Второе дыхание.

      Лицо щекочет мягкая трава. Рядом слышится мелодичная трель соловья, до уха доносится журчание реки. Нет, скорее ручейка. Эээх, благодать! Прям мечта домохозяйки, уставшей от всей ежедневной рутины.       Как-то приехала погостить к подруге, а та живёт со своей матерью, ну и увидела этот ад. Пока мы с подругой спим или же только просыпаемся, большая часть домашних дел уже переделана. Ее мама по квартире крутилась как волчок, успевая за раз делать несколько действий. И по телефону говорить, и белье в стиралку запихнуть, и пыль со столешницы протереть, и еду приготовить.       Резко вскакиваю, не обращая внимание на боль не только в голове, но и во всем теле, конечно же сразу пожалев о таком опрометчивом поступке, ведь меня скрючило не хуже канцелярской скрепки. Изо рта вывалился не успевший толком перевариться завтрак.       Потрепыхавшись на траве, словно рыба на разделочной доске, и придя наконец в себя, поднимаю туловище, в этот раз предусмотрительно медленно. Оглядываюсь и понимаю, что не понимаю, где я и как тут оказалась. Моему взору предстало множество высоких деревьев с могучими стволами, и когда я так говорю, имею ввиду реально огромные деревья примерно под сотню метров в высоту. Посмотрев на ближайшее дерево с пару минут, напрягаю извилины, дабы выудить из головы хоть мало мальскую информацию о том, как я, черт возьми, здесь оказалась.       А это действительно интересный вопрос. Как я, офицер спецназа при исполнении, очутилась в этом странном месте, с учётом того, что моя профессия предусматривала полностью здоровый образ жизни? Порыскав на задворках памяти ещё немного, понимаю: последнее, что помню — это взрыв. Поразмыслив, прихожу к выводу, что ничего уже не изменить и надо бы как-то выжить что-ли, для начала. Спросите почему так спокойно? Да потому что в жизни видела и разбирала пиздецок и похуже, нежели этот. Тут главное: выжил, ну и хорошо.       Медленно встаю, но не сразу на обе ноги, а сначала на четвереньки, сил на что-то большее не хватало, но уж больно сильно хотелось наконец отползти от места, где меня жёстко вывернуло, что собственно я и делаю. Вскоре я все же встала и нетвердой походкой, опираясь на близ стоящие деревья, пошла, куда глаза глядят. Главное на месте не сидеть, мало ли хищники тут какие есть, привлеку ещё внимание.       Но долго идти я не смогла, силы быстро покинули меня, из-за чего пришлось усесться под очередным громадным деревом. Картина заметно изменилась: во первых — повечерело, а во вторых — деревья, встречающиеся на пути, и так во время служившие мне опорой, стали реже попадаться. Нет, их до сих пор много, но вот расстояние от дерева до дерева заметно прибавилось, из-за чего глазу чаще встречались небольшие полянки. Меня это насторожило, ведь такое количество свободного пространства означает лишь одно — лес заканчивается.       Немного переведя дыхание, иду дальше. Мне пока рано выходить из леса, здесь больше вероятности встретить дичь, да и какое-никакое, но «убежище». Среди таких огромных деревьев, мне затеряться, как раз плюнуть. С каждой пройденной минутой становилось все темнее и темнее, и когда наступил тот момент, в котором я дальше, чем десять метров разглядеть ничего не могу, решила, что пора искать место для ночлега.       Нет, я, конечно, могу пойти и дальше — мне не впервой. Вот только не в этот раз. Сейчас, обессиленная, без снаряжения, я не пройду далеко и даже от хищников не отобьюсь. И это идёт вразрез с главным правилом спецназа — не подавить или уничтожить врага, а остаться в живых и выполнить поставленную задачу.       Укрытие, как ни странно, нашлось быстро. Под поваленным деревом, образовалась достаточно глубокая яма, стенами которой служили корни того самого дерева. Кое-как забравшись туда, устроилась прям на земле и сразу же провалилась в забвение. Видимо усталость, голод, и постоянные думы на тему того, как я оказалась тут, порядком потрепали меня. Снились мне последние события, перед странным пробуждением в неизвестном лесу.

***

      Открыв глаза, сразу встаю с кровати. Легкая прохлада бьет по моему телу, отчего сразу же хочется вернуться обратно. Разминаю мышцы, выполняю набор упражнений. Проходя на кухню, я не особо удивляюсь тому, что встала на несколько часов раньше чем обычно. После кадетского училища и одной горячей точки на дальнем востоке, я до сих пор не могу отвыкнуть от этой привычки.       Оказавшись на кухне, я прикрыла глаза рукой. Утренний свет болезненно жёг глаза и зашторив окно, я, расслабившись, включила чайник и открыла холодильник. М-да, сколько я себе раз повторяла, что нужно зайти в магазин и, хотя бы, купить себе лапши, не говоря о царской пище — мясе. Не везет мне иногда.       Чай и хлеб. Давно я так не жила, когда в рюкзаке ничего, кроме пары упаковок патронов и разорванный перевязочный пакет. Включив телевизор, я нисколько не удивилась утренним новостям: убийства, кражи из госбюджета и ненаказанная олигархия. Ничего нового. Всё то же старое.       Засмотревшись на свою чашку, я не заметила, как моя свободная минута истекла и теперь мне остро необходимо бежать на работу.       Положив все необходимое в рюкзак, обулась и вышла из квартиры. Мне предстояла тяжелая дорога в генштаб, и тяжёлой она была не из-за долгого пути, а из-за времени, в которое я еду. Час пик. В такое время, как семь утра, многие едут на работу, ввиду этого, в транспорте места нет даже ключам упасть, не то что человеку поместиться. Но меня это особо не останавливает, потому что я сажусь на конечной и выхожу на конечной, каждый раз просто успеваю занять более менее удобный уголок, где можно спокойно простоять весь путь без вреда для своих ног, боков и ребер.       Быстро добравшись до штаба, показываю пропуск охраннику и прохожу наконец внутрь. Но не успеваю толком дойди до своих ребят, как нас отправляют на задание. Террористы захватили один из торговых центров, ехать нужно незамедлительно. Скоро переодеваюсь в форму, подгоняю сослуживцев и быстро направляюсь к машине. Приехав на пункт вызова, сразу же получаем тактическую сводку.       Около трех десятков террористов, среди которых, примерно, тройка самоубийц с поясами. Пока требований не было, но это, скорее всего, вопрос времени.

***

      Уже несколько часов сидим как на иголках. День идет к вечеру, а переговорщики смогли пока что вывести тринадцать человек. Как бы это не затянулось на несколько дней…       Пара моих парней начала засыпать. Прошу Андрея проследить, чтобы народ к операции не клевал носом. Уставшие от ожидания, слегка впалые глаза, молча соглашаются и я засыпаю за своими.       Андрей разбудил нас. Сказал, что у командования есть план операции. Во рту немного сухо, глаза непривычно слипаются. Грубая, шероховатая поверхность перчаток трет мне глаза. Делаю глубокий вдох и выхожу из палатки.       — Слушать сюда. Переговорщики в тупике. Теперь наша очередь исправлять ситуацию. — На столе оказался план здания, лампочка над палаткой неплохо освещала её, но она иногда тухла. — Они собрали народ на складе. Есть сведения, что на некоторых они повесили пояса… суки. Действовать нужно быстро и без лишних жертв. Иначе СМИ вновь обольют нас дерьмом. Вульф, твои люди готовы?       — Всегда готовы! — Отвечаю я, ожидая дальнейших инструкций.       Нас разделили на несколько отрядов. Первый, должен идти через главный зал магазина, чтобы выйти прямо на склад. Второй, идет через технический отдел, чтобы выйти на тот же склад, но только с другой стороны, дабы не попасть под перекрестный огонь.       Строение давно обесточили и поэтому проникнуть в него оказалось куда легче, чем предполагалось. Странно, что террористы не стали держать основную часть здания. Хотя это и понятно, ведь таким образом они уберегли себя от снайперов и собрали всех «своих» в одном месте.       Темно и тихо. Ни минуты, ведь жизни на счету. Мне не впервой рисковать собой, чтобы взглянуть смерти в глаза, зная, точно, назад не свернуть. Давно идет отсчет и нервы мне рвет, нет права на промах, но времени тоже нет. Врагам ни шанса, там люди в беде.       Нужная дверь. Тихие переговоры между отрядами. Последние приготовления. Взрыв. Пошла светошумовая. Еще один взрыв. Заходим. Стальная хватка моей руки не дает брыкаться автомату, когда я отстреливаю патрон за патроном.       Доли секунды — вечность, миг — жизнь. Судьбоносное мгновение, решающее, сколько будут жить, а кому придется лечь в землю. Быстро подходим к самоубийцам и делаем контрольные выстрелы, чтобы эти твари не смогли подорвать пояса.       Часть отряда стала выводить гражданских, а другая подчищать уголки здания. Пока отряд выполняет поставленные задачи, я рапортую начальству о выполнении задачи. Мимо меня идут люди, кто-то улыбается, а кто-то плачет.       Около меня кто-то пробегает. Завидев в руке небольшой цилиндр, я, инстинктивно, хватаю его за одежду и валю на землю. На то, чтобы поднять автомат или достать пистолет времени у меня не было. На земле, выбивая зубы и пытаясь не дать подорвать жилет, я всё же надеялась, что мои люди успеют отреагировать на это.       Но нет, они не успели. Последнее, что я помню — большой палец на торце цилиндра.

***

      Просыпаюсь я от луча солнца, нашедшего лазейку через все эти корни и достигшего своей цели, а именно моего глаза. Долго я лежала неподвижно, обдумывая все, что могло произойти и произойдет. В какой-то момент наступила такая апатия и удрученность, что проскочила шальная мысль, а не остановиться ли мне? Может хватит пытаться выжить и пустить все на самотёк, лишь ожидая верную и скорую смерть? Но отогнав эти мысли, стойко решила идти вперед, и любыми способами выжить, а по возможности и вернуться домой.