Там, где сбываются сны

Лимузин прибыл в порт, когда теплоход, собираясь покинуть морской причал, уже подавал нетерпеливые гудки. Большинство участников элитной тусовки уже расхаживали по палубе, придерживая шляпы с перьями и покачивая дорогими мехами. Тонкий ручеек припозднившихся гостей, в хвост которых пристроилась и Тено, неторопливо поднимался по сходням, небрежно кивая в ответ на приветствия экипажа. На лайнер, которые элегантно рассекают по океану и возят целые толпы состоятельных туристов, теплоход, конечно, не тянул. Небольшой четырехпалубник, внешне довольно обшарпанного вида, внутри очень красноречиво и кратко мог быть описан всего двумя словами: богато и дорого. Хрустальные бра на стенах со множеством висюлек, бесконечные красные ковровые дорожки, позолота и красное дерево наводили Харуку на мысль, а не принадлежит ли теплоход тоже ее дядюшке – уж больно схожим казался ей интерьер с его особняком. Она ни капли не сомневалась, что картины, в изобилии висящие на стенах, наверняка принадлежат каким-нибудь известным художникам, а тихая музыка, доносившаяся до нее из открытых дверей салона, являет собой не магнитофонную запись, а живую игру настоящего оркестра. Мимо то и дело пробегали одетые в длиннополые фраки и от этого напоминающие пингвинов, официанты, небрежно потряхивая на кончиках пальцев подносами с коктейлями, мороженым, канапе, фруктами и прочими прохладительными напитками и закусками. Наконец, раздался длинный гудок, и теплоход вздрогнул, негромко заурчав моторами, словно возвещая о том, что путешествие началось. Далеко внизу заплескалась вода, вспыхнули какие-то огоньки, и пристань начала медленно удаляться. В отдалении от берега почти сразу стало свежо, боковой ветер налетал порывами, и Харука, до этого наблюдавшая за отчаливанием, надменно стоя у перил по левому борту, призналась себе, что продрогла. Она показала запястье с бейджем и попросила пробегающего мимо официанта проводить ее куда-нибудь внутрь. В салоне было действительно тепло. Уютно. Все настраивало на лирический лад. Лавируя между столиками, накрытые белоснежным кружевом, Харука приземлилась за свободный, что находился в некотором отдалении от сцены, столик, но позволял держать окружающую обстановку под контролем. На сцене старался оркестр, подыгрывая бледнолицему таперу, который то и дело театрально запрокидывал назад голову и почти не смотрел в ноты – ходившая в детстве в музыкальную школу по классу фортепиано Харука моментально узнала симфонию 31 в тональности Ре мажор – Моцарт, ну а кто же еще. Впрочем, музыка звучала негромко и совершенно не мешала устроившимся за столиками или на мягких диванчиках в глубине салона гостям вести светские беседы. Кто-то даже предпочитал внимать музыке стоя, прохаживаясь от одной дальней стены до другой и рассматривая какие-то полотна. Картин здесь было много. В живописи Харука не разбиралась. Поэтому, наверное, и не обратила бы на них никакого особенного внимания, если бы не громкий восхищенный шепот, то и дело достигающий ее ушей, пока она в гордом одиночестве сидела за своим столиком и вертела почтительно поданный официантом высокий бокал с неизвестным пойлом. Это был точно не имбирный лимонад, а пить что-то более крепкое (на запах явственно ощущался алкоголь) Тено не хотелось. На обратном пути она намеревалась пустить в ход все свое обаяние и уговорить дядюшкиного водителя лимузина уступить ей место, чтобы порулить этой длинной черной крокодилой хотя бы пару кварталов. Мелодия умиротворяла, прогоняя последние капли настороженности, и Харука сама не заметила, как немного расслабилась, успокоилась и почти полностью ушла в себя, в свой мир из дальнейших планов и мечтаний. Даже кошмары, что не прекращали ей сниться, отошли на задний план. Мичиру больше не появлялась, хотя Харука каждую ночь продолжала ждать ее, несмотря ни на что. Иногда она кричала в темноту: «Нептун, Нептун», но ответом ей была только страшащая тишина. Зато против демонов теперь у нее было оружие, действующее безотказно – золотой шар послушно возникал на ладони каждый раз, стоило подумать о нем, и призрачные твари плавились, горели под его жалящими лучами… Лицо на секунду помрачнело, когда она вспомнила подслушанный разговор в библиотеке. Правда, сейчас он казался каким-то смытым, несерьезным, перечёркнутый цветными карандашами – может, ей это все почудилось? Чего она так расстроилась тогда? Ну кому она нужна? Нет, нужна, конечно. Дяде, тренеру, Эльзе, еще каким-то людям… Даже мисс Акаи, этой въедливой и придирчивой старой деве, что ведет у них японскую поэзию нужна - пока не сдаст все до последнего задолженного сочинения… А остальное… Харука всегда старалась ко всему подходить рационально. Она была очень умной и начитанной девушкой и прочла достаточно книжек про войну, разведчиков и разные приключения. Можно, конечно, на секунду представить, что существует на свете контора, которая спасает мир. Можно даже предположить, что она круче и секретнее всяких ЦРУ, ФСБ, МОССАД и еще каких-то других. Скрепя зубы, можно согласиться, что у этой службы даже какая-нибудь специальная антенна есть, как она упоминали – для промывки мозгов. Но представить, что им вдруг понадобится обычная шестнадцатилетняя японская школьница, которая, конечно, по меркам своих сверстников много чего знает и умеет, но, если говорить честно, до уровня самого простого спецназовца ей как до Луны пешком – не дотягивает. Тогда почему они хотят завербовать на спасение мира именно ее, а не профессиональных спецназовцев? Зачем она им? Да и не будут вербовщики этой конторы болтать где попало, заранее не проверив, что их никто не подслушивает. Хммм…. Если… если только они специально не хотят, чтобы их подслушали… Последняя мысль Харуку немного смутила. Но все равно одно не вязалось с другим. Конец мира и те, другие ее видения. Эротические. Во сне все как-то плавно и логично вытекало одно из другого, но в жизни выходило иначе. Ей никогда не нравились девушки. Ну… до того, как к ней прибилась и стала приставать Эльза – точно не нравились. Харука была в этом уверена. Последнее время, правда, она нет-нет, и ловила себя на мысли, что машинально окидывает оценивающим взглядом фигурку, или миловидное личико, или длинные ножки какой-нибудь мимо шагающей девушки. А девушки в ответ мило краснеют и хихикают. Проходящие мимо парни, как бы брутально и убедительно не выглядели, подобной чести почему-то не удостаивались. Но Харука и здесь вроде бы нашла для себя рациональное и успокаивающее объяснение – нет, никакая она не лесбиянка. А то, что смотрит на девушек… ну, а что здесь такого? Нельзя, что ли? Во-первых, саму себя она никогда не считала красавицей. И поэтому нет ничего зазорного в том, что она любуется другими, более красивыми девушками. Наделенные по ее мнению какими-то более привлекательными частями тела, они все равно не вызывали в ней никаких других чувств, кроме как эстетических. Например, если кому-то внешне очень нравятся помидоры, это еще не значит, что этот кто-то согласен их лопать ведрами? Правильно? Внешне - да, нравятся. А вот кушать – нет, спасибо. Так и с ней. А во-вторых, в этом, она, конечно, и себе признаваться хотела не очень – заглядываясь на других, она сравнивала их с Нептун. Она ждала ее. Она дико скучала по ней, по их встречам. Она искала ее. А теперь, когда почти нашла, все почему-то запуталось, оказалось каким-то не таким… Как же хорошо и просто было раньше! Так вот, зачем этой странной конторе пудрить ей мозги, насылая сны эротического толка? Только если, кхм… она ни разу не лесбиянка, зачем присылать в ее сон такую красивую, такую соблазнительную и страстную девушку? Просчет? Совпадение? Может, они знали то, чего не знала пока она сама? Здесь крылась какая-то необъяснимая для самой Тено загадка, которую она, как ни пыталась, решить пока не могла.