***
Стайлзу десять, и он впервые начинает замечать различия между собой и Дереком. У Хейла широкие загорелые плечи, мускулистые руки и мощные ноги, а Стилински тонок, худощав, словно зелёная веточка на молодом деревце. Стайлз утешает себя тем, что все придет с возрастом — и он наверняка будет ещё выше и шире Дерека. Когда он делится с Хейлом своими домыслами, тот как-то странно смотрит на него и молчит, словно вдруг проглотил язык. Подросток предпочитает не заострять на этом внимание и предлагает устроить соревнование по компьютерным гонкам, в которых Стилински точно уделает старшего товарища. Он просто ещё не знает, что значит короткая надпись «Омега» в его медицинской карте.***
Стайлзу тринадцать, и он понимает — что-то не так. Запахи окружающих, к которым он раньше был равнодушен, вдруг приобретают совсем другое значение, наполняясь скрытым смыслом, которого он раньше не замечал. Когда Дерек заходит к его отцу по какому-то делу, Стайлз замирает на полпути в кухню, где беседуют мужчины, а затем резко разворачивается и запирается в своей комнате, в некотором оцепенении смакуя будто прилипший к небу аромат альфы. Вкусно. Господи, как же вкусно. И он совершенно не понимает, что с этим делать.***
Стайлзу пятнадцать, и он не может провести и трёх дней без того, чтобы не подрочить на Дерека. Запах хвои преследует его, словно растворившись в сути омеги, дёргает за оголённые нервы каждый раз, когда Хейл оказывается рядом — и подросток позорно сбегает снова и снова, уклоняясь от встреч с ним. Он и сам понимает — подобное не может продолжаться долго, и вскоре Дерек заметит, поймет и обнажит все его тайны до самых костей. Но тот молчит, и Стилински почти ненавидит его и себя за это.***
Стайлзу семнадцать, и он впервые пробует алкоголь — нет сил бороться со своими желаниями и просто хочется забыть все, что не даёт покоя который год. Дерека, их дружбу, а в особенности — ту блондинку, что он увидел сегодня утром в лофте Хейла в одной только рубашке. Стилински тысячу раз пожалел, что согласился выполнить просьбу отца и привезти альфе какие-то там документы на дом — ну что ему стоило тактично отказать или подбросить до Дерека самого Ноа? Правильно. Это стоило яростного, неутолимого желания увидеть сонного и расслабленного Хейла. В голове нет связных мыслей, и это очень хорошо, а вот тяжёлая рука на его бедре — навряд ли. Не то что бы Стилински не нравился светловолосый альфа рядом, нет, ему просто вообще никто не нравится, кроме Дерека. И он очень хочет избавиться от этого. Они целуются около машины того парня долго, жарко, и разморенный алкоголем Стайлз не понимает, в какой момент все прекращается — талии и губам становится холодно, и он распахивает глаза, недоуменно смотря перед собой. Блондин лежит на асфальте, держась за криво вывернутое предплечье, а стоящий над ним Дерек рычит, протягивая к омеге руку. Стилински не успевает даже пикнуть, как его подтаскивают ближе, забрасывают на заднее сидение Камаро — будто куклу; и вдруг целуют — дико, яростно, страстно, до боли кусая припухшие губы. Стайлз охает, тщетно пытаясь отвечать, обхватывает Хейла за плечи, боясь, что тот исчезнет, растворившись в окружающей темноте. Мыслей о сопротивлении нет и в помине — лишь бы дорваться до вожделенного запаха, стать ближе, роднее, нужнее. С него стягивают рубашку, а затем майку, и альфа все ещё никуда не исчезает, лаская его тело горячими ладонями и языком. И вдруг до Стилински доходит, что все это по-н-а-с-т-о-я-щ-е-м-у. Он ревёт в поцелуй, а опешивший Дерек пытается успокоить его, шепчет что-то нежное, заботливое, утешающее. Стайлз рыдает на его груди, не в силах сдержать себя, и Хейл прижимает его как можно теснее, гладит содрогающиеся плечи, без конца повторяя хриплое «Прости». Омега счастливо жмурится, хлюпая раскрасневшимся носом, и молчит, пока что боясь поверить в свалившееся на голову счастье. На следующий день Хейл удаляет номер той девушки и официально просит у шерифа разрешения встречаться с его сыном. Оба Стилински довольны, как сто бегемотов.***
Стайлзу восемнадцать, и на его руке красуется маленькое золотое колечко со странными узорами — Дерек выбирал сам, и омеге остаётся только смириться с его порой необычным вкусом. Они принимают поздравления от очередных друзей-родственников и только спустя четыре долгих часа остаются одни, уставшие после суматошного праздничного дня. Стилински наивно предполагает, что сегодня уже ничего не будет — и удивляется, когда Хейл будит его, задремавшего, поцелуями в бледную шею, осторожно лаская острые изгибы плеч. Стайлз едва успевает что-то сообразить, когда сам оказывается подхвачен томительной волной возбуждения, и начинает исступлённо отвечать на жаркие поцелуи и прикосновения, выгибаясь в умелых руках мужа. Этой ночью они засыпают лишь с первыми лучами восходящего солнца, и большего счастья Стайлз просто не может себе представить.