Пять раз, когда Мастер хотел отпустить Доктора в Год, Которого Не Было

1. Первая неделя была худшей. Должно быть, Доктор был таким болтливым из-за их долгой разлуки. Что, конечно же, было чушью – Доктор всегда был болтуном. Вот только сейчас он хотел говорить о них. Старые добрые времена в Академии (утомительные, давящие, так что общение с Тетой, наверное, было единственным светлым моментом, хотя Мастер никогда бы этого не признал), их первая встреча в качестве врагов, когда их столкновения были еще достаточно невинными. Он сознательно не вспоминал о тех случаях, когда их встречи кончались плохо для спутников Доктора, или когда неприязнь Доктору к тому, во что превратился Мастер, была недалека от ненависти. Вместо этого он предавался воспоминаниям, как будто бы мог заставить Мастера измениться и отказаться от своих планов, просто напоминая ему, кем они были, и могли бы стать снова, если бы оба действительно захотели этого. Ну уж нет! Это все равно не сработало. Мастер был весьма доволен тем, чем он был (правителем мира) и чем был Доктор (его престарелым, беспомощным пленником), и их текущими отношениями. Неужели Доктор думал, что его слова могут растрогать Мастера? Мастера это не тронуло! Ни за что! Никогда. К концу первой недели Мастер уже почти решился отпустить другого таймлорда, только чтобы больше его не слушать. 2. В конце концов, Доктор узнал правду о токлафейнах и замолчал. Какое-то время Мастер даже был счастлив. Он насмехался над ним, и дразнил его, и делал все, что мог, чтобы спровоцировать хоть какую-то реакцию. Доктор упрямо молчал, зачастую отказываясь даже замечать присутствие Мастера. Это быстро наскучило, затем стало разочаровывать. Вскоре Мастер начал обдумывать возможность дать своему единственному достойному сопернику возможность сбежать, просто чтобы посмотреть, что бы тот придумал, чтобы остановить его. Все, что угодно, было бы лучше, чем это молчание. 3. «Ты мне нужен», сказал Доктор. И «Пожалуйста, не покидай меня», и «Я сделаю все, что ты пожелаешь». Стокгольмский синдром – это прекрасно, подумал Мастер, лежа, завернувшись в простыню, после того, как Доктор был послушным и хорошо себя вел так долго, что Мастер решил, что он заслужил вновь обрести молодость. И как же Доктор был благодарен. Стокгольмский синдром был прекрасен, и для Мастера было соблазном, сильнейшим соблазном воспользоваться шансом и освободить Доктора, предложить ему править миром вместе с ним, и создать на его руинах новую империю таймлордов. Доктор обхватил ладонями его лицо и заглянул ему в глаза взглядом, полным жажды, желания и отчаяния. Но глядя на него в ответ, Мастер видел спрятанное подо всем этим предательство, и знал, что даже сейчас Доктор предпочтет людей этой планеты ему. 4. В какой-то момент Мастер пригласил Доктора на партию в шахматы. Не скучные, двумерные земные шахматы, но их галлифрейский эквивалент – игра, название которой никто, кроме них, уже не помнил, и по негласному соглашению между ними никто из них не произнес бы ни это слово, ни любое другое из их языка там, где их могли услышать. Правила были сложными, и одна игра занимала больше двух галлифрейских недель. Они уже не в первый раз играли друг с другом, и, как всегда, когда речь шла о них, выигрывал тот, кто лучше жульничал. - Если ты выиграешь, - сказал Мастер своему противнику, - я отпущу тебя. Я отправлю тебя назад на поверхность, и ты сможешь узреть мое величие, как и все они, снизу. И я буду смотреть на то, как ты пытаешься добраться до меня, остановить меня оттуда, и смеяться. Он был немного удивлен тем, что Доктор проиграл, быстро и решительно. 5. Единственной положительной стороной того факта, что главной угрозой для него была человеческая девчонка, было то, что Доктор постоянно о ней беспокоился, и Мастер мог заставить его волноваться еще больше, создавая для нее всяческие опасности. Но, в конечном итоге, она была слишком далеко, и Доктор был столь тихим и замкнутым, что значительную часть времени своего правления Землей Мастер скучал. Он вымещал это на уроде, и на других своих пленниках, и на Люси, но в результате вынужден был признать, что сражаться с Доктором всегда было значительно увлекательнее, чем на самом деле выигрывать эти схватки. Так что он принял решение: он продержит Доктора у себя, пока флот не стартует, чтобы исключить опасность его гибели на планете, и тогда Мастер его отпустит. Доктор снова сделает его жизнь интересной, и все время, пока они будут сражаться на просторах вселенной, он будет помнить, что когда-то он уже проиграл Мастеру, и выжил только потому, что Мастер позволил ему это. Приняв это решение, Мастер с трудом удержался от того, чтобы не захихикать в предвкушении. Это ощущение слегка притупилось, когда настал великий день, начался обратный отсчет, все его приспешники и пленники собрались, чтобы увидеть его окончательный триумф, и Марта Джонс засмеялась.