мы с мамой очень за тебя волновались и… Таи как-то странно глянула на меня, холодно отвечая: — Вы не мои родители и отчитываться я вам не обязана. После чего также как и Каито направилась к выходу, не дожидаясь моего ответа. Я пошёл вслед за ней, молча и не задавая вопросов, хотя у меня их было предостаточно. Всю дорогу до дома мы втроём ехали молча. И даже дома, выслушав всё от Сёко, что у неё накопилось за время их отсутствия, дети, молча, кивнули и направились заниматься своими делами, пока я помогал Ито с уроками. Ну и после того, как мы все поужинали в полном молчании, дети снова намеривались скрыться в своей комнате. — Сынок, ты иди. А нам с Таи поговорить нужно. Наедине, — мягко сказала Сёко Каито. Тот нерешительно переглянулся с Таи, но когда встретился с сердитым взглядом матери, решил не искушать судьбу и поспешил скрыться у себя в комнате. Та тяжко вздохнула, и устало спросила: — А до завтра этот ваш разговор, никак не потерпит? Я устала и хочу пораньше лечь. — Это само собой. Но сначала ты пообещаешь нам с папой, что больше не сядешь за руль мотоцикла, пока тебе не исполнится хотя бы восемнадцать, — спокойным тоном начала Сёко. На что Таи цокнула языком и молча кивнула. — Это всё? — раздражённо спросила она. — Или мне в письменном виде всё сделать, чтобы мне, наконец, начали доверять? — Мы верим. Но в то же время ещё и боимся за тебя. Поэтому и волнуемся, чтобы с вами всеми ничего не случилось, — пояснил я. — Ты ведь тоже наша доченька, и мы тебя очень любим, — добавила с улыбкой Сёко. Таи нахмурилась, а после сухо ответила: — Спасибо конечно. Вот только вы не мои родители. И отчитываться вам я не обязана. И не дожидаясь ответа, горе мотоциклистка встала из-за стола и направилась в свою спальню, оставляя нас с Сёко в растерянных чувствах. — Это что же… как же… я… а она… — не могла подобрать слов Сёко. После чего не выдержала и расплакалась, уткнувшись мне в плечо. Я же поглаживал её по голове. — Тише, тише, — успокаивал Сёко я. — Ты ведь знаешь, она это не со зла. Просто ляпнула не подумав. Вот увидишь — завтра будет всё, как раньше. Даже ещё лучше. — А может она права и мы действительно никогда не сможем заменить ей родителей? — задумалась она. — Может и так, но мы действительно её любим как родную дочь. И рано или поздно она это поймёт. Просто для этого ей нужно немножко больше времени, — философски изрёк я. На удивление моя речь сработала и Сёко почти успокоилась. — Пошли спать, а то время уже довольно позднее, — предложил я. И уже было собрались лечь спать, как вдруг к нам в комнату ворвалась Ито. При этом она была белая, словно простыня и тряслась, как осиновый лист. — Мне страшно. А ещё кажется, что у меня в шкафу кто-то есть, — пролепетала младшая, обнимая меня и Сёко. — Можно я сегодня с вами спать буду? Пожалуйста, — попросила она . Мы с Сёко переглянулись и одновременно пожав плечами согласились. В конце концов у детей, в возрасте Ито бывает очень бурная фантазия, вот и мерещится всякое. Надо будет ей запретить ужастики смотреть со старшими, особенно на ночь. Иначе так и психику поломать ребёнку можно. Однако кошмары нашей младшей дочери имели несколько иную причину, чем просто напугать малышку…