Наша встреча

      По комнате разносился запах свежезаваренного липового чая. Рука прислуги изящно переставила чашку со стола на металлический поднос, где уже в фарфоровом блюдце лежало печенье для дочери хозяев имения. Стриженные под каре нежно-розовые волосы служанки не достигали плеч и слегка прикрывали ей глаза. Взяв в руки поднос, она пружинящей походкой (даже персонал здесь имел благородные манеры и умение быть «высоким» человеком) прошествовала из кухни на террасу, пройдя через больших размеров гостиную. Весь интерьер в доме был теплых, бежевых оттенков; иногда встречались темные предметы мебели: половицы в некоторых комнатах, рамы на окнах, техника; и редко — яркие: большие и маленькие картины на стенах, цветы в вазе, самодельные топиарии — они же деревья счастья, а вот в шкафах ярких вещей и вовсе не меряно! У стеклянной пластиковой двери покорно лежал коврик цвета холодной воды, а если переступить порожек, то босыми стопами можно почувствовать отполированные деревянные доски террасы. Там стоял аккуратный столик и два не менее скрупулезных стула. На одном из них, окутанная нагоняемой стоящим зонтом тенью, расположилась дочь хозяев. Ее блондинистые волосы были красиво рассыпаны по плечам и несколько прядей свисали с них, создавая несколько дуг; миленькое лицо она облокотила на обе ладони, а взгляд больших карих глаз скучающе бродил по газону заднего двора. Вид был просто завораживающим, но уж слишком примелькавшимся за несколько лет ежедневно проводимых за этим столиком по несколько часов. — Госпожа Люси, я заварила вам чай.       Монотонный голос служанки вывел ее из раздумий, вынуждая вернуться в реальность — Да, спасибо большое, — приняв с только поставленного подноса чашку с чаем, она тепло посмотрела на служанку. — Может, присядешь со мной? — Боюсь, что у меня еще есть незаконченая работа. — Думаю, работа может подождать, — Люси мило улыбнулась, — а эти несколько минут стоят того. — Но господин Джуд… —… ничего не скажет, если я оповещу его о том, что ты не выполнила работу по моей вине, — и ее лицо озарила еще более дружелюбная улыбка. Эклипсим* ничего не оставалось, как повиноваться и сесть на второй стул в предвкушении занимательной беседы с дочью госпожи и господина Хартфилиев. Спустя несколько движений секундной стрелки ее взгляд посетила печаль. — Знаешь, другие готовы пожертвовать многим ради такой жизни, как у меня… Я имею в виду, что в нашей семье скандалы — огромнейшая редкость, что у меня есть много вещей, — да у меня гардеробная больше кухни! — мне дают хорошие карманные деньги, благодаря репетиторам я — перспективный историк, а также я наследница этого имения и всех наших компаний и фирм, но… Я не могу назвать себя счастливой. Наверно потому, что не чувствую тех радостей, что другие: отдыхать где-нибудь вместе с друзьями, совершать разные безуминки, иметь ленивые, сонные выходные; проводить вечера за просмотром фильмов, а не чтением документально-исторических книг; вспоминать каждый день с улыбкой на лице, как самый лучший, но позже думать также уже о следующем… Я не прошу всего, но хотелось бы получить в подарок от судьбы хотя бы часть. — Боюсь, госпожа, тут я вам ничем не смогу помочь, — Эклипсим сочувствующе вздохнула и опустила глаза. — Я тебя уже так много раз просила не называть меня госпожой, — Люси продолжала лучезарно улыбаться. — Но спасибо, что просто каждый раз слушаешь — что бы я ни рассказывала. — Мне очень приятно, что вы мне доверяете.       Прислуга отвечала все так же безэмоционально, но Люси знала: ее просто воспитали не показывать свои эмоции и чувства. И из-за этого — Хартфилия была и в этом уверенна — Эклипсим страдала не меньше наследницы, ведь душа не была в гармонии с самой собой из-за фурстрации** в детстве и потупляемых проявлений жизни психических потребностей — сейчас. — Думаю, вам нужно завести хотя бы одного настоящего друга.       Люси усмехнулась, а потом, убрав руки из-под подбородка, протянула ладонь служанке: — В таком случае, — лучи солнца не могли касаться ее лица, но оно и без того немного засветилось, — будешь моим другом?       По синим глазам скользнуло удивление, а после — они засветились, а их собственница (что было крайне редко) улыбнулась и, протянув в ответ ладонь, радостно согласилась. — Вот и отлично! Теперь мы не одни? — златовласка склонила набок голову и скорее утвердила это, чем спросила. — Ага, — ответ не заставил себя ждать.       Последний барьер, что мог быть между ними, окончательно разрушился, особенно после длительной душевной беседы. Должно быть, они обе позволили себе болтать не о существенно важных вещах, а о пустяках. Прекрасность природы и погоды, сегодняшний сон, глупые шутки, неудобность этих стульев, хорошее заведение с фаст-фудом или суши — разве хоть одна из них говорила об этом с кем-либо еще? Чего хотят добиться и чего добились уже, что есть неприятного в повседневности и чего хотят — разве открывали еще кому-то душу настолько? Они попеременно скакали от одной темы к другой, не имея никакой закономерности в переходах. — А вообще, странный мы народ — люди. Что бы не имели, хотим еще чего-то… А самоуважение в достижении какой-либо цели пропадает довольно быстро. — В этом мы и заключаемся: вечное стремление к совершенству и скорые изменения в нашем идеале. Иначе было бы скучно. — Да, скорее всего, так и есть, Эклипсим.       Они обе всегда были довольны компанией друг друга, но сейчас в воздухе не было ни капли напряжения. И вскоре их разговор вынудился окончиться: Люси следовало сейчас отправиться к учителю.       Как и полагается, Эклипсим проводила ее до двери, поклонилась при словах «Удачи, Люси», а потом помахала на прощание рукой. Как только стройная фигура златовласки удалилась от двери, она захлопнулась и настал черед незавершенной работе становиться выполненной.       Держась одной рукой за лямку сумочки, Люси скользила по улицам, усыпанными людьми, как хлеб крошками, все ближе подходя к назначенному месту встречи, а именно — уютному кафе недалеко от центра города. На душе было легко, и эта легкость проявлялась и внешне: полузакрытые глаза, сияющая улыбка и напеваемая под нос песенка с неизвестным ни для кого мотивом.       Люси перешла подземный переход и двинулась к зданию кафе. Прямо перед входом, замерев на полушаге, она оглянулась и окинула взглядом суматошное движение на улице. — И все же, этот день самый светлый.       С тихо сказанными самой себе словами, златовласка толкнула дверь и прошла в помещение.       Внутри зародилось чувство радости. Теперь и у Люси есть друг. Настоящий. Не те девицы из багатых семей, бегающие по поводу и без к своему папочке, обсуждающие одна другую за спинами и улыбающиеся в лицо… Эта улыбка в глазах Люси приравнивалась к плевку. Она их не понимала, а они — ее. Возможно, поэтому и не нашли общего языка или хотя бы темы. Но сейчас у Хартфилии есть Эклипсим. Она всегда выслушивала Люси и помогала ей при потребности; если секрет, то никому не выдавала, даже если бы ей угрожали. И Хартфилия всегда платила ей тем же. Хоть Эклипсим и не была особо разговорчивой. А сейчас они официально стали подругами. Это не могло не радовать.       Эта небольшая перемена подталкивала Люси к действиям, побуждала вновь отправиться на поиски верных друзей, и что-то ей подсказывало, что они будут весьма успешными. — Мисс Хартфилия, вы меня слушаете? — А? — паря в мечтах о ее хороших друзьях, Люси и забыла, что должна слушать учителя. А ведь она могла бы сидеть вместе с одногодками на уроках, но родители обеспечили ей домашнее обучение и дополнительные занятия. Много дополнительных занятий. — Да-да, я слушаю. — И что же я сейчас сказал? — мужчина в черном костюме скрестил руки на груди. — Эм, кажется, о том, что… Ну… Про Баклажан! — будто что-то вспомнив, она подняла указательный палец вверх, но увидев неодобрение на лице учителя смутилась. — Или нет?.. — Во-первых, Бажан, — он раздраженно выдохнул воздух. —Попрошу не коверкать его фамилию, — учитель многозначительно поправил очки на переносице. — А во-вторых, я говорил не о достижениях Бажана в науке, а о том, что стоит заняться повторением и вернуться к истории, начинающейся с первого столетия нашей эры.       Услышав слово «повторение», Люси устало вздохнула. Она ведь и без того прекрасно знает все, что вообще можно выучить о том периоде! Но они снова и снова возвращаются именно к этому столетию… — Думаю, на сегодня хватит. Вы и так не собраны в эту нашу встречу, мисс Хартфилия, — он встал и, оставив купюру для оплаты двух капучино, направился к выходу: — Место и время следующей я вам сообщу позже. До скорого, мисс Хартфилия! — Д-до свидания.       Резкая перемена в тоне и действиях учителя заставила Люси опешить, но она пришла в чувство почти сразу же, породив в своей голове мысль: «Сегодня точно самый светлый день!».       Злотовласка поспешила выйти наружу, навстречу новым друзьям, а там уже — и приключениям.       Поправив сумку, она задумалась, где можно было бы найти друзей. С ума сойти, и почему она раньше этого не сделала?! Хотя нет, делала, и не раз. Ей тогда не очень повезло встретить тех людей. После их гадских поступков она довольно долго не могла прийти в себя, и потому на поиске друзей нечаянно поставился некий запрет — пусть Люси и желала дружить всей душой.       В голову пришел парк. Отличное ведь место! Там много творческих людей, а они, как правило, дорожат друзьями и любят их. Хартфилия туда и направилась.       На ходу поправляя то прическу, то одежду, она представляла то, как будет выглядеть встреча с будущими друзьями. Часто ее мысли ускакивали далеко в дебри и Люси приходилось время-от-времени останавливаться (мысленно) и возвращаться к изначальной теме.       Смотря недалеко вперед от себя, Люси парила по воздуху; золотые волосы развевались на легком ветерке. По этой аллее деревья росли по обе стороны тротуара, скрывая идущих от жарких лучей солнца и разбрасывая повсюду забавные тени.       Пока что среди немногочисленных прохожих она не рассматривала возможных друзей, но вот-вот Люси примется за активный поиск.       До ушей Хартфилии донесся звук быстро приближающихся шагов. Он был настолько быстрым, что можно было легко сказать, что человек бежит. Что-то заинтересовало ее в этих шагах, и Люси подняла взгляд. Бегущий пронесся мимо и глаза златовласки были бы рады проследить за ним, но для этого стоило обернуться. Шаги стихли. Когда она обернулась полностью, обнаружила, что пробежавший остановился, чтобы проделать то же действие.       Это парень.       Волосы, как цветущая сакура, были прекрасными, шею окутывал массивный белый шарф, придающий розоволосому некий неизвестный и особый шарм. Его большие кошачьи глаза черного цвета заинтересованно смотрели прямо в карие глаза Люси.       В это самое мгновение все расплылось, земля ушла из-под ног, и было ощущение, что ее начинает затягивать прямиком на глубину этих глаз. Не сумев ухватиться за что-то на поверхности, она поддалась и начала тонуть в низ, не имея понятия, есть ли там дно вообще…       Все вокруг вдруг потеряло смысл — только этот бесконечный черный космос. Внутри кто-то будто взорвал пороховую бочку — все загорелось, и с каждой секундой пылало все сильнее. Какбы стараясь утихомерить этот жар, подул ветер, растрепав волосы Люси еще сильнее. Но незнакомцу этот игривый ветер в волосах безумно шел…       Он сделал шаг. Хартфилия слегка вздернулась, а на щеках появился легкий румянец. Пришла пора возвращаться.       Тонуть было в тысячи раз легче, чем пытаться выплысть наверх.       Незнакомец улыбнулся на все тридцать два и, закинув руку за голову, подошел к Люси: — Я Нацу, — он так непринужденно это сказал, что Хартфилия даже позавидовала этому. Она уставилась на белоснежную улыбку, не в силах ни сказать что-либо, ни шелохнуться вообще. Это затянувшееся молчание нарушил все тот же Нацу с беззаботной улыбкой: — А ты?..  — Л-люси… — ее положение так и не поменялось; единственное, что она сделала — негромко произнесла свое имя. — Ясненько. Ты тут гуляешь?       Люси вновь не смогла хоть что-нибудь произнести. Его это напрягло, и розоволосый задал аналогичный вопрос. — Что-то не так?       Хартфилия резко отвела взгляд и, прикрыв глаза, набрала воздух в легкие, задержала ненадолго и выпустила. Затем, не открывая глаз, легонько улыбнулась. — Нет, все в порядке, — Люси повернулась и одарила его озадаченное лицо лучезарной улыбкой, которая заставила Нацу улыбнуться в ответ. — Значит, прогуляемся? — Ага, — до Люси дошло то, как просто он это спросил (ей-Богу, будто они знакомы всю жизнь) и то, как легко она согласилась, только когда они шли уже минуты как две вдоль все той же аллеи. — А куда ты бежал? — Хартфилия решила нарушить тишину. Пусть это был и не совсем корректный вопрос. Но, похоже, Нацу было все равно, ведь его позиция а-ля «давние друзья» была непоколебимой. — Не знаю.       Такой ответ удивил и озадачил Люси, и совсем не удовлетворил ее. — К-как это? — Понятия не имею. Потянуло на эту аллею, а потом захотелось пробежаться — вот и все, — легкость, с которой он парировал, продолжала поражать Люси. — Вот так просто захотелось — и все? — недоумение заставило ее посмотреть в глаза улыбающегося Нацу. — Агась, — так и не сумев добиться хорошего ответа, Люси бросила это дело. — А ты чего тут ходила? — Я? Ну… Прогуливалась. А еще хотела найти друзей… — Друзей найти? — его широчезная улыбка продолжала несколько смущать Хартфилию. Она так и не смогла понять, что произошло в тот момент. Может, это изжога? — Дуреха, зачем же их искать?! Просто позови — и они примчатся, как сделала бы и ты, — при этих словах Нацу положил свою руку Люси на голову. Румянец сгустился, но она ответила: — Я бы с радостью так и сделала. Если бы у меня были друзья…       Данное заявление заставило Нацу широко распахнуть глаза. — Нет друзей? — Угу. — Значит теперь я твой друг! — златовласка посмотрела на Драгнила, проверяя не пошутил ли тот. Но его легкая улыбка выглядела вполне серьезно и без капли иронии. Люси ответно улыбнулась. — Куда пойдем, подруга? — он нарочно выделил обращение. И Хартфилия собиралась уже ответить, как осознала, что не знает ответа. — А куда бы ты хотел? — М-м… — Люси всматривалась в черты задумавшегося Нацу. И он вызвал у нее приступ изжоги? Между прочим, приступ так до конца и не прошел. Да и, Люси не могла пожаловаться на хлипкость своего здоровья, и изжоги у нее не было. Тогда что это? Может, инсульты именно такие? Или это инфаркт? Вряд ли, ведь симптомы совсем не такие. Стоит проконсультироваться с семейным врачом. — Может, просто погуляем?       Его простая улыбка пробудила стаи мурашек, которые пробежали десять раз по коже Люси, добираясь до лица, до губ, и поднимая уголки их к верху. Хартфилия расплылась в смущенной улыбке.       Может, именно так и проявляется дружба между парнем и девушкой? Между одним и тем же полом — так, а между разными — именно вот так.?       Медленно передвигая ноги, они шли вдоль аллеи и уже подходили к ее концу. За ней скрывается большая площадка с фонтаном посередине и множеством лавочек по краям. — Нацу? — Люси понравилось смаковать на языке его имя. В ответ Драгнил вопросительно промычал. — А у тебя есть друзья? — Конечно, — и вновь он улыбнулся. И вновь это призвало к лицу Люси несколько капель пунцовой краски. — Их много, и все они замечательные. Хочешь, поделюсь с тобой друзьями? — Было бы неплохо, — она улыбнулась так широко, как только могла. — И все же, как же так получилось, что у тебя нет друзей? — Нет же, — Хартфилия мотнула головой, — есть. Ты и Эклипсим.       Нацу посмотрел на златовласку, неосознанно заставляя ее опять почувствовать утопание в двух черных океанах. — Эклипсим? — Да. Это единственная моя подруга. Вернее, была ею, пока я не встретила тебя, — Люси вспомнила их недавнюю встречу. Интересно, он же тоже чувствует это или нет? — Должно быть, она очень классная. — Да, — в голове Хартфилии всплыл образ Эклипсим. А ведь это разговор с ней подтолкнул Люси на такие «подвиги». Затем она вспомнила вопрос Нацу и поспешила на него ответить: — Я из багатой семьи, поэтому меня окружали одногодки из таких же семей. Но их принципы жизни и убеждения слишком отличаются от моих… Вот мы с ними и не ладим, — она вспомнила случай, когда не выдержала всей их фальшивости: разбившись на маленькие группки, все переходили, по желанию, от одной к другой. В одной компании они притворяются друг другу друзьями и сплетничают про другую компанию, в которой делают так же. Затем происходил «обмен» собеседников между группками, где они делали точно так же, даже называя «подруг» из прошлой компании оскорбительными словами. И так было по кругу. Похоже, всем им нравилась такая «игра». Но Люси не считала, что дружба — это игра, вот и, не выдержав, накричала на них, за что потом получила прозвище психованой и ненормальной… — Моими друзьями мне были родители, но разница в возрасте и своем положении, конечно же, давала о себе знать. Единственная, кто могла быть хорошим другом из моего круга общения и стала им — это Эклипсим… А теперь и ты. — Ничего, — широкая улыбка в который раз посетила его лицо. Нацу закинул руку за шею Люси, — зато теперь у тебя будет много друзей.       Она согласительно кивнула.       Как только они вышли с аллеи, телефон Люси завибрировал. — Алло, мам? — через короткую паузу она ответила на поставленный на том конце вопрос: — Нет-нет, все хорошо. Я скоро буду. Да, пока.       Люси положила телефон обратно в сумочку. — Мне, — мило улыбнувшись, она не хотела показывать, что ей горько расставаться с новым другом, — мне надо идти. Дома меня уже заждались. — Может, я проведу тебя? — ответом служила улыбка. — Значит, раз ты из богатой семьи, у тебя, наверно, такие хоромы-ы… — не имея понятия, что розоволосый представлял говоря нараспев «хоромы», Люси улыбнулась. — У нас всего лишь имение. — Всего лишь? Мне бы так можно было сказать! — Ну, я просто подумала, что ты представил себе как минимум королевский замок. — Было бы неплохо, — его руки были закинуты за голову. — Но можешь рассказать, как выглядит твой дом? — Прийдем — сам увидишь. — Ла-адно… — они уже прошли в элитный район. — Наверно, тебе нравится жить там? — Да. Там неимоверно красиво. Да и, я выросла в том доме, потому это место уже особенно для меня. — Значит, и для меня, — Люси посмотрела на Нацу с немым вопросом в глазах. — Ты ведь мой друг, — она улыбнулась и кивнула головой.       Постепенно, они добрались до места. — Ого, и это твой дом?! — по размеру имение семьи Хартфилия отличалось от окружающих, поэтому Нацу не мог сдержать восхищенного вздоха. — Да, — ей было забавно видеть такие эмоции на лице друга. — И ты не заблуждаешься там? — Не-а. Я же там живу всю жизнь. Нанизу у нас гостиная, зал, кухня, бильярдная комната; на втором этаже — спальни. Моя находится там, где вон то окно, — Люси указала в сторону одного из пластиковых окон. Его чут-ли не закрывало своими ветками росшее там дерево. Она не знала, зачем рассказывает местоположение комнат, но уже что сделано — то сделано. — Ясненько, — Нацу почесал затылок и протянул руку Люси: — Тогда, до встречи? — До встречи, — она не колеблясь пожала протянутую ладонь.       Пройдя в дом, ее встретила на пороге Эклипсим. Как и полагается друзьям, при приветствии Люси обняла подругу. — Госпожа Лейла ждет за столом. — Хорошо, я сейчас приду.       Разбувшись и сняв сумку, Люси прошла в ту комнату, где ее ждала мама. — Привет, Люси, — нежный голос разлился по душе и вмиг стало более спокойно, чем было. — Привет, мама. Ты одна? — Да, вот тебя жду. А кто был тот юноша? — Хартфилия-старшая задала этот вопрос скорее из заинтересованности, чем из родительского контроля. Она видела в окно, как до дома Люси провел незнакомый для матери человек. — О, это… Это мой друг. — Друг? — она была то ли удивлена, то ли разочарована. — Да, — Люси присела за стол. — Хороший друг. — Ну тогда… Давай обедать? Джуд сегодня не придет до вечера, поэтому мы поедим вдвоем.       Взяв вилку и столовый нож, Люси принялась за поедание блюд. В ходе принятия пищи она осознала, что прощание с Нацу «До встречи» было все же неуместным, ведь вряд ли есть шанс быть этой встрече: номерами они не обменялись, а о самом Нацу Люси знает только то, что у него много друзей и он интересный собеседник. А также то, что у него имеется в запасе множество забавных историй, и это из-за умения без конца находить приключения на пятую точку. Но все приключения заканчиваются, становясь просто интересными историями.       Исходя из этого, Люси посетила мысль: а что, если она — просто очередное мини-приключение в его жизни? Что, если это не он, а она появилась в жизни Нацу? — Люси, что-нибудь произошло? — заметив отсутствующее состояние дочери, Лейла ее прямо выдернула из раздумий в реальность. — Нет, просто вспоминаю события первого века. — Ладно. Но если что-то тебя тревожит, ты можешь положиться на меня.       Хартфилия-старшая улыбнулась и продолжила трапезу.

***

      День подходил к концу: на улице смеркалось, в домах зажигался свет, птицы затихали, а сверчки погромче распевали свои песни. В комнату через открытое для проветривания окно залетал прохладный вечерний ветер, мягко поднимая шторы, какбы поправляя их на свое усмотрение.       Будучи в своей комнате, Люси подготавливалась ко сну. Обвисающая пижамка смотрелась на ней весьма мило, а легкий румянец усиливал это понятие. В голове крутилось много мыслей, но все они были лишь вокруг одного: Нацу.       Раздался стук в дверь, и в комнату вошла Эклипсим. — Тебе помощь не нужна? — Нет, спасибо, — Люси бережно расчесывала волосы. Закончив, она положила расческу на туалетный столик с характерным для этого действия глухим стуком. — Хотя, подожди, нужна. — Да? — У меня есть такой вопрос… Ты когда-нибудь дружила с парнями? — от того, что спрашивает об этом, она сама же немного смутилась и не поднимала взгляда. — Было когда-то дело. А что? — И что ты при этом чувствовала? — В каком смысле? — Ну… Я о… О странном приступе изжоги, горящем лице, подкашивании ног… У меня болезнь или это просто дружба с парнями так проявляется? — наконец, Люси посмотрела на подругу, которая тот же час начала улыбаться. — Теперь я поняла твою сегодняшнюю ветренность. Все ясно. — Что ясно? — Ты не больна. И дружба с парнями почти ни чем не отличается от дружбы с девушками. — Тогда что это? — в голове уже строились разные догадки о неком редком загадочном заболевании, которое очень сложно лечится, если лечится вообще. — Это нечто более крепкое, чем дружба. — А разве есть что-то крепче нее? — Люси была крайне удивлена. — Да. Об этом и пишут во всех романах, — до сознания Хартфилии наконец дошло, о чем она толкует, и светлое лицо вновь превратилось в багровое. — Вижу, ты уже поняла.       Люси промолчала в ответ. Решив, что ее стоит оставить со своими мыслями, а самой вернуться к выполнению обязанностей, Эклипсим вышла.       Златовласка не знала, чувствует ли то же самое Нацу, и это несколько убивало ее. Но здесь скорее виновата невнимательность Люси: она и не заметила, что розоволосый тоже краснел, как и она.       Но что, если они больше не встретятся? Что, если она теперь будет так мучиться еще долго? Ведь ей так хотелось снова побыть рядом с ним, хотя бы просто увидеть… Надежда оставалась лишь на сны: Люси до безумства хотелось встретиться с Нацу хотя бы там.       С ума сойти, и когда она успела так быстро свыкнуться с той мыслью, что для нее он не друг вовсе? Просто было чувство, что все так и надо, и с этим не хотелось бороться.       Люси вспомнила, как Нацу клал руку ей на голову и закидывал за шею. Как протянул ей руку, а Люси взялась за нее… Между друзьями такие жесты обыденны, но если хоть один чувствует нечто другое, чем дружба, они преобретают особый оттенок.       Зародилось такое ощущение, будто всю свою жизнь она прожила ради этой встречи с Нацу. И вместе с этим ощущением появилось жжение на запястье. Люси потерла его о ляшку, но боль не прошла. Тогда она взглянула на запястье и увидела обвивающую его завивистую надпись: «Дороникум»***. Проявившись полностью, она все еще жгла, но уже не так сильно.       Обойдя весь дом, Хартфилия нашла подругу и показала ей свое запястье, в надежде на то, что Эклипсим предполагает, что же это может быть. — Ты не знаешь что это? — Люси понятия не имела, что символизирует эта надпись и по какой причине вообще появилась на ее запястье. — Где? — Вот же! — она тыкнула на надпись. — Но я ничего не вижу, — Эклипсим прищурилась и пыталась рассмотреть что-либо на запястье подруги. И, как ни старалась, видела лишь гладкую, нежную кожу. — Люси, ты, наверно, устала. Иди, приляг и отдохни, — она произнесла это заботливым тоном. А потом выглядела так, будто что-то вспомнила или осознала. — Но… — Иди поспи. Позже ты сама обо всем поймешь. Поверь, мое вмешательство будет лишним.       Люси покорно развернулась и пошла в свою комнату, не имея понятия о том, что же имела ввиду Эклипсим.       С шумным вздохом она вошла в свою обитель и тут же вскрикнула: прямо на ее постели сидел никто иной, как Нацу. — Ч-что ты тут делаешь? — при виде парня в районе надписи будто легонько покололи иголкой. — К тебе пришел, — совершенно спокойно ответил розоволосый. — Но… Как ты сюда попал? — Залез на дерево, а там — через открытое окно и сюда в комнату.       Люси вздохнула. — Тебя хоть не заметили? — Не-а, — он улыбнулся, — я же мистер Невидимость. — Ну да, — уголки ее губ еле заметно приподнялись. — И зачем ты здесь? — Точно! Я вот хотел спросить у тебя: придешь завтра в парк, где мы сегодня были? Я познакомлю тебя с ребятами. Я бы тебе позвонил или отправил смс-ку, но номера твоего не знаю. — Обязательно приду.       Люси улыбнулась, но тут же замерла: на одном из запястьев Нацу виднелась надпись, чуть темнее цвета кожи: «Пион». Она замерла в удивленном ступоре.       Пионы были ее любимыми цветами.