***
Пересменка у нас в 6:00, но Зико задолжал мне три часа, поэтому он появляется в 2:55. Спасибо, что хоть на пять минут, но заранее. Как всегда недовольный и с заспанной рожей. — Посчиталась? Переодевайся и вали с глаз моих, гопница. — Чтоб ты облажался и у тебя вычли половину из зарплаты, козёл. Обмениваемся любезностями и машем друг другу на прощанье. Нет, мы не ненавидим друг друга. Просто слегка подбешиваем. Выхожу из «24» и кутаюсь в пальто. Холодно. Пар изо рта. Наверное, в такой час следовало заказать такси, но до дома всего четыре квартала, а растрачивать деньги на подобные излишества я не могу себе позволить. Вдобавок, Сеул в это время полон огней и тёмные переулки перестают казаться устрашающими. А вот назойливые психопаты — совсем другое дело. На противоположной стороне улицы я замечаю того парня в пуховике. Он сидит на автобусной остановке в тусклом освещении уличного фонаря с пакетом из нашего магазина. Первая мысль, которая загорается, но тут же потухает от недостатка решительности: «Вернись обратно». Не пойду я обратно, там Зико. Что может быть хуже, чем вынужденно провести с ним своё свободное время? Поэтому я сую замёрзшие руки в карманы, где на всякий случай нащупываю связку острых ключей, и беру направление вниз по улице, вышагивая по тротуару свинцовыми после смены ногами. Страх начинает брать верх над беззаботным бесстрашием в тот момент, когда я слышу шаги за спиной. Оборачиваюсь. Тот тип прямо за мной. Я останавливаюсь. Он останавливается, сохраняя изначальную дистанцию. Я вопросительно выгибаю бровь. Он что-то показывает руками на языке жестов, которые мне невдомёк. Я разворачиваюсь, добавляю скорости и осознаю, что уже не просто иду, а медленно бегу. Звуки его шагов так же ускоряются. Я забегаю за угол в надежде на спасительный отступной путь, но здесь тупик и помойка. Какая же я дура. Если бы смотрела себя по телевизору в каком-нибудь «хоррор шоу», то постебалась бы и как само собой разумеющееся посоветовала бы никуда не сворачивать, потому что именно в такие ловушки жертвы маньяков-то и попадаются. Резко выдёргиваю ключи из кармана и провожаю их взглядом рассыпающимися в оглушительной тишине проулка. Безумец резко сокращает расстояние, разделяющее нас, и затыкает мои рот и нос так, что я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Ужасно неприятное ощущение знаете ли. Брыкаюсь, выгибаюсь дугой, а затем неожиданно ослабеваю, выпуская ногти из его разодранных до крови рук. В глазах становится темно. Ничего не вижу. Лишь запах миндаля* витает в воздухе… (В миндале* содержится вещество — амигдалин. Некоторые сложные эфиры пахнут миндалём. Но как известно, цианид калия также имеет аналогичный запах). Открываю глаза и пялюсь в потолок. Голова болит пуще прежнего, поэтому стараюсь ей особо не вертеть. Обстановка мне незнакома, значит я не у себя дома. Я у него. Вполне себе обычное холостяцкое жилище, но чересчур захламлённое. У меня, конечно, тоже не стерильно, но жить в таком бардаке, как этот… Не удивлюсь, если наступлю куда-нибудь, а там крыса в пакете от чипсов. К несчастью, обнаруживаю, что мои ноги и руки перевязаны изолентой, поэтому опция побродить по хате нового приятеля оказывается недоступной. Ох, он мне её ещё и на лицо налепил. Великолепно. Значит задушевные беседы тоже отменяются. Пытаюсь расшевелить затёкшие конечности и наблюдаю, как его фигура с любопытством склоняется надо мной. Нагнувшись, он упирается руками в колени и умиляется моим несомненно неуклюжим попыткам высвободиться из заскотчёванных оков. Я подаю голос, матеря его на чём свет стоит, но вместо связанных слов выходит невнятное мычание. Он смеётся. Когда я выбиваюсь из сил и сокрушённо сдаюсь, прекращая всяческое движение, он садится напротив, складывая ноги по-турецки и пишет что-то в перекидном альбоме. Подносит его к моему носу слишком близко. Мотаю ему головой, что не разбираю написанного. Он отдаляет. «Мне скучно. Не составишь мне компанию?». Отрицательно качаю головой и тут же жалею об этом. Он злится и хватается за разделочный нож. Он водит его остриём по моему лицу. Окончив потеху, он вновь берётся за карандаш. «Могу снять ленту, если пообещаешь вести себя тихо. Ты же будешь хорошей девочкой?». Покорно киваю и вздрагиваю, когда он сдирает скотч с моих щёк. — Что. Ты. Собираешься. Сделать. Со мной, — раздельно произношу каждое слово, помня о том, что он ничего не слышит. Кстати, как и то, скажу я это шёпотом или прокричу. Он охотно записывает ответ. В его глазах я вижу беспричинное веселье. «Я не могу заснуть. Поэтому решил, что приготовлю вкусный ужин. После еды всегда клонит в сон». Не знаю стоит ли соглашаться на подобное предложение, но мне точно не хочется стать частью его ночного перекуса, если я всё правильно поняла. Боже, за что мне это? Надо было продать ему те сраные сигареты! Я напрягаюсь, когда он достаёт разделочную доску и рыщет в поисках сковородки, поигрывая лезвием ножа. Затем врубает какую-то дебильную музыку на своём телефоне и мычит, точь-в-точь повторяя мелодию. Он поворачивается ко мне спиной и… в самом деле приступает к готовке, используя купленные в «24» продукты. Я тихо офигеваю, пялясь на его задницу. Пока варится рамен, он нарезает ветчину кубиками и отправляет её тушиться вместе с кимчи и редькой. Пахнет недурно. Мой желудок отзывается урчанием. Когда он снимает пробу и находит блюдо готовым, то усаживает меня за стол, освободив от изоленты, и выводит на салфетке: «Приятного аппетита». Я поедаю приготовленную им годноту, но до конца не понимаю зачем ему всё это было нужно. Временами он кажется не таким уж и чокнутым. Однако, он не ест, а только любуется тем, как это делаю я. Когда мы заканчиваем с этим дерьмом, он откидывается на стуле и удовлетворённо вздыхает. Затем строчит: «Теперь я чуточку сонный. Ты не могла бы уйти? Не хочу, чтобы ты видела, как я сплю». Я с удовольствием выполняю его просьбу. Всё в порядке, парень, я тоже не хочу этого видеть. Мы оба не хотим. А значит наши желания совпадают. Я прикрываю за собой дверь и со всех ног несусь подальше от этого кошмара.***
Я не стала заявлять в полицию об этом случае просто потому, что он не причинил мне никакого зла. Больной на голову парень решил поиграть в заботливого бойфренда, я же осуществила его рождённое искажённой фантазией желание, господи прости. Поделилась этим лишь с Зико. Он долго смотрел на меня своим убийственным взглядом, а потом расхохотался и сфоткал мой фэйспалм. Без разрешения. Выставил фото в инстаграм и подписал: «Моя сумасшедшая нуна. Ебанутый повар, пожалуйста найдись и составь ей пару». Очередная смена подходит к концу. Голова плывёт. Я уже не различаю лица и на автомате проговариваю всем: — Спасибо за покупку! Приходите ещё! В кармане вибрирует телефон. На дисплее высвечивается неопределившийся номер. Хочу отклонить, но почему-то нажимаю «принять вызов». Вдруг это менеджер. — Алло? — Привет. Это я. Не узнала? — Угу. В точку. Кто «я»? — Я думал, что ты запомнишь тот ужин навсегда… — Ч-что.., — я понизила голос до шёпота, будучи не в состоянии управлять им. — Э-это т-ты, больной сукин сын? Ты же… глухонемой, чёрт тебя дери… — Да нет, я всё слышу. И говорить умею. Просто пошутил. А ты повелась. Извини. — Вот урод. Я звоню в полицию. — Не позвонишь. — Это ещё почему? — Потому что тебе понравилось, как я готовлю. А знаешь в чём секрет? У меня есть секретный ингредиент. Хочешь скажу какой? — Нет. — Но я всё равно скажу. Я всегда и везде добавляю… В трубке что-то зашипело. Но даже сквозь помехи я расслышала его смех. — … молотый миндаль.