***
В тот день Мистери, как всегда, ушла из дома, не объясняя, куда. Жемчуг привычно вздохнула и принялась смахивать пыль с DVD-плеера. Затем приготовила лазанью, полила цветы, накормила ничейную кошку, которая повадилась забираться к девушкам в дом. Больше никаких забот не придумывалось, и Жемчуг села смотреть передачу про русский балет. Вечером она услышала знакомые шаги на другом конце улицы (слух самоцветки всегда обострялся, когда она ждала Мистери). Вот Мистери переходит дорогу на светофоре, идёт по прямой к дому, скрипит калиткой… - в этот момент Жемчуг всегда бежала к двери, чтобы успеть встретить свою девушку на пороге, говоря каждый раз, что это вышло случайно. Вот и сейчас она подлетела к двери и замерла в ожидании. Щёлкнул ключ, отворилась дверь… На фоне закатного неба, розового, как тонкая кожица персика, стояла Мистери. Её силуэт выделялся особенно ярко сегодня. Густые, тяжёлые, роскошные волосы были острижены под мальчика и ерошились во все стороны синим морским ежом. - Что ты наделала?? – всхлипнула Жемчуг. Казалось, она второй раз потеряла Её навсегда.Имя Розы
21 мая 2018 г. в 14:22
Вот уже несколько месяцев Жемчуг и Мистери жили вместе. Всё получилось спонтанно: сначала Жемчуг дрожащими пальцами набирала заветный номер, потом видела ночь – гуляла всю ночь до утра вместе со своей новой знакомой. Под утро Мистери предложила зайти к ней, выпить чаю, немного согреться (не подозревая, что самоцветы не мёрзнут – и вообще, что её странная собеседница - самоцвет). Мистери жила на окраине соседнего городка под названием Ракета (поэтому Жемчуг на секунду почти поверила, что Мистери тоже из космоса).
Стивен и Самоцветы были озадачены первым отсутствием той, которая никогда не покидала своего поста строгой мамочки и ответственной учительницы. Однако, узнав всё подробнее, они сами настояли на том, чтобы Жемчуг взяла небольшой «отпуск» и как следует отдохнула у своей новой подруги.
Так Жемчуг переселилась в Ракету, в пряничный домик с розовой крышей. Несмотря на время, проведённое вместе, Мистери оставалась всё той же загадкой. Нельзя было просто взять и узнать что-нибудь о её прошлом, семье или предпочтениях. Она говорила редко, чаще отвечала короткими ёмкими фразами, ещё больше подогревавшими любопытство. Впрочем, иногда, в моменты невиданной щедрости (или магнитных бурь на Венере), она выдавала даже какую-нибудь историю. Все они, как одна, были очень крутыми: о крутых концертах и вечеринках, крутых друзьях-музыкантах, крутом студенческом времени. «Круто» было любимым словом Мистери, несмотря на то (или в том числе потому), что оно было уже устаревшим. «Олдскул», - отвечала Мистери и пожимала плечами.
Жемчуг хотелось быть такой же загадочной. Можно сказать, она ревновала загадочность к Мистери – или наоборот, свою девушку к загадочности. Жемчуг записывала всё, что рассказывала Мистери, в особый блокнот (разумеется, тогда, когда её Прекрасная дама на неё не смотрела). Самоцветка надеялась, что это поможет – если не составить полную картину о Мистери, то хоть раз порадовать её чем-то, запомнив её предпочтения.
Жемчуг хотелось, чтобы Мистери тоже томилась, желая узнать её, Жемчуг, получше. Однако ничего подобного не происходило: казалось, богине с розовыми волосами было глубоко фиолетово. Ей важно лишь настоящее, то, что между ними сейчас, - так ответила Мистери, когда Жемчуг наконец вызвала её на разговор. Больше Жемчуг ничего не смогла добиться.
Иногда на самоцветку нападала молчаливая бравада. Она, Жемчуг, не просто серая мышь, её тело состоит из чистого света! Её история, полная космических сражений и подвигов, стоит того, чтобы о ней знали! Или, по-вашему, она недостаточно хороша для земной девушки? Пфф, как бы не так!..
Впрочем, в истории Жемчуг действительно было то, о чем Мистери знать не стоило. Ну или… пока не стоило. Речь шла, конечно, о Розе. Но, по иронии судьбы, именно этот секрет Жемчуг не удалось сохранить. Однажды она сидела и рисовала у себя в комнате, тонкие пальцы привычно выводили портрет прекрасной благословенной возлюбленной Кварц… Именно в этот момент вошла Мистери, чтоб позвать Жемчуг на фильм. Девушка заглянула через плечо, подняла широкую бровь и с ухмылкой спросила: «рисуешь меня?» Затем её взгляд упал на имя Розы внизу листа.
- Роза? Кто это?
Так Жемчуг пришлось, безумно смущаясь и как можно короче, пролепетать что-то о бывшей своей любви. Мистери пожала плечами и снова сказала, что прошлое для неё не имеет значения, так что Жемчуг может рисовать кого хочет.
Через пару месяцев после того, как они съехались, Жемчуг выпросила у Мистери разрешения самой красить и расчёсывать её волосы. Самоцветка тщательно подготовилась к этому делу: изучила свойства и химический состав розовой краски, купила шпильки, резинки, плойку и несколько разных расчёсок. Увлечение Жемчуг казалось Мистери специфичным, но, в целом, она не возражала: краситься в салоне всё равно было слишком дорого, а самой – неудобно. Правда, иногда ей казалось, что Жемчуг больше заботится о её волосах, чем о ней самой.
Жемчуг ухаживала за волосами своей девушки по-королевски: наносила ароматные масла и маски, расчёсывала по утрам и перед сном, заплетала. Только один раз, когда Жемчуг накручивала густые тяжёлые пряди плойкой, Мистери, глянув в зеркало, скептично спросила:
- Говоришь, ты точно перестала страдать по своей бывшей?
Жемчуг нервно захихикала. «Да-да, конечно!», - заверила она. Только голубоватый румянец явственно выдал её смущение. Больше Мистери к этой теме не возвращалась, и Жемчуг была ей за это благодарна.
Мистери была очень самодостаточной. По мнению Жемчуг, даже слишком самодостаточной. Она часто уходила на встречи с друзьями, ничего не сказав, и Жемчуг в это время оставалась совсем одна. Нет, конечно, у них был и совместный досуг, девушки ходили в кино и на концерты, гоняли на мотоцикле, вспоминая свою первую встречу. Но (Жемчуг не хотелось казаться слишком навязчивой) – но (конечно, если Мистери хочет идти одна, то это её право) – но, если честно, Жемчуг хотела бы, чтобы они проводили вместе всё своё время. Мистери не разделяла этого стремления, она была той, кто гуляет сама по себе, и не понимала, почему Жемчуг в её отсутствие не придумает себе других развлечений.
Жемчуг и правда не придумывала – сама не зная почему. Как только Мистери покидала пряничный домик, Жемчуг принималась хозяйствовать. Она наводила кристальную чистоту на посудной полке, заправляла постели, встряхивала подушки, готовила вкусную еду. Жемчуг так и не полюбила есть сама, зато нашла радость в том, чтобы кормить свою девушку изысканными блюдами. На вопросы Мистери о том, почему Жемчуг ничего не ест, она всегда отвечает, что уже поела. Кажется, Мистери начинает думать, что у неё анорексия – но пока ничего не говорит.
А вот маниакального стремления самоцветки к чистоте Мистери не понимала, её сердце не покорялось вымытыми полами и идеально расправленным покрывалом на кровати. Она любила бардак и беспорядок, любила стихийность в жизни и в собственном доме. Сваленные в кучу одеяла, коробки из-под пиццы под компьютерным столом – это был её стиль. Но, к чести Мистери будет сказано, она ни разу не упрекнула Жемчуг за сверкающие чистотой и порядком нововведения. Хозяйка дома лишь пожимала плечами, снова заставая свою девушку с метёлкой для пыли или тряпкой в руке. Если для Жемчуг уборка – способ справляться с одиночеством и неумением занять себя, это – её личное дело.