***
— Яблоки дайте, — в десять лет Ваню отправили к дяде в город, и тот пристроил его помогать на рынке. Ваня ещё никогда не видел чего-то настолько грандиозного. В праздничные дни перед его палаткой собирается очередь, по численности в несколько раз превышающая население его родной деревни. Он продаёт яблоки, груши, какую-то нежно-розовую фигню с непроизносимым названием, в общем — фрукты и даже некоторые виды овощей. — Вам сколько? — он уже практически не смотрит на покупателей, лишь автоматически отмечая общую порядочность. Но сейчас что-то случилось, что-то зацепило его в очередной безликой фигуре. Он отдаёт пакет с требуемым количеством и случайно касается чужих пальцев. И едва не роняет пакет прямо под ноги, потому что замечает острые клыки, растянувшие рот в жутковатом оскале. Они дёргаются в стороны одновременно, так быстро, что яблоки всё-таки падают на вытоптанную траву, высыпаясь из пакета. Ваня ожидает криков, ругани из-за испорченного товара. Но незнакомец лишь загадочно улыбается, подбирает яблоки настолько быстро, что Ваня не успевает отследить. Покупатель давно уже ушёл, а Ваня всё вспоминает длинные клыки. Пытается сосредоточится на окружающем мире. Мимо проходят какие-то люди, раздаются чьи-то голоса. Его это не волнует. Когда наступает восемь часов и стоять уже особого смысла нет, да и опасно, Ваня сноровисто превращает палатку в подобии телеги на четырёх колёсах и идёт в сторону дома. Сегодня он немного задержался, а потому идти страшно. Особенно после тихонькой деревни, где все всех знали и невозможно было представить что-нибудь, что с лёгкостью могло бы произойти здесь. — Привет, — он вздрагивает, готовый, если что, отстаивать имущество всеми силами. Но из тени выходит всего лишь утренний покупатель. — Я Охра, а тебя как зовут? — тут Ваня пугается ещё больше. «Охра» не имя — кличка, которую демоны используют, точнее использовали «для чужих». — Ваня, — мальчику бы сбежать уже сейчас, он ведь знает, что заговаривать с незнакомцами опасно, все вокруг говорят, что от всех нелюдей стоит ждать чего-то плохого, и лучше бы их и вовсе не было. Только вот он достаточно взрослый, чтобы понимать, что и его самого скорее всего посчитали бы недостойным жизни, если бы узнали, что он может, например, пожелать, чтобы человек упал, и что — самое интересное — его желание исполнится. Ваня всё ещё помнит пьяницу, решившего поживиться. — Очень приятно, — демон задумчив, говорит будто бы на автомате фразы, которые положено говорить. — Я провожу тебя, — в голосе нет вопроса, но Ваня почему-то не возмущается. Пожимает плечами и идёт дальше. — Ты ведь маг? — то, насколько Охра прямолинеен, Ваня поймёт много позже, а пока он просто пугается, отрицательно мотая головой. Вот откуда он может знать? — Я просто вижу это, — демон объясняет, будто бы услышав его последний вопрос. — Как огонёк вот здесь, — показывает Ване на грудь. То есть спрятаться он сможет только от людей? А любой другой вот так вот просто может узнать об этом? Ваня ускоряет шаг, надеясь, что так Охра отстанет быстрее. Так и происходит. Демон прощается с ним незадолго до его дома. Ваня вновь отчётливо видит клыки. Он заходит в дом, к которому так и не успел привыкнуть за это время. Ему здесь не очень-то рады, и Ваня об этом прекрасно знает. Его терпят, пока он работает, приносит какую-то выгоду. Но всё же позволяют копить ему какие-то деньги. Ваня очень хочет купить что-нибудь маме, когда он поедет обратно. Если честно, ему очень хочется домой. — Всё продал? — его дядя не самый плохой человек, он Ваню кормит и даже по-своему о нём заботится, но он готов сделать для своей семьи всё что угодно, а Ваню к ней, увы, не относит. — Почти, — виновато опускает глаза. Сейчас довольно сложно продать все фрукты, даже не смотря на огромный поток проходящего мимо народа. — Жаль, завтра тоже придётся идти, — Ваня обиженно хмурится, у него вообще-то завтра планировался выходной. Он так долго ждал свободного дня, чтобы наконец-то просто погулять, посмотреть на узкие улочки. Всё-таки город тоже имеет своё очарование. Ване хочется уметь рисовать, чтобы хоть так поймать момент, место, ситуацию. Картинки отпечатываются в его голове и, так как у него даже времени учиться нет, Ване бы хотелось, чтобы магия служила хоть для чего-нибудь хорошего. Он слышал, дети шептались по углам; им пока не слишком ведомы были страхи, по пятам преследующие взрослых. Так вот они болтали о волшебных картинках, с точностью запечатляющих всё вокруг. К сожалению, магией он пользовался чисто интуитивно. Да и где бы такому научиться? — Да, конечно, — он просто не может ничего возразить, в этом доме у него никаких прав. К этому тоже было сложновато привыкнуть. Он уходит в свою комнату, и это очевидное благо, — хоть и крохотную, но её выделили именно ему. После долгого дня он засыпает почти мгновенно и всю ночь потом видит поблескивающие клыки, складывающиеся в улыбку в абсолютной темноте.***
Он видит Охру на следующий день и через день, и так на протяжении долгих двух недель. Тот приходит, покупает что-то, но больше не заговаривает, лишь присматривается. — Чего ты от меня хочешь? — Ваня, в конце концов, срывается. «Ты» — выходит само собой, как в продолжение того произошедшего у них разговора, когда так к нему обращался сам демон. — Тебя, — демон смотрит заинтересованно, как на хорошо прожаренный бифштекс, что, по крайней мере, не хило так пугает. — Зачем? — очень страшно. Здесь нет никого, кто бы мог его защитить. Он стоит посреди огромной людской толпы, но ни один из неё не сможет помочь ему. — Я мог бы научить тебя пользоваться твоим даром, — демон, наоборот, полностью спокоен. От него исходит уверенность. Ване хотелось бы когда-нибудь стать таким. — Зачем это Вам? — он не собирается верить в то, что кто-то может быть настолько добр, чтобы возиться с чужим ребёнком. — Не обученные маги — самое опасное, что может случиться с этим миром, — Охра всё ещё не похож на того, кого бы это могло действительно волновать. — Мой друг пытается открыть Академию, куда могли бы поступать те, у кого есть магия. Сейчас это довольно трудно по некоторым причинам. Тем более совет всё больше задирает возможный для обучения возраст, — Охра морщится, а Ваня окончательно застывает. Он знает, что за «совет» Охра имеет в виду, и уж точно он знает, что ничего подобного демон не должен был ему говорить. — Но я-то тут причём? — его рабочий день уже закончился, и он вновь идёт рядом с Охрой. — Ты мой, — чувствуется, что демон пытается ему объяснить что-то важное, но выходит как-то не слишком хорошо. Ване очень хочется уйти отсюда как можно дальше, лучше всего — к маме в деревню. И он не отвечает, обдумывая способы совершения побега. — Ты хоть понимаешь, что может случиться? — Охра хватает его за плечо, останавливая. Ваня беззвучно вырывается, паника захватывает его с головой. — Я Вас не понимаю, — судорожно пытается вырваться. — Тебя кто-нибудь расстроит или разозлит, и ты окончательно перестанешь контролировать свои действия, — рычит так, что Ваня вновь замечает чужие клыки. Жмурится, стараясь не смотреть. Он не знает, хочет ли демон его сожрать, но если да — Ване не хотелось бы на это смотреть. — Посмотри вокруг, — приказывает так, что сопротивляться невозможно. Ваня открывает глаза и застывает, резко прекратив дёргаться. Вокруг летают предметы: от листвы, опавшей с деревьев, до парочки скамеек, ранее тщательно привинченных к земле. — Но это же невозможно, — вздрагивает, когда скамейки тяжело падают на землю. — Я научу тебя, — демон гладит его по спине, стараясь успокоить. — Неужели ты мечтаешь провести всю свою жизнь продавая фрукты в старой тележке? — Нет, но... — договорить ему так и не дают. — Я предлагаю возможность, которой у тебя больше никогда не появится! — Охра сам всё ещё не выглядит ни капельки спокойным. — Ты сможешь добиться куда больше, чем если останешься здесь. Что тебя здесь держит? — Чувствуется, что он хочет сказать что-то ещё, но демон замолкает, выжидательно в Ваню вглядываясь. А тот внезапно задумывается. Он ведь действительно никому не нужен. Разве что маме. А та сейчас далеко, захотела, чтобы хотя бы он жил хорошо. Так разве Охра не предлагает способ вырваться из этого болота? Только вот страх перед демонами, вбиваемый с детства, никуда так просто не девается. Сейчас Ваня думает, что все дальнейшие события произошли из-за того, что ему было всего десять лет. Да он просто не способен был оценить весь ужас ситуации… Но тогда он соглашается, сказав Охре «да», но при условии, что он сможет навещать маму и помогать ей. — Хорошо, — демон как будто бы выдыхает, услышав условия. — Мне нужно попрощаться с родственниками, — всё ещё непримиримый, Ваня уверен, что вот сейчас демон станет «демоном» и утащит его к себе, для того, чтобы, например, убить. — Иди, — Охра пожимает плечами, продолжая разглядывать разрисованную тележку. — Заберу тебя завтра. Только о демонах им не говори, — смотрит серьёзно, — иначе на костре сожгут, — а ведь Ваня тогда даже не усомнился в его словах. До такого бы уже конечно не дошли, всё-таки в последний раз ведьму сжигали лет десять назад, а с тех пор, как начали хоть как-то работать нелюдьми, так не рисковали. Но вот заперли бы его тогда точно, не смогли бы позволить такого позора. Ване бы в принципе вообще не прощаться, Охру окликнуть, раз уж решил уже для себя всё. Только вот страшно не хочется с разбегу в темноту сигать. Дядя встречает его очередными охами по поводу того, что он опять не всё продал. Ваня стоит напротив, и от несправедливости высказывания хочется плакать. Он хочет пропасть, спрятаться… и… ничего не говорит. Всю ночь ворочается, не в силах уснуть. Думает всё о предстоящих перспективах. И утром встает ещё до рассвета, собирает немногочисленные пожитки и уходит, навсегда уходит из так и не ставшего ему родным дома.***
— Ты́ должен её контролировать, а не она тебя, — Ване пятнадцать лет, и он учится быть магом. Сейчас знания в него пытается впихнуть Шокк — друг Мирона, с которым хорошо общается Охра. Они вроде как очень хотят открыть свою школу, в которой дети смогли бы учиться пользоваться магией. — Я пытаюсь, — Шокк, кажется его недолюбливает, но он вроде как вообще ни к кому, хоть как-то связанному с Мироном, хорошо не относится. Ваня вообще сомневается, что они только друзья. Но практически первое, что он понимает, живя в одном доме с демоном, — не вмешивайся в чужие дела, ведь чуть что — и по башке прилетит именно тебе. — «Пытаться» и «делать» — это совсем не одно и то же, — Шокк вздыхает, одним этим давая понять, с каким трудом он терпит тут общение со всякими дебилами. Ваня понятия не имеет, как тот собирается преподавать. Он вытягивает руку, сосредотачиваясь. Вспышка света выходит немного тускловатый, но выходит же! Он хочет тут же свалить и пойти рассказать всё Охре, чтобы тот гордился и перестал уже считать его бесполезным ребёнком. Это, кстати, огромная проблема, потому что Ване вообще-то пятнадцать и Охра ему … нравится. Он знает: тот забрал его из-за того, что Ваня его родственная душа или что-то в этом духе. Но Охра явно не воспринимает его в этом плане. Да он его вообще на Мирона спихнул. Окси парень восхищается. Тот скорее идеалист, но с пиздец каким практичным подходом. И двигается к своей цели, как слон. Животное, достаточно огромное, чтобы не обращать внимания на мир под его ногами. Правда, в отличие от ни разу не видимого Ваней не слона, Мирон поступает чаще всего, точно просчитывая будущую реакцию. Право слово — демон. Впрочем, по этой схеме таким же должен был быть и Шокк. Но нихуя. Умный, это да. Но вот совершенно не представляющий конечный результат… Ещё и в людях особо не разбирается. Впрочем, всё это компенсировалось бульдожьей хваткой на глотке настоящего. Ну и учителем, несмотря на не слишком-то хорошее отношение лично к Ване, он был крутым. Даже лучше Оксимирона. Разъяснял всё понятно, почти не бесился на непонимающего его Ваню, только взгляды свои убийственные кидал. Ваня где-то прочитал, что демоны взглядом вообще спокойно убить могут, так что Шокка он старался особенно не бесить. — Молодец, — он хлопнул в ладоши, явно радуясь. — А говорил, пытаюсь-пытаюсь… — ну да, и вообще-то Хинтер добрый иногда, и за успехи его переживает. Обещал же обучить, вот теперь и мучается. — На сегодня на этом и закончим, — выражение на его лице становится практически не читаемым. Значит, Мирон позвал. Значит всё, Дима идёт. Иногда Ванечку убивает его готовность идти за Мироном. Или восхищает. В любом случае, он думает, что Окси повезло. Хотя и не особо знает, что у них там происходит. В любом случае, даже если один из них найдет «своего человека», это может ничего и не изменить. В конце концов, на собственном примере Ваня понял, что Охра вполне успешно его игнорирует, явно не испытывая никаких затруднений. — До свидания, — кивает вежливо, из класса выметаясь. Он пытается отвлечься, выйдя в небольшой сад, в котором выращиваются разные травки. Фрукты и овощи, успевшие в своё время довести Ваню едва ли не до нервного срыва, демоны не выращивают, предпочитая закупать. В садике солнечно и довольно светло, но так постоянно, в любой момент времени, когда бы он сюда не зашел. Искусственность окружающего убивает, но из-за постепенно накаляющейся обстановки по-другому было бы невозможно. То, что Охра входит в какую-то там повстанческую организацию, изо всех сил пытающуюся предотвратить надвигающуюся войну всех со всеми, Ваня узнал относительно недавно. В стороне могли бы остаться только эльфы, хитрые, выёбистые твари, но Шокк, который ему всё это и рассказал, заявил, что им этого попросту не позволят. Втянут, пить дать. На этот раз попали, птички сизокрылые. В общем, отвлечься всё никак не выходило. Ваня всё больше волновался за маму, которую за последние лет пять видел всего пару раз. Люди постоянно страдали больше всех в подобных заварушках. И это было никак не изменить. Он вправду не знал, чем смог бы помочь. Забрать маму сюда — не вариант. Демоны — да и не только, — живущие здесь, были, конечно, совсем не консервативными, но людей всё равно недолюбливали, да и выжить без магии здесь было трудно. Ваню вот, лет до тринадцати вообще никуда одного не пускали. Его это дико бесило, так как себе самому он и в десять казался достаточно взрослым. А потом едва не попался на зубы Грише — магическому созданию, похожему на пушистого рыженького котика, которого маленький Ваня очень хотел замять. А тот оказался сгустком огненной магии, едва нафиг Ваню не расплавив. Спас неудачливого гладителя быстро появившийся Охра. Ещё лечил потом. И ругался долго и упорно. А Ваня быстро понял — без магии в магическом мире хрен выживешь. Земли, где жили люди, были лишены этой практически не ощутимой плёнки, которая будто бы расстилалась над остальной планетой. Разрыв почувствовал и сам Ваня, как только вышел из портала. Как будто бы резко стало трудно дышать. Люди, как пытался втолковать ему Мирон, пытаются уничтожить всё, что им неподвластно. И, несмотря на потери, которые они неизменно понесут, всем остальным урона они принесут не меньше. — Ты опять загоняешься? — Охра вырос за его спиной неслышной тенью. — Я же просил Хинтера заткнуться, — рычит недовольно, прижимает к себе. А Ваня обижается, потому что в этом ничего романтичного: сплошное «ты маленький ребёнок, я волнуюсь, не вздумай лезть во взрослые дела». Как будто бы его это не касалось! Ване пятнадцать, и вовсе он не маленький. К тому же он живет с долбанными революционерами. — А я просил рассказать, — вывернуться из рук, развернуться лицом к лицу. — Ты не понимаешь, о чём говоришь! — бесится. — Ещё как понимаю! — Ваня пытается просто уйти, чтобы погасить конфликт, но Охра хватает его за плечи, встряхивая. — Нет! — Ваня вздрагивает, вновь натыкаясь взглядом на острые клыки. — Я не могу просто сидеть здесь и трястись. Я могу помочь! — Охра обидно смеется. — Мальчишка, чем ты собираешься помогать?! — он явно находится в крайней степени бешенства. — Найду, чем! — Ваня чувствует тепло в солнечном сплетение, понимает, что сейчас произойдет какой-то пиздец, но остановиться не успевает, и пространство прошивает белая вспышка…***
— Бля! — Шокк, перенесшийся на шум через секунду, застыл. Потом ещё раз выругался и оттащил Ваню от Охры. Хотя бы искры лететь перестали. Оба всё ещё валялись на полу, не подавая видимых признаков жизни. — Что случилось? — в комнате также появился Мирон, вытирая руки кухонным полотенцем. — Я не знаю, но жахнуло знатно, — Шокк поморщился, пытаясь нащупать у горе-почти-мертвецов пульс. — Миро, помоги их перетащить, — Дима чертыхается. Поднимают они их, конечно же, с помощью магии, но из-за недавнего всплеска пользоваться ей сложновато. — Ваня скорее всего всё-таки психанул, — Мирон тяжело опускается рядом на диван. — Предупреждал же Охру, что бессмысленно пытаться удержать его в стороне. — Я его в чём-то даже понимаю, — Дима фыркает, видя, как Мирон сразу же нахмуривается. — Мы это уже обсуждали — смотрит на Хинтера с угрозой. — Я не собираюсь отсиживаться в стороне только потому, что ты этого так захотел! — эта тема действительно уже не раз поднималась. Дима считал, что неминуемая война — пиздец, что, собственно, было вполне справедливо. Ну, кроме того, что он был уверен, что участие во всём этом Окси было далеко не обязательным. — Организуй Академию. Разве не этого ты хочешь? — Дима действительно не понимает. Он слишком любит его, чтобы учитывать интересы. — Школа — это не самоцель, — Мирон закатывает глаза, продолжать тему он явно не хочет. — Но ты не сможешь этого сделать, если сдохнешь! — будто бы не слыша, продолжает. — То есть, если сдохнешь ты, ничего плохого не случится?! — Мирон уже в бешенстве. Холодное, как склизкие макароны, чувство, поднимается комком к самому горлу, и Мирон поспешно встает, собираясь позорно сбежать. Всё лучше, чем затягивать удавку разногласий ещё сильнее. Иногда он вообще жалеет, что когда-то познакомился с Хинтером, и когда-то впервые услышал его — «Миро». И он сбегал сейчас, оттягивая страшный, хотя скорее всего и неизбежный момент. Он не был тем, кем считал его Дима. И он не собирался ради него ломать свою жизнь. Дима дал ему уйти, даже не попытавшись в очередной раз доказать, что прав именно он? Мирон удивляется ровно до того момента, пока Хинтер не впечатывает его в стенку его же собственной комнаты. Мирон злобно попытался выбраться, но куда там?.. Димочку всегда было сложно сдвинуть с места, когда он этого не хотел. Как, видимо, не хотел и устраивать разборки при свидетелях, даже если они были без сознания. — Какого хуя ты их там бросил?! — злобно шипит, прикидывая, куда бы лучше пнуть. — Оклемаются. Там ничего особо страшного, — Шокк беспечно махнул рукой, на секунду выпуская чужое запястье. Мирон пользуется, целит в лицо, но Дима всё-таки замечает, и кулак прилетает в стену. — Блять, Миро! — вскрикивает всё равно почему-то Шокк, вновь хватая его за руку, целует окровавленные пальцы. — Я просто за тебя волнуюсь, — говорит уже не зло, а просто устало. Мирон тупо смотрит на кровь на Диминых губах, и в голове что-то щёлкает. Нет, не сейчас, не готов ещё остаться без него. И Окси изворачивается, чувствуя теперь уже на своих губах солоноватый привкус. Шокк рычит, притягивая его поближе. Шепчет беспокойно: — Что же ты делаешь? Ляля моя хорошая. Знаешь ведь, что пиздецом всё закончится, — вгрызается в его шею, вновь затем слизывая кровь. Мирон всхлипывает, но успевает ещё подумать, что да, осознаёт всё прекрасно, но по-другому уже и не может. Вцепляется в Диму как в долбанный спасательный круг. Хинтер хватает его под бёдра, поднимая и вновь притискивая к стене. Собственный задушенный писк Окси предпочитает забыть. Помогает Диме стянуть с себя штаны с трусами и шипит, чувствуя пальцы в заднице. Мирон не считает, что магия может заменить обычную горячую воду, но в данной ситуации она оказывается ну очень кстати. Несильно вырывается — только чтобы почувствовать, что его действительно держат. Дима даже не морщится, но мстительно заменяет пальцы членом слишком быстро. Окси возмущённо кусает его в плечо, сдерживая тем самым крик. Уже сам цепляется за Хинтера, пытаясь притормозить. И Димочка действительно останавливается, он не хочет причинить слишком сильную боль, просто издевается. — Люблю тебя, — ухмыляется, когда Мирон отмалчивается. Окси знает, что делает ему больно, но ответить тем же не может, только не сейчас. Вбивается вновь злыми быстрыми толчками, заставляя Мирона задушено стонать. Воздуха не хватает уже ни одному из них. Мирон хватается за собственный член, потому бля, ну Шокк, конечно, крутой, но ёбнуться в порыве чувств как-то не хочется. — Быстрее, — а вот с тем, чтобы всё-таки кончить — проблемы, Мирону кажется, что не хватает совсем чуть-чуть. Хочется ругаться, выдраться уже из рук, абсолютно не приносящих облегчение, потому что становится так хорошо, что практически больно. И невыносимо. Он всхлипывает, закрывая глаза. А потом Дима сдавливает рукой его шею, и дышать окончательно становится невозможно. Из глаз текут слёзы, сознание мечется перепуганной птицей. Дима толкается как-то особенно удачно и Мирон выгибается, всё-таки долбонувшись головой об стенку. Потом, когда Шокк всё продолжает двигаться, получается только беззвучно плакать. Окси даже не стыдно, член, трущийся об ставшую слишком чувствительной кожу, ощущается совсем не приятно. Двигаться не получается вообще никак, так и остается висеть в чужих руках расслабленной тряпочкой. В конце концов, Дима кончает и несёт Мирона в сторону ванной.***
Очнувшись, Ваня осознает себя на довольно удобном диване. Рядом — непонятно почему ещё не очнувшийся Охра. Ваня наконец-то может посмотреть на него без спешки. Когда Охра себя не контролирует, оказываются видны клыки. Точнее, сейчас Ваня видит только колеблющуюся дымкой черноту. Ваня едва удерживается, чтобы не попытаться нащупать в этой черноте рот. Вместо этого он встаёт и трусливо выходит из комнаты. Только проснувшись, Охра никогда не бывает приятным собеседником. Ваня всё ещё чувствует на кончиках пальцев странное покалывание. Голова кружится и сердце колет. Он помнит белую вспышку, но не знает, какие будут последствия. Дождаться бы пробуждения Охры, но он не может оставаться рядом надолго. Слишком больно… Так что Ваня уходит к себе, заваливаясь на кровать. Странное ощущение, охватывающее всё тело, не отпускает. Он лежит под одеялом, пытаясь успокоиться, но его всё продолжает потряхивать. — Бля, он всё ещё не очнулся! — наконец-то выспавшийся Мирон смотрит на Охру с ужасом. — Он просто спит, — Шокк раздражённо смотрит на тень. — Какого хуя мы вообще всё ещё держимся рядом?! — Мирон знает, что Шокку не нравится Охра, а также знает, в чём на самом деле заключается проблема. Охра — тень, или высший демон, практически потерявший свою оболочку. Потеря оболочки ещё не смерть, но вполне может быть приравнена к ней. Она — ещё одно последствие ненахождения своего человека вовремя. Таким образом, от демона остаётся что-то в духе души или просто клубящаяся тьма. Если это можно так назвать. И вот такая вечность далеко не весёлая. Нет интересов, нет смысла куда-то стремиться. И никто не знает, сколько Охре лет, никто даже имени его не знает. Мирону иногда кажется — он был всегда. И он первый, у кого Окси замечает туман вместо лица. Это Ванечке думается, что так у всех, что любой демон может запросто сверкнуть клыками, что Охра просто плохо сдерживается… Нихуя, Мирон вообще не понимает, как тот держится. До сих пор. И как раз Мирон вполне понимает, почему Охра боится вплотную приблизиться к Ване. Тот же ещё ребёнок совсем. Они с Шокком пытаются его выучить, он вообще их первая попытка, так что Окси успевает ни хило так привязаться. И, как бы не ругался Димочка, Мирон уверен, что тому мальчишка тоже в сердце запал. И смотреть за их взаимодействием — больно. Они не приближаются близко друг другу, и Мирон думает, нахуй вообще нужна это родственная душа? Свою он не хочет искать лет ещё так пятьсот. Ещё и надвигающаяся война… Он старается рассматривать её лишь как возможность открыть Академию, построить собственную империю с нуля, и всё такое. Ему страшно, как и должно быть любому здравомыслящему существу. Он боится смерти, боится, что умрут его близкие. — Отлипни! — Шокк всё ещё раздражён, даже зол. И Мирон понимает, почему. Понимает… Но принять не хочет. Разве их цель — не примирить всех с особенностями друг друга? Неужели Охра для Шокка всего лишь какой-то опасный непонятный монстр? Для Мирона он — часть семьи, а семьёй не разбрасываются, семью не бросают. Так что Окси подходит поближе, трясёт за плечо. И вроде всё остаётся по-прежнему, но неожиданно на месте черного дыма появляется белая кожа. По итогу чёрными остаются только глаза, которыми Охра внимательно их разглядывает. — Где Ваня? — в голосе беспокойство, едва ли ни страх. Он резко вскакивает, даже не покачнувшись. Мирон лишь пожимает плечами, он полагает, что Ваня ушёл, не дожидаясь, пока Охра на него наорёт, но вслух этого не произносит, Охра и так всё услышит. Мирон, правда, не знает, как тот ещё окончательно не свихнулся. — Его слышать не могу, — Охра тяжело вздыхает. — Единственного, кого бы хотел, я не могу, — он садится обратно что-то быстро прикидывает. — Я должен его найти, — смотрит на Мирона. — Чувствую, что с ним что-то не так, — трёт переносицу, вновь вставая. Он выходит за дверь, вновь оставляя Мирона наедине с Димой. Окси хотел бы пойти за ним, но, кажется, это было бы неправильно, чувствовалось неправильно. — Они справятся? — между Охрой и Ваней не то что разница поколений. Между ними куда больше. — Не знаю, слишком поздно встретились, по-моему, — даже Дима выглядит расстроенным. — Не представляю, как они договариваются, — он морщится, притягивает Окси к себе, будто успокаивается. — Я хотел бы остаться с тобой. Рядом с тобой… Нет, не спокойно, это далеко не так. Просто живым себя чувствую. Веришь, Миро? — смотрит бешеными глазами, будто бы догадывается, о чём Мирон думает в последние несколько месяцев. Мирон просто обнимает в ответ, прижимается как можно сильнее, потому что уже решил — не уйдёт, они смогут справиться с Димиными выебонами. Ведь как можно бросить часть семьи из-за такой ерунды?***
— Ваня? — Охра заходит в комнату без всегдашней грации, так что Ваня просыпается практически сразу. Испуганно смотрит на застывшего в проходе демона. Тот будто бы принюхивается, а потом внезапно отшатывается, врезаясь плечом в дверную раму. — Не может быть, — Ваня вообще впервые видит Охру растерянным. Он всё-таки подходит поближе, склоняется к самому его лицу. — Попробуй зажечь, — показывает Ване непонятно откуда взявшуюся свечу. — Зачем? — жгучее чувство из груди никуда не девается, и на свечку Ваня смотрит, по крайней мере, с подозрением. — Давай, просто зажги её, — Охра хмурится, смотрит так, что Ваня привычно пугается, всё-таки пытаясь зажечь несчастную желтоватую свечку. — Не получается, — отводит взгляд, нервно вытирает пот со лба. Он буквально чувствует, как Охра пугается, не может сдержаться, и вокруг Вани кольцами обвивается черный дым. У него практически нет запаха, разве что слабой цветочный отголосок. — Что случилось? — Ваня протягивает руку, пытаясь прикоснуться, но пальцы насквозь проходит сквозь густой дым. Он замолкает, застывая в одной позе, надеется, что скоро всё кончится. Даже зажмуривается. И когда открывает глаза, Охра уже сидит на краю кровати, прижимая к себе поднятую с пола одежду. — Что случилось? — ещё раз спрашивает. — Не уверен, — Охра тяжело вздыхает. — Нужно уточнить. Я могу и ошибаться, — Ваня замирает, он не знает, почему бы просто не сказать ему правду, ведь ясно же, Охра не ошибается никогда. — Нужно проверить…***
— Я всё собрал, — Ване восемнадцать и он просто сбежал, не справившись с обрушившимся его на голову новостями. В начале он пытался ещё сделать хоть что-то, как-то справиться, но так и не смог смириться с тем, что магии у него больше не было… Охра пытался как-то решить этот вопрос, но сдался довольно быстро, не до того было. Надвигалась война… Сейчас Ване хочется над этим смеяться, потому что… Ну да, прошло три года, и ничего не изменилось. — Милый, иди сюда, — когда он только вернулся домой, мама не обрадовалась, скорее даже испугалась. Попыталась даже переговорить с притащившим его Мироном. С Охрой они на тот момент уже практически не общались. А мама, ну мама тоже знала о надвигающейся в войне и очень за него волновалась, как впрочем, и он за неё. Но Ваню всё-таки до сих пор удивляет то, что с Мироном его мама нашла общий язык минут за пять. С долбанным демоном… Впрочем, все понимали, что без магии он просто не мог остаться. И, на самом деле, удивил его только Шокк, чувак, которому он даже не нравился. Он, вместо душеспасительных бесед, подарил Ване странную коробочку со стекляшками, в которую вбухал столько магии, что её мог почувствовать даже сам Ваня. Эта штука исполняла его детскую мечту — могла фиксировать мгновение, выплевывая в руки маленькие блестящие картинки, отображающие окружающую действительность. — Если сломается, ты знаешь где меня найти, — это было самое короткое прощание. С Охрой они просто долго стояли рядышком. Демон пытался его убедить, довольно долго пытался, но они никогда не могли услышать и понять друг друга. Дольше всех говорил с ним Мирон, но даже ему было невозможно поверить. Даже несмотря на огромную силу убеждения и убойное обаяние. И Ваня всё-таки уехал. И за три года практически смирился. Практически успел забыть или хотя бы научился не думать об утерянном. Тяжело вздохнув, он перетаскал мешки с яблоками в подпол. В деревне жили исключительно натуральным хозяйством. Это было ещё одной сложностью. Он помогал матери всё это время, но всё ещё не привык. — Тебе письмо пришло, — в голосе матери слышится удивление. Впрочем, это и ожидаемо, все эти три года он не особенно рвался с кем-нибудь общаться. — Спасибо, — улыбнулся, чувствуя, как горлу подкатывает комок. Открыть конверт получилось далеко не с первого раза. Даже не со второго, слишком дрожали руки.«Привет! Прости, что не писал тебе раньше. Сейчас, однако, причина слишком серьезная, чтобы промолчать. Узнал об этом только вчера, когда нас вдруг попытались призвать. Сиди тихо и не высовывайся. Не вздумай лезть на войну! Это будет слишком простое самоубийство. По мнению совета, людей слишком много. Практически все военные действия будут направлены на вас. Дождись Охру, он заберёт тебя в ближайшее время. Только, пожалуйста, не делай глупостей!»
Письмо без подписи, но угадать отправителя было несложно. Вот всё-таки и пришла война. Ване было очень интересно, когда приедет Охра и успеет ли он раньше, потому что их призыв — телеги да несколько лошадей со злющими военными, загоняющими всё работоспособное мужское население деревни и запихивающими их прямо в эту самую телегу. Можно было бы попробовать спрятаться, но фактически это привело бы только к путешествию на фронт в цепях. А уже с поля боя деться было решительно некуда. Там уже либо сражаешься, либо тебя убивают. — Что там? — он обернулся к матери, о чьём присутствии рядом успел уже позабыть и улыбнулся. Ну, если это можно было назвать улыбкой. Учитывая то, как сильно побледнела его мама — выглядел он далеко не так хорошо, как надеялся. — Начинается? Всё-таки начинается, — по её щекам потекли слёзы, и самым хреновым оказывается то, что Ваня решительно ничего не мог с этим поделать. — Всё обойдётся, — хотя бы это вроде сказал уверенно. — Нас Охра заберёт отсюда, — и похер, что магии нет, похер, что опасно, с демонами шансов выжить у них будет в разы больше. Она кивнула, явно не убеждённая. Ваня действительно надеялся, что Охра успеет.***
Не успел. Ваня из окна видел суровые лица военных. Ребятки были вроде как вежливыми, только с ними и спорить не отваживались. Люди просто собирали нехитрые пожитки и уходили прочь из родного дома. Возможно, навсегда. Ваня вздрогнул, когда постучали и в его дверь. Он выдохнул, простился с заплаканной матерью и вышел на улицу. Было так забавно, в день, когда они шли на верную смерть, была отличная погода. На деле, смешным-то это явно не было, но сидя в трясущейся телеге, почему-то начинаешь куда больше ценить свою жизнь.***
Здесь было очень страшно… Ваня не видел никакого смысла, чтобы выходить и сражаться. Они были против демонов, которые двигались с огромной скоростью и владели магией. Ваня только что видел, как от парня, бегущего рядом с ним, осталась только кучка пепла. Он понимал, что и его поджидает та же участь. Шокк был прав, это не было войной, это было долбанным геноцидом, когда людей просто пытались уничтожить. И Ваня даже понимал — почему. Но он явно не мечтал умереть от шального заклинания только потому, что людей, видите ли, слишком много и они становятся опасны. Самое классное заключалось в том, что люди опасны были всегда, только вот именно сейчас все остальные набрались достаточных сил, чтобы попытаться решить проблему кардинальным способом. Вот и травили их на этом поле боя, как крыс. Фиолетовую вспышку, летящую в бок, Ваня заметил практически вовремя, но чтобы увернуться, ему не хватило парочки секунд. И именно эта парочка растянулась на долбанную минуту, позволяя увидеть ему тень, метнувшуюся наперерез. Тёмная фигура на миг вспыхнула фиолетовым, а затем медленно начала рассыпаться. Ваня не знал, как до него дошло, что это Охра, чёртов демон, который всё-таки пришёл за ним. Но до него дошло — так же, как он понял, что Охра сейчас умрёт. И решение, что делать дальше, тоже было вообще необоснованным и чисто инстинктивным. Ваня видел чёрный дым, начавший клубиться вокруг него, и закрыл глаза, пытаясь коснуться дыма руками. И на этот раз ему удалось. Он почувствовал, как пойманный дым, начинает просачиваться сквозь кожу. А потом сознание как будто бы вырубило.***
Видеть разозлённого высшего демона — к беде. Видеть, как только что умерший высший демон восстаёт в теле мальчишки — ну совсем пиздец. Более разумны — что демоны, что люди, моментально попытались уйти. Сбежать так быстро, как это было возможно. Только вот сбежать не удалось никому. Демон, обретший пару — практически неуязвим, но демон — занимающий со своей парой одно тело? Это было что-то новенькое. Что-то очень разъярённое новенькое, секунд за двадцать не оставившее ни одного живого существа вокруг. Когда Ваня пришёл в себя, его разум будто бы мягко был отодвинут в сторонку и себя он увидел со стороны… Всего заляпанного чужой кровью. Оказалось, блевать, если ты не управляешь хотя бы собственным ртом — невыполнимая задача. Он попытался дозваться до Охры. Пробиться сквозь окружающий того кокон безумия. И ему удалось, пусть и не сразу. Демон не собирался извиняться за учинённый погром, хоть Ваня и чувствовал, что тот не хотел быть причиной смерти такого количества народа. Они сами были виноватыми, даже если и не осознавали этого. Демоны забыли, что их парой может быть только человек и что, пытаясь уничтожить людей, они разрушают и хрупкое равновесие, дающие им самим выжить. А люди … самые слабые из всех, разве же могли они поступать иначе? Могли не бояться, могли не пытаться себя обезопасить? Виноваты были все, жалко лишь, что поплатились за всё те, кто воевал не по собственному желанию. Ваня только сейчас понял желание Мирона построить Академию. Это был единственный шанс хоть как-то наладить взаимоотношения. Шанс начать всё сначала и не проебать окончательно. Он всё-таки посмотрел на поле, позволил Охре открыть портал. Они должны были что-то сделать. Сегодня они чуточку задолжали этому миру. «Нам пора», — слышать голос Охры в своей голове было неожиданно, но Ваня лишь кивнул, шагая навстречу шансу, данному им судьбой. Они выжили — значит смогут всё изменить.