Мы в жизни любим только раз,
А после ищем лишь похожих
Среди трех сотен разных глаз
И тысячи прохожих.
Мы снова ищем голос тот,
Что нас до дрожи растревожил.
Мы ищем день и ищем год,
И миг как будто месяц прожит.
Улыбку снова ищем ту,
Что сердце вновь заставит биться.
И слепо канем мы во тьму,
Коль там найдем любви страницу.
Упрямо ищем запах тот,
Что нас дурманит и так манит.
Мы ищем свой души оплот,
Почти переступая грани.
Мы в жизни любим только раз,
А после ищем лишь похожих.
И в ком огонь любви погас,
Тот больше вновь любить не может.
© Есенин
***
Когда я встретил ее, шел дождь. Один из тех сильных ливней, которые так ненавидят все взрослые люди. Я тоже ненавидел дождь. Собственно говоря, я точно так же ненавидел и этот день, но, увидев эту девушку, которая стояла на пляже, протянув руки к дождю, я подумал, что этот день не так уж и плох, раз кому-то он так нравится. Было холодно, точнее дождь был холодным. Я промок до нитки и чувствовал, как одежда неприятно прилипала к телу. Но я стоял и наблюдал за девушкой, наверное, со стороны я смотрелся так себе. Она была прекрасна в своем несовершенстве. Ее длинные, намокшие каштановые волосы беспорядочно лежали на плечах, она стояла совсем одна, поднимая улыбающееся лицо к плачущему небу. Ее аккуратные розовые губы были растянуты в довольной улыбке. Она выглядела хрупкой и беззащитной, настолько она была маленькая. Несмотря на, казалось бы, тонкие черты лица и хрупкость ее образа, она не смотрелась красавицей, но определенной привлекательностью обладала. Я не заметил, как спустился с моста и оказался рядом с ней. Она вдруг посмотрела на меня своими большими зелеными глазами и улыбнулась: — Приветик, а я вас знаю! — она сложила крохотные ладошки за спиной и кокетливо наклонила голову. — О’кей, а вас как зовут? — Дон Би. Чхве Дон Би. — Вам подходит это имя. Кстати об этом. Почему вы тут стоите? — Я люблю дождь. Все его проявления. — Вы же простудитесь, — я укоризненно посмотрел на нее, подмечая, что она была младше меня лет на десять. — Жизнь довольно коротка, чтобы думать о будущем, нужно ловить каждый момент! Как только она договорила я вдруг заметил у нее на ключице просвечивающуюся сквозь прозрачную белую блузку татуировку «sono nata per la felicita' «. Я почему-то не удержался и, слегка тыкнув в нее пальцем, выдал: — Что эта каляка значит? — и тут же смутился, она улыбнулась. — Я рождена для счастья. Я мало верю в какие-то ниточки, татуировки со смыслом и что-то такое, но иногда хочется оказаться в сказке, в которой все эти мелочи имеют значение. Знаете, это иногда помогает поверить в себя. « У меня же есть этот знак на теле! Значит, все будет круто!». Бред, конечно, но все-таки. Дождь усиливался, я уже не мог терпеть невыносимый холод, приносимый холодной водой. Я взял мою спутницу за руку и потащил в ближайшее помещение, имеющее крышу. — Нет, скажи мне, как можно любить это?! — я указывал Дон Би на происходящее за окном. Она молча смотрела в пол. Я почему-то почувствовал себя ее старшим братом, который застал свою младшенькую за непристойным занятием. — Ну, это же приятно, когда… — Что?! — Вы… — Да что ты выкаешь? Я что такой старый? — ее ехидная улыбка заставила меня остановиться, — Что? — Как тогда мне, — она помолчала, — тебя называть? — Чонгук. — Просто… Я опередил ее: — Дай мне свой телефон. Дон Би недоверчиво посмотрела на меня, я протянул руку. — Ладно, боюсь спросить, зачем? Я же фанатка, вдруг буду ночью названивать? — Звони, — не задумываясь ответил я, осознание того, что все мои нелогичные действия начались неспроста… Девушка вопросительно посмотрела на меня, а потом пожала плечами. Это была любовь с первого взгляда. Когда я это понял, уже звонил ей: — Алло? Кто это? — ее уставший голос заставил меня вздрогнуть и ощутить мелкие мурашки на спине. — Гук, — голос непослушно дрогнул, заставив меня откашляться, — чем занята? — Просто сижу в каком-то парке, не знаю, где это. А что? — На какой станции? Она долго вспоминала, а потом рассказала, что видит перед собой, давая понять, что совершенно не знает, где находится. Я примчался так быстро, как только смог. Она сидела на скамейке и что-то печатала на ноутбуке. Подойдя, я заметил, как быстро одно окошко на мониторе сменялось другим, и, рассудив, что лучше не мешать, молча сел рядом. Уже смеркалось, когда она с силой захлопнула крышку компьютера и тяжело вздохнула: — Гукки, спасибо, что пришёл, — ее покрасневшие глаза выдавали бессонную ночь. — БинБин, как ты себя чувствуешь? — Хорошо, — она сказала это так четко, что я бы ей даже поверил, если бы не видел ее глаз. — А если честно? — Жутко. Это самая ужасная работа в мире! Я пыталась взломать какую-то корпорацию ради вышепоставленного лица, но чувство, будто я лезу туда, куда не стоит, меня не покидает. — Все хорошо будет, — я погладил ее по голове, она улыбнулась и потянулась. — Ладно, Гукки, идем гулять! — я только заметил, что она меня так называет, но уже покраснел до ушей. — Ты не заболел? — она положила свои ладошки мне на щеки, от чего я покраснел еще больше. — Жарко просто. — Ты уверен? Ты горишь, — Дон Би поправила мои волосы, я больше не мог этого выдержать. Закрыв лицо руками, я раздвинул пальцы: — Я серьезно, идем. — Но… — Идем, — я взял ее за руку и мы пошли по парку. Дон Би шла, о чем-то задумавшись. Она внимательно разглядывала мою руку, я молчал. Вокруг цвели какие-то деревья, распускались цветы. Ее белое платье развивалось от легкого ветерка, она казалась мне маленькой принцессой, которую я должен спасти от всего этого жестокого мира. Вот уже месяц мы общались и гуляли, иногда наши разговоры заканчивали старый день и начинали новый. Я узнал о ней многое, да и рассказал немало. Я до безумия полюбил ее улыбку, ее привычку трогать нос указательным пальцем, она заставляла меня вздрагивать. Каждый раз, завидя ее, я ощущал как толпы мурашек пробегают по спине. Но то что я окончательно пропал, я понял только сегодня, когда в ожидании ее голоса на другом конце провода мое сердце выпрыгивало из груди. И вот я с ней рядом, ее рука такая теплая и нежная. — Дон Би, мне нужно тебе кое-что сказать, — я остановился, она удивленно посмотрела на меня, — когда я тебя встретил… Она вспыхнула и опустила глаза. Я улыбнулся и сел перед ней на колени, чтобы видеть ее лицо. Дон Би закрыла лицо руками: — Когда я тебя встретил, что-то во мне перевернулось. Каждую минуту я думал о тебе, и это сводило меня с ума. Я готов пойти на все, чтобы слышать твой голос, видеть твою улыбку и слышать твой смех. Только сегодня понял, насколько сильно я утонул в тебе. Дон Би, я тебя люблю, ты согласишься быть моей девушкой? — мое сердце остановилось в ожидании. Она не открывала лица. — Гукки, — на мою руку упала ее горячая слеза. — Что случилось? Прости меня! Я что-то не то сказал? Почему ты плачешь? — я начал ее легко трясти, чтобы привести в чувства. Дон Би рухнула мне на шею и начала плакать. Я растерялся, не зная, что делать дальше. Она резко встала, утерев глаза и оправив платье: — Прости, Гукки, это от усталости, я немного… не в ладах с собой, — она улыбнулась, — я не знаю, как реагировать… Мне столько нужно тебе сказать, но мне немного страшно. Я слишком часто теряла любимых людей… Ты первый кому я всецело доверилась, тот день, когда мы встретились… Это самый лучший день в моей жизни! Я, — она запнулась, — я тоже, тоже люблю тебя, — сказала она так тихо, что я едва услышал. Солнце светило ярче обычного, просачиваясь сквозь плотные шторы. Я проснулся от того, что меня тряс Тэ. Он что-то сердито кричал и указывал на дверь. Спихнув его с себя и завернувшись с головой в одеяло, я вдруг услышал знакомый смех: — Дон Би?! — вскочил я. Увидев смеющегося Хосока с телефоном в руках, я тут же запустил в него подушкой. — Какого черта?! — Ну, ты только так сейчас и просыпаешься. Ее же голос на будильнике стоит? — И тут я понял чьим телефоном трясёт перед моим носом Хосок. — Верни телефон, говнюк! — я пустился за ним, преодолевая препятствия в виде кроватей, кресел и прочей мебели. — Гук! Подожди! Сегодня нам на тренировку! Гук! Как мы танцевать будем?! — ТАМ, где ты окажешься через минуту, в танцах нет необходимости! — Стоп! — Нам Джун остановил меня, сдерживая смех. — Гук, успокойся, это всего лишь запись. Твоя, между прочим. Если она помогает нам «поднять твои веки», то мы продолжим это делать. Будешь быстро вставать, не будем мучить, о’кей? О’кей. Когда телефон мне вернули телефон, я стёр запись, тут же об этом пожалев. А потом все пошло по кругу. Тренировки, интервью, концерты, тур. Все шло одно за другим, я едва успевал видеться с ней. Дон Би всегда улыбалась, иногда она обижалась, но все равно поддерживала меня. Я каждый раз ждал новой встречи, каждый раз считал дни и минуты, но каждый раз замечал, что она гаснет изнутри. Я не понимал, что с ней, возможно, просто не хотел понимать. Мне все казалось, что все ещё наладится, все будет как прежде, но как прежде не становилось. — Гукки, я боюсь, что потеряю тебя, — она сказала мне это после последнего концерта в году. Фанатки крутились вокруг машины, я только кивал и улыбался им, предвкушая, как новогоднюю ночь проведу в ее компании. Она сидела так, чтобы ее никто не видел. БинБин всегда сидела там, что-то печатая в ноутбуке или листая ленту новостей в телефоне. Я не придал ее словам никакого значения, я подумал, что она сказала это просто так, чтобы сделать момент романтичным. Как жаль, что я так думал… Тот день начался с проливного ливня. Я почему-то радовался этому дождю. За два года наших отношений эта таинственная леди научила меня любить эту небесную воду. После тренировки я помчался на пляж, я знал, что она будет там. Я не ошибся. Дон Би стояла, запрокинув голову и протянув руки к дождю. Я улыбнулся: — БинБин! — махнув рукой, я побежал к ней. Она обняла меня и нежно, будто бы в последний раз, поцеловала меня. Я чувствовал, как каждая клеточка моего тела наполняется ее теплом. Вдыхая запах ее волос, я целовал ее и чувствовал, что земля уходит из-под ног, она опьяняла меня, раскрепощала… Потом мы долго-долго говорили, продолжая впитывать дождь всеми фибрами. Я зашёл в магазин за мороженым — ее любимое — клубничное. Она была прекрасна в своём полосатом платье, черт возьми, я влюбился в неё снова. Когда это случилось, мы переходили дорогу, я на секунду остановился завязать шнурки. И вдруг ее крик, скрип колёс об асфальт. Я поднял голову, а потом весь мир рухнул. Она лежала там на дороге, вокруг быстро растекалась кровь, а дождь все лил. Из машины вышел какой-то мужчина в чёрном, этот ублюдок подошёл к ней и, нагнувшись, громко сказал, будто выплюнул: — И всего-то? Я думал, что злобный хакер выглядит, ну, скажем, солиднее, хотя бы сексуальнее. Детка, ничего личного, это моя работа! — он хотел было пнуть ее, но я не мог этого допустить. Сбив его с ног, я бил его, защищаясь от ответных ударов. Злость застлала мне глаза, я хотел убить его, чтобы хоть как-то отомстить, но я вдруг спохватился, что она там одна лежит, что я не успею, не спасу ее. Я кинулся к ней, начал трясти ее, пытаться привести в чувства. Минута, две… Я кричал громко, истошно, но на улице никого не было, чертов день города, чёртовы люди! Почему именно сегодня? Почему она? Почему мы? Пальцы дрожали, набирая номер «112». Проорав в трубку адрес, я кинул телефон в сторону. Она лежала такая слабая, недвижимая. Я рыдал, впервые в жизни я готов был умереть ради кого-то, только бы она выжила. Так банально, но так реально. Заберите все, но верните ее, ее глаза, ее смех. Она с усилием открыла глаза: — Гук-ки, ми-лый, — она говорила медленно, через боль. Я не мог на это смотреть, взяв ее руку, я начал ее целовать, прикладывать к своей груди. — Бин, молчи, тебе нельзя, Бин, я люблю тебя! Живи, молю тебя! Я, ты… Мы же сильные, мы переживем, мы должны! — Я хотела тебе сказать, — она запнулась и начала плакать, — я безумно тебя люблю. Ты мое солнце, ты мой дождь… — Ничего не говори! Скорая скоро будет, они тебя спасут! — Гук, как бы тебе не было тяжело, всегда, обещай, всегда ты будешь не просто смотреть на красоту этого мира, но и видеть ее… Не просто слушать, а слышать… Не притворяться, а быть счастливым… Гук, я… тебя, — ее рука выскользнула из моей, ее глаза закрылись. Я проклял этот мир, он был больше не нужен мне. Без Бин не хочу видеть это солнце, не хочу чувствовать этот дождь. Я взглянул на неё и почему-то мой взгляд упал на татуировку: « Рождена для счастья, а дышу для тебя, JK» Мой мир перестал существовать. Я полный ноль и ничего более. Как я был слеп, каким был идиотом… Сирены скорой выли так громко, что закладывало уши. Я бессмысленно смотрел на ее спокойное с закрытыми глазами лицо. Врачи сказали, что сделают все возможное, но ничего не могут обещать. Я сидел возле операционной около шести или семи часов, бездумно глядя в одну точку. Я не видел никого и ничего, перед глазами была ее татуировка. Точно такую же я набил под сердцем ещё неделю назад: « Я дышу для тебя, DB» Это был подарок ей, она о нем не знала. Я понимал, что это была связь, та самая, о которой слагают песни и которую описывают в книгах. Двери операционной открылись. Врач в окровавленной одежде подошёл ко мне, сняв шапку, я безжизненно посмотрел на него: — Мы боролись за ее жизнь, но ей нужна срочная операция в Германии. 250 000$. Шанс того, что она проснётся, близок к нулю… — Да, — с безразличием сказал я, — я все оплачу.***
Я потерял надежду ещё тогда, на перекрёстке. В жизни не бывает хэппи эндов. Я знал это, знал. Но так хотел верить в неё, в нас. Я отправил ее в Германию, сам полетел с ней. Семь месяцев врачи сражались за ее жизнь. Я держал ее безжизненное тело за руку, но внутри я тоже был мертв. Я не хотел жить без неё. Дни тянулись невероятно долго, но где-то там, в глубине души я надеялся, что она откроет глаза. Я часто думал о том, что будет, если… И всегда представлял, как гуляю с девушкой, как смотрю в ее глаза, но все время передо мной были ЕЕ глаза, ЕЕ губы, ЕЕ руки. Ещё там, в больнице, я встретил Чон Ми, она также была полукровкой. Она была милая и симпатичная, я ей понравился. Мы часто говорили с ней, но в какой-то момент я понял, что она чем-то похожа на Дон Би. Честно говоря, каждый день я разрывался, меня ничто не утешало. Чон Ми была моим психологом, но и ее я почти не видел и не слышал. Я сидел с кофе в палате у Дон Би и смотрел на неё стеклянными глазами, в которых застыл вопрос «почему?». Я понимал, что никогда и никто ее не заменит и гас с каждым днём. Я вдруг подумал, что если она умрет, мне тоже незачем жить… Мне нужно было ехать на концерт, я должен был работать, хотя бы ради неё, чтобы оплатить лечение. Ребята помогали мне, они все понимали, прикрывали меня, заботились обо мне. Концерт был изнуряющим, фанатки кричали от восторга, я завидовал им, они могли радоваться жизни, а Бин, моя милая БинБин, нет. Всю неделю я шатался по Сеулу туда-сюда и не находил себе места. Без неё солнце потухло и мир вокруг рухнул. Я стоял перед вывеской ее любимого кафе. Она так любила это место. Закрыв глаза, я шагнул к двери, неожиданно ощутив, как родная, знакомая мне рука скользнула по спине. Я обернулся. Среди людей ее белое платье. В жизни не бывает хэппи эндов. Ее глаза, ее улыбка. Да, это была она. Нет чувства сильнее любви. Она всепоглощающа и неприкословна. Она найдёт вас везде, где бы вы ни были. Она настигнет вас тогда, когда вы не будете ее ждать. Любовь — величайшая в мире награда, и она же величайшее в мире наказание. Вы поймёте это. Возможно, любовь будет жестока с вами, но вы никогда ее не забудете, вы будете искать похожих, но они не те, они не то. И вы будете возвращаться, хоть мыслями, но возвращается к любимым. В жизни не бывает хэппи эндов, но в жизни бывают чертовски сильные чувства и чертовски сильные люди, которые взращивают в себе эти чувства.