Олива.

Вдохнув полной грудью запах оливы, утыкаясь в эти смоляные пряди, сжимая их грубовато, оттягивая назад, он улыбается. Голова кружится от этого сводящего с ума запаха. Так почему же все-таки олива? Оттянув податливые длинные пряди, Одинсон любуется этой молочно-белой, гладкой и, заслуженно было бы сказано, божественной кожей. Такая манящая, без единого изъяна. Так и притягивала к себе. И мужчина, не сдерживаясь прижимается носом к ней. Трется о мягкую, словно шелк, кожу. Несмотря на то, что Локи был наполовину йотуном и ледяным принцем(хотя язык поворачивается назвать его только принцессой), его кожа была на удивление теплой. И мужчина не без наслаждения проводит по ней носом, вдыхая откуда-то взявшийся аромат оливы, вверх, к переходу шеи в скулу. Грубые твердые пальцы касаются бледного адамового яблока и Тор едва сдерживает звериное садистское желание надавить на него до щелчка. Вместо этого мужчина припадает к нему сухими губами, слегка прикусив, вырывая из чужой груди сдавленный всхлип. Тогда жест повторится, к губам прибавился язык. Он широко лизнул его вдоль всей шеи к подбородку и припал к этим коварным, лживым, но в данный момент влажным и припухшим губам жадным поцелуем. Его пронзительный взгляд впился в непоколебимую лазурь напротив сейчас вздернутую дымкой возбуждения, в тот момент, когда язык вытворял невиданные трюки во рту, оглаживая всю его поверхность, поддевая чужой горячий язык своим,чтобы продолжить этот танец дуэтом. С пошлым причмоком Тор довольно выпускает губу названого брата, слыша, как у того все сильнее срывается дыхание. Властно оглаживая узкие бока бога коварства, на грани сознания Тор улавливает, что пора бы уже переместиться из тронного зала, где их могли увидеть любые любопытные глаза, в спальню, где они смогу продолжить их жаркое воссоединение. --Какого...- начал было Одинсон, но как будто сбился с мысли сделал паузу, припав вновь губами к белоснежной шейке, на которой уже светилась парочка засосов. -...дьявола... - продолжил он, вновь вплетая в черные длинные локоны пальцы, перебирая их, прижимая йотуна к себе настолько, насколько это позволяло их облачение. -...от тебя несет оливой?...- закончил, наконец, мысль бог грома, все так же жадно вдыхая этот восхитительный запах. На такие слова Локи лишь хрипло усмехнулся прикрыв глаза и закусив губу, когда руки Тора, только что сжимающие его поясницу, вдруг переместились ниже. Голова шла кругом от остроты и накала. Да уж, его не дальновидящий, грубоватый и туповатый братишка пусть и был кретином, но руками и ртом работал отменно. Так, что после буквально десяти минут распаляющих ласк, у Лафейсона начали дрожать колени и екать в животе, судорожно скручиваясь в узел. Так и не дав ответ на вопрос Самого Правителя Великого Асгарда, Локи лишь загадочно улыбнулся и стиснул широкие крепкие плечи Одинсона, когда руки того нагло подхватили его под задницу, приподнимая над полом так, что Локи приходится вставать на носочки. От неудобной, но столько провокационной позы, по телу пробежались мурашки. Уже не в силах больше держать себя в узде и дразнить этого хитреца, Тор прорычал в его плечо, потираясь выпирающим даже под царственной одеждой, стояком о бедро мужчины. Теперь настала очередь Локи запустить ладонь в короткие светлые пряди, заставляя наклонить того голову за очередным поцелуем. И ему с великой охотой ответили. - Что насчет кровати? Она, наверное, у вас огромная, Ваше Величество? - слишком надменно и саркастично поинтересовался асгардец, уроженец Ледяного великана. Тор наклонился к уху мужчины и выпалил: - Затрахаю до полусмерти. - шепот его скорее был похож на грозное обещание убить кого-то, нежели на развратную фразочку из разряда прилюдий. Но это не помешало Локи предвкушающе выдохнуть, неосознанно царапая царские доспехи. Дорога до спальни заняла, казалось, целую вечность. Это невероятно злило обоих. Локи даже умудрился по пути пошутить на тему неправильного расположения комнат во дворце, на что Тор только злобно рыкнул, шлепнув того по филейной части, подгоняя. Сразу с порога мужчина снова накинулся на добычу с поцелуями. Эта страсть пылала в нем не хуже огня в печах цвергов. Бог грома уже даже не целовал своего любовника. Он жевал его губы, кусал, проталкивал язык насколько это было физически возможно. На Земле бы назвали это животной страстью, но и на это Тору было сейчас абсолютно плевать. Для него сейчас существовало только это податливое гибкое тело, хрипловатый тихий ехидный голос и блестящие от слюны губы, которые он так беспощадно терзал. Повалив Локи на свое царское ложе, мужчина тут же нетерпеливо и резко принялся сдергивать с него одежду, которая сейчас столь раздражала. Локи в свою очередь помогал, приподнимался когда нужно, выгибался, не забывая вовремя и сам ощупать тело Одинсона, пусть пока и скрытое бронзовым одеянием. -Ты меня прямо в доспехах решил "затрахать до полусмерти", а, рыцарь? - вновь не упустил момент подколоть сводного брата он. На что Тор как-то по-хищному улыбнулся, представив себе эту будоражащую фантазию. Но нет. Не сейчас. Сейчас хотелось контакта, хотелось кожей к коже. А посему, особо не маясь, в полминуты Тор стащил с себя свою одежду, открывая взор на рельефное бронзовое тело. Взгляд Локи едва уловимо изменился. Зрачки расширились, дыхание стало прерывистым, а взгляд стал особенно жадно пожирать тело бога напротив. Хотелось ощущать каждый контур, каждый бицепс, почувствовать, как под кожей перекатываются узлы мышц, обвести каждый выступ пресса языком, укусить за темный коричневатый сосок, и, в конце концов, наоставлять на этой твердой широкой груди множество алых засосов. Но воплотить мечты в реальность ему не дали, придавив своим громадным телом к мягкому покрывалу, Тор завел руки Локи тому за голову, прижимая их одной рукой к постели. Лафейсон не был хиляком. Даже если не учитывать того факта, что он являлся богом, наравне с Тором он становился обычным смертным. Но даже при этом, если бы захотел, смог вырваться из захвата стальной мускулистой руки брата. Но не стал. Не стал, как и всегда. Подчинился воле правителя Асгарда и сдался ему на милость, тихо наслаждаясь прикосновениями губ и рук к собственному телу. Тор шел на таран, как бешено летящий высокоскоростной электропоезд. Нетерпеливыми быстрыми поцелуями-укусами он покрывал тело брата, свободной рукой оглаживая бедро, игнорируя колом стоящий, сочащийся смазкой член. Он любил оттянуть удовольствие до самого пика, когда уже невозможно было терпеть и йотун под ним держался из последних сил и только тогда смилостившись, принимался ласкать чужую плоть. Но сегодня было не до оттягивания сладостной концовки. Хотелось сильно и страшно. До болезненного покалывания в паху, до звездочек перед глазами. Потому, дойдя до живота поцелуями, Тор резко выпрямился, расфокусированным взглядом стараясь сообразить, где у него тут припрятан лубрикант, оставшийся еще с посещения Земли и бурных ночей среди смертных. Спотыкаясь, вызывая тихое хохотание со стороны темноволосого ледяного принца, Одинсон добрался до шкафчика, где на самой нижней полке одиноко лежал тюбик с нужным средством. В миг вернувшись к распаленному телу, мужчина снова принялся целовать Локи, в этот раз стараясь делать это более тягуче и ласково, в то время, как рука, отпустившая конечности его любовника, так и оставшиеся лежать над головой, проскользила по плоскому, слегка подкаченному торсу бога коварства, вниз, где все уже горело и изнывало. Хотелось нещадно. Что Одинсону, что Лафейсону. Но действовать без подготовки или вообще на сухую было глупо даже для богов, у которых был во много раз выше болевой порог, чем у людишек. Потому и приходилось Тору мучаясь от нетерпения, выдавливать жидкость из тюбика на ладонь, а после растирая прохладную субстанцию по промежности раскинувшего свои стройные ножки, Локи, слегка надавливать на вход, разминать после длительного перерыва. Но не теряя время зря, мужчина продолжал выцеловывать плечи, ключицы, впадинку между ними, грудь, чувствительные соски, заставляя Локи позорно выгибается под ласками, надрывно постанывая. Разогрев лубрикант о теплую кожу асгардца, Тор аккуратно, но вместе с тем и уверенно надавил на вход средним пальцем. Упругие стенки охотно пропускали скользкий палец, плотно обхватывая его. Локи обнял бычью шею своего названного брата, уже неосознанно прижимаясь к его телу сам. Он шипел сквозь зубы что-то похожее на земные ругательства, в ответ на что Тор нежно улыбался уголками губ и покрывал мокрыми поцелуями щеки, нос и губы Лафейсона. Это отвлекало и распаляло одновременно. Не теряя времени, мужчина уже двумя пальцами растягивал стенки анала, разводя пальцы в стороны, проталкивая фаланги до упора, прислушиваясь к непристойным звукам, звучание которых происходило благодаря хлюпающей в отверстии смазке. Щеки Локи заливал огонь. На вечно бледной аристократичной коже засветились красные пятна. То ли от жары, то ли от смущения, то ли от нетерпения. Но скорее всего, все сразу. Три пальца уверенно вторглись в чужое тело и то им с охотой подчинялось, подставлялось и подмахивало бедрами. Сил терпеть уже не оставалось и когда Тор особенно глубоко двинул пальцами, проезжаясь по простате, из Локи вырвался жалобный скулеж и хриплое: -Не тяни... Пальцы покинули место обитания с пошлым причмоком, после чего Тор подхватил Локи за бедра, закидывая его длинные дрожащие ноги себе на плечи. Внизу живота все горело, в голове пустота, а во рту скопилась слюна, которую все не находилось времени проглотить. Локи выжидающе уставился на брата, тяжело дыша. Его лицо представляло собой, ну, просто картину маслом. Одинсон даже позволил себе залюбоваться им на пару секунд. Прилипшие ко лбу мокрые волосы, расширенные зрачки глаз, вздернутые дымкой возбуждения, чуть прикрытые веки, алые щеки и приоткрытый будто в приглашении рот. Не удержавшись, Тор украл у мужчины еще один мокрый поцелуй перед тем, как направить рукой пульсирующий член во вход в тело Лафейсона, надавил. Толкнувшись лишь наполовину, он зашипел сквозь зубы, мертвой хваткой вцепившись в ягодицы любовника, так, что там, наверное, останутся синяки. Тугие бархатные стенки так до ужаса приятно обхватывали член асгардца, что Тор едва не застонал в голос от уже почти забытого ощущения. Локи же в свою очередь не спешил останавливаться на полпути. Выгнувшись в полустоне, он крепко обнял мужчину за шею ногами, перекрестя их сзади и подался вперед, желая насадиться на мужчину полностью. Это было краем. Точкой обрыва, когда назад пути нет. Толкнувшись во всю длину, мужчина прикусывает хрупкое белое плечо, оставляя на нем след от зубов переходящий в кровопотек. Но Локи будто и не чувствует боли от укуса, он жалобно выстанывает из себя "Еще!" и его просьбу тут же удовлетворяют. Царские апартаменты заполняют непристойные шлепки тело о тело, тяжелое дыхание, надрывные стоны наполовину со вскриками. Одинсон крепко сжимает в руках бедра мужчины, раскинувшегося под ним в откровенной позе. Он буквально насаживает на себя асгардца, толкаясь бедрами так, что Локи отскакивает по постели назад по инерции. Тор шипит, рычит, иногда даже постанывает и кажется вот-вот изольется в горячее нутро любовника, но чувствуя, что уже на грани, он резко выходит из Локи, вызывая у того невольный стон разочарования. Расслабиться бог грома ему не дает. Почти грубо развернув Локи на постели, укладывая на живот, он притягивает аппетитную сейчас слегка раскрасневшуюся от трения о тело асгардца, попку к себе, заставляя мужчину унизительно прогнуться в пояснице и выпятить свою пятую точку. И надо бы великому богу Локи возмутиться такому обращению, но в данный момент крыша ехала даже у бога и все, на что он был способен, это нечленораздельно проворчать какую-то непонятную нелепицу. А когда рука Тора спустилась к его изнывающему члену, к которому Локи сам и не притронулся, зная что его братец не очень любит самоуправство, и вовсе утерял дар речи, превратившись в один сплошной сгусток похоти. Он терся ложбинкой о член Одинсона, поддразнивая, пока рука последнего яростно надрачивала самому богу коварства. Почувствовав эти махинации , Тор шлепнул одним резким громким шлепком по этой коварной заднице, вырывая с губ ее обладателя вскрик, укусил за загривок и вновь толкнулся в него, в этот раз нетерпеливо и яростно, не щадя. Толчки слились в один единый синхронный ураган из эмоций, чувств и обычной животной похоти. Мокрым лбом утыкаясь в спину стонущего мужчины под собой, Тор жмурится от накатывающего удовольствия, осознавая, что уже на пределе. Вцепившись в густой каскад смоляных волос, он оттягивает их назад, заставляя Локи прогнутся дугой, и целует его, языком очерчивая ряд ровных зубов и нёбо. -Давай, братец... Покажи, как ты можешь... -будто усмехаясь, прошептал он в рот Локи, быстрыми обрывистыми движениями подводя того к разрядке тоже. Сжавшись от головокружительного ансамбля наслаждения, Локи кусая уже прокушенную в кровь губу, обильно кончает в ладонь Тора точками выплескивая белесую жидкость на простыни. Следом за ним полетел и Одинсон, в несколько резких толчков изливаясь в горячую глубину, а потом, наслаждаясь послеоргазменной негой, наваливается на расмаренное и откровенно затраханное тело. -И все же...-через пару минут доносится до Локи, когда тот смог уже более трезво мыслить. -А?-сорванным голосом. -Какого черта ты пахнешь оливой?-снова зарывшись носом в волосы любовника, спрашивает Тор. Локи хохочет. -Мне почем знать? Может потому, что оливковое масло было даром богам Греции? -Хочет сказать, ты мой дар?-улыбаясь, хмурился мужчина. -Все может быть.