Там, где сбываются сны

Харука проснулась утром. Небо в окне было серым и туманным, словно хотело снова пролиться дождем. Все тело болело, но это была какая-то далекая, приглушенная боль, а в целом самочувствие оказалось довольно сносным. Она повернулась и охнула, наткнувшись на что-то достаточно острое и твердое. Потянулась недоуменно, доставая из кармана куртки, в которой и вырубилась, узорчатый синий жезл. Что за чертовщина… И тут же все вспомнила. - Мичиру! Господи! Значит, все это мне не приснилось? Это правда… Еще несколько секунд потребовалось, чтобы отодрать себя от подушки и оглядеться по сторонам. Где же она? Где Мичиру? А что, если она... Место казалось каким-то смутно знакомым. Харука рухнула обратно на постель, не сразу сообразив, что это та же квартира, куда Сецуна приводила ее после того, как вызволила из полицейского участка. Как она оказалась здесь снова? Вчерашний вечер в гаражах в больной голове напоминал мелкое крошево звенящих осколков, позволяя из кусочков покрупнее выудить хоть какое-то воспоминание. Она все же схватила жезл. Она стала воином. И она беспощадно атаковала Мичиру золотой планетой, что родилась у нее на руке. И это все было наяву, а не во сне. «Я ведь тоже… я захотела убивать. И я почти убила. Я почти убила свою Мичиру!». А вот дальше была тьма. Огненная бездна. Страх. И почти счастливое беспамятство. Харуке вдруг показалось, что из соседней комнаты до нее донесся тихий стон. Скатившись с дивана и превозмогая боль, она бросилась на зов. Распахнула дверь и замерла на пороге, увидев лежавшую на постели Мичиру. Девушка или глубоко спала, или была все еще без сознания после того, как пострадала в жестокой схватке. Харука подошла ближе, опускаясь перед постелью на колени и впиваясь глазами в такое любимое лицо. Их лица теперь находились напротив друг друга, разделенные всего несколькими дюймами. Волнистые волосы разметались в беспорядке по подушке, забинтованное плечо с бурыми проталинами крови, черные синяки под глазами, какая-то неестественная бледность, тронувшая ее лицо… Но, несмотря на все это, Харука почувствовала себя почти счастливой. Мичиру жива. Она не монстр, она прежняя! Как же ей хотелось вернуть все обратно! Вновь с чистым сердцем прижимать ее к себе, зная, что никто не встанет между ними. Почувствовать ее нежные руки в своих волосах. Увидеть ее улыбку. Окунуться в ее теплый, такой родной запах, поймать губами дыхание… И сказать «люблю», глядя в самые прекрасные в мире глаза. Невозможно. На ее руках теперь тоже кровь. Но Харука все равно позвала ее по имени. Тихо-тихо. - Мичиру. Губы девушки беззвучно шевельнулись в тщетной попытке что-то сказать. Она снова застонала и слабо пошевелилась. Харука осторожно дотронулась до рассеченной брови – кожа на ощупь была сухой и горячей. Взяла за руку, переплетая их пальцы – Мичиру вздрогнула, но глаз не открыла. Харука наклонилась и прижалась запекшимися губами к губам Мичиру. И почти тут же поняла, что пытается сказать Мичиру. Мучительное, беззвучное, пропитавшееся до донышка страданием: «не уходи». На глазах выступили слезы. Она поднесла ее слабую, безвольную руку к своим губам. - Ну что ты. Не бойся. Я больше никуда не уйду. Никогда. И мы всегда с тобой будем вместе. Будем только вдвоем. И никто и ничто теперь не будет в силах разлучить нас. Слышишь, Мичиру? - Не... уходи... - Я с тобой. Я теперь с тобой, навсегда, до самого конца. Возьми у меня все мои силы, только держись, пожалуйста, держись… Она сидела на полу возле Мичиру, держа ее за руку, гладила зеленые волнистые прядки, шептала до собственной хрипоты какие-то ласковые успокаивающие глупости, и тогда, на какое-то время, Мичиру затихала. А потом Харуке снова слышался этот надрывающий душу, как в бреду, полустон-полушепот: «не уходи»… - Мичиру. - Не… уходи… не уходи… Закусив до боли губу, Харука тяжело опустилась на край постели. Осторожно сгребла Мичиру в охапку, стараясь не повредить ей чего-нибудь лишнего, устроила ее на своей груди, обнимая одной рукой, приказывая себе все время помнить о ее раненом плече, подоткнула повыше подушку. Прижала к себе, укрывая сверху одеялом и согревая собой. Мичиру что-то пробормотала и здоровой рукой обхватила ее за шею. Харука с облегчением почувствовала, как тело девушки расслабилось, дыхание стало ровным. Она заснула. Харука поцеловала ее в волосы и несколько долгих минут смотрела, как Мичиру спит у нее на груди. Почти как прежде. Только как прежде больше не будет никогда. - Я с тобой, Мичиру. Навсегда. Когда все это кончится, я увезу тебя. Далеко-далеко, за горизонт. Как ты хотела. На твое побережье… Она сама не заметила, как заснула следом. Разбудил ее громкий голос Сецуны. - Ничего себе! Вот и оставь вас на пару часов! Тено! Мало мне хлопот? Ты когда успела сюда переползти? Харука продрала глаза. - Сецуна… это ты… - Кто же еще? На обеих места живого нет, а все туда же. Милуетесь, голубки… Впрочем, в ее голосе не было обычного сарказма, а больше обеспокоенность и тревога. Мичиру все еще спала, и Харука приложила палец к губам, призывая Сецуну говорить потише. - Я там поесть купила и кофе варю, - сказала Сецуна. – Будешь? Ну, тогда бери ноги в руки и топай на кухню. Харука попыталась воспротивиться, баюкая на груди застонавшую в забытье девушку. - Нет. Мичиру… ей плохо. Я не могу… - С Мичиру будет все в порядке. Пусть пока спит. Снотворные и обезболивающие при таких случаях порой творят чудеса. А вот тебе после вчерашнего сейчас нужны силы, много сил, - и добавила уже совсем человеческим тоном. – Не волнуйся за нее. Я обещаю, она поправится. Вставай. - Хотару? – с надеждой вспомнила Харука. Если придет эта странная девочка… Сецуна покачала головой. - Сами справимся. Хотару заболела. Ее пока нельзя трогать. Она помогла Харуке уложить Мичиру поудобнее и встать. Тено почувствовала, как по затекшему от долгой неудобной позы телу пробежали армии мурашек. Харука хмуро пила свой кофе. - Значит, ты все знала? – спросила она. - Ты опять все знала и не вмешалась? Что вообще происходит? Почему и как мы оказались у тебя? - А ты бы предпочла вариант с полицией и больницей? – отпарировала Сецуна. – Убеждая потом медиков, что в гараже на вас напал и чуть-чуть поцарапал взбесившийся тигр? - Если бы тигр… - Харука поежилась, вспомнив монстра. На его фоне любой тигр казался безобидным ручным котенком. Она еще раз поглядела на свои руки, а потом Сецуне в глаза. – Интересно, почему на мне нет почти и царапины, в то время как Мичиру… - Развоплощение в человека с такими ранами никогда не проходит бесследно. Пока ты воин, тебя практически невозможно убить, да и серьезно ранить тоже. Это один из наших защитных механизмов регенерации. К сожалению, в человеческом облике все не так… - Она же поправится? - голос Харуки дрогнул. - Правда? Скажи мне… Сецуна тоже поглядела на нее. Помолчала, мешая ложечкой чай. Потом сказала. - Надеюсь, это вопрос нескольких дней. Теперь на тебе большая ответственность, Харука. Обратного пути нет. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я? - Угу. А Такихаси? Что с ним? - Мальчик, что был с вами? Он уже дома. В безопасности. С ним все в порядке. - Но он же может потом кому-то рассказать, о том, что видел. Я перед ним… в общем, когда появился этот жезл и мне пришлось перевоплощаться… А потом кидать этот желтый шар… Сецуна понимающе улыбнулась. - Не волнуйся. У твоего друга психоблокада. - Чего у него? - Потерта память о произошедшем. Ну… сама понимаешь. Простым людям незачем знать лишнее. Он ничего и никому не расскажет… Как и другие, кто был там. - А были и другие? - Немного, - лаконично сказала Сецуна. Харука почесала шишку на затылке. Сказала задумчивым тоном. - Знаешь, Сецуна, иногда я думаю, что ты просто прибедняешься. - Прибедняюсь? – Мейо вопросительно приподняла бровь, оборачиваясь к Харуке. – Это как? - В том, что сейчас происходит… Ты же не пешка в этой игре, да? Ты не обычный воин, как мы. Ты просто хочешь, чтобы так думали другие. - И кто же я? - Пока не знаю. - Тогда не говори лишнего. Пей лучше свой кофе. - Ты ферзь. Королева какого-нибудь ордена. Серый кардинал. И рано или поздно я это обязательно пойму… - Не преувеличивай. Я всего лишь тень. Мичиру очнулась ближе к вечеру. Сецуна снова куда-то ушла. Харука сначала подумала, что ей показалось, когда она, сидя у постели скрипачки и поглаживая ее ладонь, вдруг ощутила слабое ответное рукопожатие. Подняла голову и встретилась с пока еще не прояснившимся взглядом синих глаз под веером черных пушистых ресниц. Мичиру несколько секунд лежала молча, глядя на Харуку налитыми болью глазами. А потом запекшиеся губы прошептали: - Это ты… Слабая рука поднялась с одеяла и лица Харуки коснулись тонкие пальцы. Погладили щеку, прошлись по подбородку, заворошили волосы. Харука бережно взяла обеими руками эту вздрагивающую ладонь и прижалась к ней, зарылась в нее всем лицом целиком. Целовала содранную на ладонях кожу, касалась губами кончиков пальцев, что пылали странными ожогами, прижимала ее к себе так бережно и при этом крепко. Мичиру закрыла глаза и из-под ее закрытых век потекли молчаливые слезы. Харуку затрясло. - Мичиру. Ну что ты! Не плачь! Все уже позади. Пожалуйста, не плачь, родная моя… Я не могу, когда ты плачешь. Ты сильная. Я знаю. Ты поправишься. Я буду… буду заботиться о тебе. Ее собственные слезы закапали на лицо Мичиру, смешиваясь с ее слезами, скатываясь с щек и застывая маленькими солеными озерцами в ямочках возле ключиц, но они обе почти не замечали этого. - Ты жива… Жива. А я так боялась… - хриплым шепотом сказала Мичиру, когда Харука сбегала на кухню и принесла ей напиться. – Я ведь могла вчера тебя убить. - Перестань. Это была не ты. Это… - Нет. Это была я. Я. Просто все было как во сне: все чувствуешь, знаешь и видишь, только сопротивляться этому не получается. Тебя словно парализует изнутри… А если все-таки сопротивляешься, тогда… - Тише, Мичиру. Все кончилось. Не вспоминай. Этого больше никогда повторится. Вот… - Харука торопливо сняла с шеи шнурок с медальоном и повесила на шею Мичиру. Ладонь ее дрожала. Мичиру машинально накрыла ее здоровой рукой. – Возьми его обратно, - и добавила, глядя в растерянные глаза. – Сецуна мне все рассказала. Кроме того, теперь у меня есть свой… - Жезл, - отрешенно прошептала Мичиру, закрывая глаза. – Ты все же взяла его. Никогда себе этого не прощу… Теперь все изменится. Харука улыбнулась, грустно и понимающе, не отпуская ее руки. - Все изменилось уже давно, Мичиру. Ты же знаешь. Просто я не желала этого видеть. С того самого момента, как Эльза познакомила нас. Когда я впервые увидела твои глаза. Когда пыталась найти выход, а в тот самый момент моё сердце впервые дало ответ. Можно сколько угодно сопротивляться, придумывать себе правила и запреты, но это сильнее. Но я так долго боялась признаться в этом даже себе. - Харука… - Я клянусь, слышишь, я тебе клянусь, что ты никогда не пожалеешь об этом. Никогда, Мичиру. - А ты сама? Не пожалеешь? Харука покачала головой. - Вчера я впервые поняла, что такое быть ветром. Не убегать от него, и не обгонять, нет, раньше это были всего лишь детские шалости. Теперь я могу гораздо больше. Я чувствую. Стать его частью и одновременно сделать его частью себя… Больше мне не придется убегать, наоборот, теперь у меня есть то, ради чего я буду неустанно идти вперед. Мичиру обреченно закрыла глаза. - Все-таки это судьба. - Нет. Судьба тут не причем. Это всего лишь тонкая грань между старой и новой жизнью, не дающая больше право на ошибку, но дающая то, ради чего теперь стоит нам жить. Харука рывком поднялась на ноги, устремляясь к Мичиру так близко, что их дыхания перемешались. Осторожно взяла ее на руки, устраивая на своих коленях. Гладила сквозь тонкую ткань сорочки плечи, целовала волосы, стирала с щек набежавшие слезы. Зашептала в самое ухо. - Я знаю, чего ты боишься больше всего. Знаю. Того же, что и я. Мы теперь вправе распоряжаться чужими судьбами. Но цена за это слишком высока, а нас никто не спросил, готовы ли мы ее платить. Нас не спрашивали, готовы ли мы запятнать себя кровью. Когда ты по-настоящему готов отнять чужую жизнь, надо быть готовым отдать и свою. Мы не имеем права ставить любовь выше долга, когда на карте судьба шести миллиардов. Если они умрут, а мы выживем, мы просто не сможем быть счастливы. Да и сейчас тоже. Счастье теперь – это наш враг. Оно сделает нас слабыми. Счастье в мире, который стоит одной ногой в могиле – это неправильное, это подлое счастье… - Долг должен стоять превыше всего… - прошептала Мичиру. - Да. Это тоже верно. Но теперь я также знаю и другое. Что без того, кого любишь, мир всегда пуст и не значит ничего. Знаешь, если и есть что-то, способное бросить вызов нашему долгу, неотвратимости судьбы и самой смерти, то это только Любовь. Без тебя я ничего не могу, а с тобой я пойду на многое. Без твоей смелости, силы, света, желания быть рядом. Любимая моя. Моя Мичиру. Мы найдем Талисманы. Найдем Мессию. С тобой я готова на все. Даже на смерть. Где ты – туда и я. Если ты будешь рядом – я это знаю… И еще, я клянусь, что больше никогда не подниму на тебя руку... Даже если это буду не я. Мичиру, чуть отстраняясь, смотрела на гонщицу широко раскрытыми, блестевшими от еще непролитых слез глазами. - Харука. Уран… Обещай мне кое-что. - Да, - Харука вздрогнула, услышав от нее это непривычное и чужое «Уран». - Все, что угодно. - Если вдруг что-то пойдет не так, если что-то вдруг произойдет, пообещай, что ты не умрешь раньше меня. Ты позволишь мне уйти первой. Ты не станешь меня спасать, если на другой чаше весов будет лежать судьба нашей миссии. Ты продолжишь ее и доведешь до конца. Ты обещаешь? Обещаешь? Мне так… будет легче. Харука. Если ты любишь меня… Харука стиснула зубы. - Так и будет. Я обещаю тебе, - тихо и твердо сказала она. И торопливо добавила. – Я ведь… вчера я ведь тоже могла тебя убить. - Глупая, - улыбнулась сквозь слезы Мичиру. – Ты просто пока не понимаешь, какое это было бы счастье – умереть от твоей руки.