Your forever

1124 год Девушка вцепившаяся клыками в кровоточащую рану дочки пекаря, не могла насытится кровью. Каждый глоток был необходим, как воздух для живых. Бедняжка перестала кричать ещё пару минут назад, прежде, чем женская рука придерживавшая за плечи наконец не отпустила её вовсе. Труп подобно брошенному камню, упал на землю к ногам, красиво одетой дамы. Её чёрное платье обтягивающее изящную фигуру, было небрежно испачкано остатками крови, и плоти смертных. Обычно Изабелла не позволяла себе подобные вольности. Ограничиваясь небольшими глотками из запястья жертв, которым давала кров рядом с собой, в знак благодарности. Сейчас же произошёл к сожалению уже, не редкий приступ гнева. Эмоции накрывавшие девушку, закончились мучительно встретившегося на её пути человека. Одна из итальянских деревушек в конец опустела, не угнавшись за аппетитом своенравной испанки. Приступы ярости возникали как правило по одной и той же причине, Эспиноса никак не могла смириться со своей вампирской сутью. А точнее аномальной вампирской сутью, поскольку родилась она с геном оборотня простым вампиром, девушка никак не могла быть. Ощущая себя единственной в своём роде, Изабелла ненавидела каждый кусочек себя, и своего происхождения. О гене волка Белла узнала после того как обратилась. Она хорошо помнила своего создателя, лорда Элайджу. Слишком хорошо они знакомы не были, так периодически перекидывались взглядами на светских мероприятиях. Не более того, Изабелла была из довольно знатной семьи, что позволяло находится в определённых кругах. В их прекрасный маленький город пришла страшная чума, забравшая множество детей, и молодых людей. Одной из тех несчастных оказалась сама Эспиноса. Покрытая потом, и многочисленными язвами «украшающими» её безупречное тело, под тонкой вуалью ткани лежала испанка. Каждый вдох давался тяжелой болью, заставляющей думать, о том, как поскорее отойти в мир иной. Её слабые веки приоткрылись, когда дверь в её комнату громко хлопнула, оповещая о приходе гостя. Мама перестала приходить спустя три дня после прогнозов врачей, словно не желая видеть единственную дочь. Хороня её для себя, раньше отведённого срока. Отец и вовсе, не разу не зашёл услышав от слуг о состоянии, ранее любимице всей семьи. Единственным, кто мог наведаться была няня Милли. Бывшая кормилица, и та кто, всегда был с капризной девочкой. — Милли, — тихо позвала Эспиноса, еле шевеля сухими губами. Мужская рука приоткрыла вуаль, открывая свой взор на больную. Изабелла повернула голову, всматриваясь в размытые черты лица. Мужчина, что говорил на балу с отцом, он понравился её служанке Аннике. Сама же Белла сочла его очередным чопорным, заезжим болваном. Видимо он очень влюблён в неё, раз пришёл без предупреждения, да и ещё, так неразумно поднял вуаль. — Будет страшной несправедливостью, если эта красота окажется в земле, — проговорил древний, проводя пальцами по темно медным, влажным от пота волосам. — Что вы здесь… — Тише, все хорошо, не бойся, надеюсь ты не возненавидишь меня после, — перебил её древний, его карие глаза потемнели. Темные вены растеклись под глазами, а зубы стали острыми как нож. Изабелла не могла поверить в то, что видит, прикрыв глаза, она сочла все за приступы галлюцинации. У неё должно быть снова поднялась температура, интересно, почему ей привиделся лорд Элайджа. Майклсон прокусил клыками запястье, позволяя крови растечься по руке. Он поднёс оголенную рану к губам, почувствовав вкус металла во рту, девушка резко заерзала в постели, нещадно вырываясь. На что Элайджа, лишь крепче сжал её тело в своих крепких ладонях. Не оставив выбора, Белле пришлось проглотить чуждую кровь. — Хорошая девочка, — мужские пальцы остановились на макушке Эспиносы, мягко поглаживая её. Она смотрела на него более четко, чем за все время, что провела здесь. Его ладонь опускалась ниже к шее, нежно гладя девушку, Изабелла не сопротивлялась, словно давала согласия на все, что с ней делали. Элайджа обхватил своими ледяными пальцами влажную шею, сдавливая, заметив испуг в глаз Беллы, он не стал медлить сворачивая девице шею. Она больше никогда его не видела, очнувшись, нашла возле себя маленький пузырёк с кровью. Родители тогда, не могли поверить своим глазам, когда любимица вышла из комнаты, не имея на теле не одного признака плохого самочувствия. Сама Белла поверила в своё чудное исцеление, позабыв о колбочке крови. Пока не стала слышать смех молодых женщин из кабинета отца, находившегося в другой половине дома. Когда не стала чувствовать, как больно светит солнце, подобно кислоте, ослепляя глаза. В колбе поставленной Элайджей была человеческая кровь, ещё не зная этого, Эспиноса выпила, дабы убрать тяготившие её признаки вампиризма. Но все лишь усугубилось, она не смогла больше появляться днём, прячась в своей комнате. Строго приказав служанке зашторить окна, в этот момент Элайджа из доброго целителя превратился в деспота давшего новую жизнь, отнимая нечто важнее. Родители до конца не знавшие всей правды мирились новыми симптомами болезни, выводя дочь на светские приемы, лишь после захода солнца. Все изменил один из таких балов, когда Изабелла не в силах была остановиться. Зверь крепко до этого спавший, вырывался наружу, требуя свежей крови. Его звали Артур Ламьер, очередной богатый сынок, целовавший руку Беллы, и мечтающий увидеть её без платья. Последний укус, один глоток, забравший остаток ценной человеческой жизни, решил дальнейшую судьбу Изабеллы Эспиносы. Глаза приобрели желтый оттенок, а кости стали выкручиваться и ломаться. На женский крики пришёл отец, испуганный увиденным, он тут же сбежал. Оставила одну, испуганную дочь с проблемой, что будет теперь преследовать её до конца жизни. После случившегося, ничего не поменялось, разве что, родители стали избегать больше обычного. В их семье не было принято открыто говорит о проблемах, поэтому Белла решилась сделать первый шаг. Они так и не поговорили в ту ночь, останавливаясь у двери отца, девушка услышала голос матери. — Ты видишь во что она превращается! Мы не можем просто сидеть и смотреть. — Мне и без тебя все известно, — сказал мужчина с трубкой в руке. — Это все ты со своими волчьими замашками. Я и подумать не мог, что с ней будет также. — Как она смогла, этого не должно было произойти?! — Но произошло, и теперь нужно решить проблему, что она создала, пока охотники не вышли на нас, — протянул мистер Эспиноса, отворачиваясь от жены, к камину. — Нужно спрятать её волчью суть, чтобы она не привлекала внимание. Моя бабушка рассказывала, что так делают с изгнанными волками из стаи. Запечатать волка в ней навсегда, и тогда, она останется тем, в кого превратилась. — Это проклятье? — спросил отец, обернувшись к жене. — Да, но у нас нет иного выбора. — Ты с ума сошла, подвергать нашу дочь таким экзекуциям, — возразил мужчина, подходя к ней ближе. — А что ты предлагаешь? Продолжать делать вид, что все в порядке, пока она гробит себя, и других? — сыпала вопросами мать, встав со своего места. Белла сделала шаг назад. Нет! Они хотели подвергнуть её проклятью, она лишняя здесь. Мешает и навлекает беду на всю семью. — Но не проклинать же нам её? — То что случилось не нормально, таких как она больше не существует. Быть единственной в своём роде, вот что такое настоящее проклятье! — продолжала говорить Мама, так и не заметив за дверью дочь. Белла была уже на грани срыва, слёзы все ещё держались в её глазах. Плотной пеленой закрывая перед собой видимое, все зашло слишком далеко. Изабелла должна покинуть этот дом, чтобы не обременять родителей той ношей, что она невольно на них взвалила. Эспиноса исчезла на вампирской скорости из коридора, так и не попрощавшись с родителями. Она тогда не знала ещё куда бежит, помня лишь слова брошенные отцу, матерью. Она одна такая. Невольно обращённая, и обреченная на вечную жизнь в полном одиночестве. Белла опасна для семьи, для людей, оборотней, или вампиров. Это осознание приводило в гнев, что заканчивался всегда одинаково. Гибрид провела пальцами по окровавленным губам, оценивая взглядом вырезанную ею деревню. Кажется теперь придётся залечь на дно, и уже не в Италии. Предстоит очередная смена места, в котором произойдёт тоже самое. Пока во концовке Изабелла в очередном припадке гнева, не выйдет к палящему солнцу, смертельному для вампиров. 1308 год Светловолосый мужчина сложил руки позади себя, рассматривая красиво украшенную улицу. Расставленную цветами, обтянутую цветными лентами, сегодня был настоящий праздник жизни. Париж. Город любви, красивых женщин, и тайной жизни, что открывалась вампирам после захода солнца. Никлаусу здесь нравилось, чувствовать себя не загнанной мышью Майкла, а королем. Которого боятся, почитают, и внимают каждое брошенное им слово. Звучавшая музыка скрипки отвлекла мужчину от далеких раздумий, возвращая в бренность мира. Влюблённые парочки закружились в танце, одной из таких пар была белокурая девушка, с юнцом с чёрными глазами. Майклсон не сдерживая едкой ухмылки, находя его слишком смазливым, женщины любят красивых мужчин. Они напоминают им героев из глупых романов о любви, ничего не имевших с реальностью. — Не присмотрел себе ещё даму? — спросил древний, подходя к младшему брату. — Нет, француженки прекрасны, — гибрид обернулся на Элайджу. — Но стоит открыть им рот, и… — Все женщины не должны разбираться в искусстве, — улыбнувшись на слова Ника, произнёс первородный. — Если только они не зациклены на своей внешности, я не против других тем, — ответил ему Клаус, замечая странную перемену на улице. Мужчины, что находились с дамами, то и дело оборачивались, в сторону, на что те едко поглядывали в ту же сторону. С другой стороны улицы, одиноко шла девушка, одетая в платье цвета лаванды. Никлаус присмотрелся к ней, медные волосы собранные в высокую причёску, большие карие глаза, и маленькая родинка на щеке. Все её естество выдавало, она точно не француженка. Пройдя мимо очередного мужчины, девушка остановилась, когда один из знатных рыцарей протянул ей руку. На что Белла пренебрежительно посмотрела, отстраняясь от ненужного внимания. Гибрид почувствовала на себе пристальный взгляд, желая осадить наглеца, смевшего её среди белого дня разглядывать словно публичную женщину. Встречаясь с серо-голубыми глазами Ника, Эспиноса приподняв рыжеватую бровь, оглядела его, словно очередного недалекого поклонника. Обращая внимание на стоящего рядом с ним мужчину. Глаза Элайджи никак не изменились, показывая полнейшее спокойствие, Белла сразу же узнала его. Своего создателя, смотревшего, и отмечающего про себя, что девушка и впрямь достойна, такого щедрого внимания. Её глаза испуганно забегали, она и сама не понимала чего так сильно испугалась. Столько лет она мечтала встретить его, получить ответы на все волнующие вопросы. Вначале ненависть к нему за испорченную человечную жизнь, захлестывала её всю без остатка. Но прошли годы скитаний в абсолютном одиночестве, что съедалось гибрида изнутри. Заставляя чувствовать уродливой отшельницей, одевавшей днём маску красавицы, купавшийся во внимание людей не знавших страшной правды. И теперь он тут, перед ней, а она как слабая смертная девочка боявшаяся смотреть в ответ. Постыдно отворачиваясь от мужчин, скрылась в толпе. В корне меняя свои планы, сама ещё не зная, как поступить с Элайджей. — Видимо красавица не в духе, — произнёс в слух древний, прожигая Эспиносу взглядом. — От чего она так меня испугалась? — повернувшись к брату, спросил Ник. Убежденный, что девушка смотрела на него, даже не обратив внимания на Элайджу. — Слухи опережают нас, Никлаус. Наверняка кто-то рассказал о злых и страшных первородных, — пояснил Майклсон, дотрагиваясь до плеча младшего. — Ничего, я уверен, если она вращается в местных кругах, то обязательно придёт сегодня. Изабелла все ещё не могла успокоиться, придя в свой новый дом, сделанный по местному вкусу. Она продолжала вспоминать Майклсона, не обратив особого внимание на стоящего рядом с ним мужчину. Девушка прошла мимо лежащего мертвеца, без единой капли крови в теле, что развалился посреди комнаты. В центре гостиной играла арфа за которой умело сидел молодой человек, очередной слуга, что подлизывался к ней. Грезя о такой заветной, вечной жизни, люди готовы умирать за мнимую радость молодости, силы. Хотела бы Белла вернуть время вспять, оказавшись простой девочкой из маленького испанского городка. Несомненно, даже если бы она не пережила ту страшную чуму, и умерла. Изабелла верила в перерождение души, и знала, что появится в этом мире вновь, смертной. А так, гибрид заперта навечно в этом красивом теле, обреченная на мучительные скитания по белому свету в одиночестве. — Госпожа, я буду счастлив сопровождать вас, — Белла поморщила нос, когда заметила смертного слугу склонившегося к её ногам. — Куда? — спросила гибрид, отпивая из бокала вино, приятно отдававшего ягодами. — Сегодня праздник, Калоль в этот день священной ночи, дворяне пускали по городу рабов, или представителей других низких сословий. Поймавший мог делать с человеком, что пожелает, сейчас же почти тоже самое, только в игре вампиры. И пока аристократы гоняют крестьянок по Парижу, на них самих идёт охота, — прояснил Рауль, замечая скиптичный взгляд хозяйки. Она не в настроении, значит никуда не пойдёт. — И много людей приходит на праздник? — спросила Эспиноса, вспомнится кого именно хочет на нем встретить. — Да, весь Париж играет, ведь, если кому-то удасться сбежать, он получит много золота, — Рауль увидел хищный блеск в глазах Эспиносы, настроение переменилось. Она неожиданно засмеялась, отдав ему недопитый бокал вина. Девушка отправилась в свою спальню, желая поскорее отыскать платье. Оно должно быть убийственно красивым, Белла теперь точно знала, чего хотела. Знала как отдаст должок лорду Элайдже, за отнятую человеческую жизнь. Ребекка стоявшая в компании очаровательного мужчины, мягко ему улыбалась слушая очередной комплимент. Ей нравилось во Франции, как бы древней хотелось остаться насовсем, назвать город любви своим домом. Не боясь, и не скрываясь просто жить, и быть счастливой. Найти людей с которыми было приятно коротать дни, а не находится в одном обществе братьев. Бекка заметила как её кавалер замолчал, когда в зал стали заходить гости. Мужчины поправляющие на ходу свой камзол, в сопровождении с женщинами. Вампирша не находила парижанок красавицами, они умели хорошо сосчитать украшение с платьем, сшить из заурядной ткани, что-нибудь интересное, но не более. Из общей массы выбивалась одна девушка, одетая в бордовое платье из плотного материала, он словно лился по её телу, продолжая, и украшая его. Часть медных волос заколота наверх, лишь выпущенные две пряди вперёд придавали образу некую игривость. На её лице было что-то похоже на яркий цвет на губах, она приукрашала своё лицо. Сияющая кожа, и необычность оттенков на глазах выдавали в ней, явную иностранку. Парижанки не могли себе позволить подобного, кто же эта особа? — Уильям, та дама, ты знаешь её? — спросила Ребекка, глазами указывая на Беллу. — О, ты о сеньоре Эспасито, яркая дама. За ней столько поклонников увивается, ещё никому не удавалось продержаться в её обществе слишком долго. — Почему? Она настолько невыносима? — Скорее умна, мужчины никогда не могут нам этого простить, — ответила Изабелла, появившаяся из неоткуда, чем напугала древнюю. Эспиноса хищно рассматривала любопытную блондинку, услышав, что ею интересуются. Девушка отметила про себя, что Майклсон весьма красива. Коричное платье усеянное золотыми нитями, придавали образу блондинки особый шарм. — Я Ребекка, — улыбнулась вампирша, чувствуя отчего-то страх с примесью восхищения. Было в ней нечто пугающее, и одновременно приятное. Впервые древняя не могла точно описать свои ощущения о другом вампире. — Изабелла Эспиноса, — представилась гибрид, чувствуя как за ней некто ещё наблюдает. — Почему же не могут простить, всегда приятно находится в обществе умных людей, — почувствовав затянувшиеся молчание, Уильям решил продолжить начатую сеньорой тему. — Верно, жаль только, что умных мужчин почти не осталось, — ответила девушка, на что первородная едва подавила смешок, замечая растерянное лицо своего кавалера. — Сеньора Эспиноса, как же вы с такими убеждениями собираетесь выходить замуж? — спросил рыцарь, наклоняя голову набок. — Хм, а с чего это вы решили, что я хочу быть чьё-то женой? — Это призвание каждой женщины, создать семью, стать женой о которой позаботится муж, — пояснил ей Уильям, ловя на себе насмешливые взгляды гибрида. — Позаботится? Какое заманчивое предложение, знаете, Уильям, о ком ещё заботятся помимо женщин? — Ребекка улыбалась во весь рот, наблюдая за перепалкой, пока её глаза не встретились с взглядом брата. Но он смотрел сквозь младшую сестру, замечая лишь спину, интересующей его особы. — О животных, детях, или стариках, поскольку те являются беспомощными. А теперь ответьте, Уильям, похожа ли я на беспомощное создание? — Я…да, что вы… — Вот видите, мужчины в качестве мужа для меня бесполезны, — довольствуясь неудобным положением рыцаря, продолжала Эспиноса. Не замечая взволнованного взгляда новой знакомой, что видела за её спиной приближающегося брата. — Для чего же годятся мужчины? — возле самого уха раздался вопрос, голос был грубым с определенным акцентом, не свойственным для здешних мест. Изабелла обернулась в его сторону, узнавая эти глаза. Мужчина с центральной улицы, что был рядом с Элайджей. Новообращённый вампир, смертный лакей создателя, кто он? — Для того, чтобы подать мне пару туфель, — тут же ответила гибрид, чувствуя как мужские глаза бродили по её лицу, опускаясь ниже к телу. Наверняка он нарисовал в своей голове, как расправляется с её платье, и с легкостью получает тело испанки. — Расскажите мне о своих убеждениях о бесполезности мужчин во время танца, — Майклсон протянул руку незнакомке, уверенный, что она сейчас вложит в неё свою ладонь. — Нет, я не расположена на танец с вами, — пренебрежительно ответила Эспиноса, делая легкий поклон в сторону Ребекки и Уильяма, покидая их общество. Бекка заметила как переменилось настроение брата, он взял стоящий бокал с белым вином, что предназначался Белле, и осушил его, поставив на место. Первородный развернулся, следуя за отказавшей ему дамой. — Зря тратит время, сеньора не подпускает к себе никого, — сказал рыцарь, глядя вслед удаляющемуся брату возлюбленной. — Ей же хуже, — совсем тихо молвила Ребекка, сожалея об понятной участи своенравной дворянки. Изабелла поспешила покинуть не слишком интересное общество, желая поскорее отыскать Элайджу. Возможно была глупая затея, вот так отшивать его лакея. Он бы мог вывести её на создателя, без этих бесполезных похождений по залу. Но ничего, скоро полночь, когда начнётся главное представление, Элайджа точно появится. Гибрид остановилась у открытого балкона, выходящего на сад, вдоль которого была тропа с калиткой. Позволяющая оказаться в местной улочке, по которой пустят этих несчастных. — Вы при отказе мужчине всегда сбегаете? — наклоняя к её шее, спросил знакомый тон. — Нет, я просто хотела, чтобы вы пошли за мной, и мы остались одни, — проговорила Изабелла наклоняя голову набок. Заметив хитрую ухмылку, и приподнятую бровь, Эспиноса засмеялась. — Я шучу, откуда мне знать, куда вы, там можете пойти. — Женщинам свойственна проницательность, — протянул Ник, заглядывая в карте глаза. — Вы пришли сюда поговорить о мужчинах и женщинах? — Нет, можем поговорить о вас, — предложил Никлаус, надеясь выведать хоть что-нибудь от очаровательной незнакомки. — Лучше вы мне расскажите, — Белла подошла ближе, дотрагиваясь ладонью до его руки. Её волчье естество чувствовало волка, такого же как и она. Смертный, водившийся с древним, очередной дурак в поисках вечной жизни. — Откуда вы знаете Элайджу? — Мы недавно познакомились, — соврал первородный, подавив подступивший к горлу смешок. Девочка решила внушить ему, как занимательно. Ещё молодая, и не умеющая определять вампиров. — Он хочет обратить тебя? — Да, — продолжал свою игру древний, любуясь вампиршей. В ответ девушка, лишь хмыкнула, отворачиваясь от него. — Выходит, лорд Элайджа предпочитает отнимать чужие жизни. — Откуда ты знаешь его? — спросил Ник, подходя к ней. Гибрид подлетела к нему на вампирской скорости, впиваясь ледяными пальцами в плечи. — Как твоё имя? — Клаус, — ответил древний, отмечая про себя, что при свете Луны, она ещё прекраснее. — Клаус, — повторила Белла за ним, подняв пальцы с плеч к его щеке. Осторожно гладя по колючей щетине, Нику нравилась игра, которую он поддержал. — Ты красив, возможно я тоже обратила бы тебя. Но не стану, ты проживёшь свою человеческую жизнь, и будешь держаться подальше от Элайджи. Никлаус повторил её слова, дабы она смогла убедиться в действии своего внушения. Глаза вампирши потемнели, обнажая клыки она впилась в его шею, на что гибрид не сдерживая усмешки позволил себя откинуть голову назад. Гладя по медным волосам, она не пыталась иссушить его. Гибрид наслаждалась каждым глотком крови Майклсона, находя её необычной, и манкой для себя. Наконец оторвавшись от мужской шеи, Эспиноса на автомате надкусывает свое запястье, протягивая мужчине, без лишних вопросов он принимает его. Не прокусывая клыками, а лишь немного беря на губы. Не будь он древним, наверняка уже выдал бы себя. Но его выдержка стоило того, обмен кровью. Как же это интимно, приятнее любого секса. Ник не знал, зачем принял кровь вампирши, мог поставить на место возомнившую о себе непонятно что девчонку, и вырвать сердце. Кровь Изабеллы пришлась по вкусу Майклсону, в ней чувствовалось что-то приятное, и очень близкое. Как чувство дежавю, он провёл языком, убирая остатки крови с пухлых губ. Гибрид невольно засмотрелась на них, и почему то поцеловала. Она не собиралась этого делать, но внутри что-то заставило её сделать это. Губы были такими мягкими, манящими, чего нельзя сказать о языке. Движения его были грубоватыми, проникающими в рот, изучая каждый ее сантиметр. Белла нехотя оторвалась от него, понимая, что хочет ещё. Нет! Нельзя, нужно идти, не стоит предавать свои убеждения из-за нахлынувших эмоций. Испанка скрылась в толпе гостей праздника, оставляя Никлаус одного. Он обернулся взглянуть на неё, но не смог отыскать знакомый силуэт. К собственному сожалению, первородный понял, что и не узнал её имени. Ничего, кроме того, что она знает брата. Эспиноса покинула дом, выходя на другую стороны улицы. Она не была освещена выходящими окнами, и балконами, позволив незаметно передвигаться. Удача была явно на стороне гибрида, девушка всмотрелась в силуэт мужчины, узнавая его. Элайджа Майклсон стоял в компании молодой женщины. У неё было учащённое сердцебиение, он нравился смертной. Изабелла не любила смотреть, как женщины между собой грызутся за внимание мужчины. Но большого выбора сейчас не было, и избавится от смертной хотелось более гуманным способом. Похоже приятное время с Клаусом хорошо подействовало на неё, раз захотелось стать менее кровожадной. Гибрид обошла фонтанчик, у которого стояла парочка, ей не было интересно о чем они говорили. Девушка должна была завладеть вниманием Майклсона, позволить убраться сопернице, дабы закончить начатое. Эспиноса присела на мраморную плиту у фонтана, оглядываясь назад, их с Элайджей разделял поток воды, красиво переливающийся в единую фигуру. Он не видел её, а Белла хорошо разглядывала это вечно безэмоциональное лицо, карие глаза мужчины со скукой глядел на собеседницу. Ощутив на себе пристальный взгляд, он посмотрел перед собой. Красавица с площади, не отравно смотрела, без страха, с неком вожделением. Поняв, что рыба клюнула, вампирша застенчиво опустила глаза, отворачиваясь от них. Изабелла расправила платье, поднимая голову к ночному небу, она убеждала себя в правильности своих действий. Надеясь, что наконец сможет обрести покой, после столько лет скитаний. Если уж какая-то сила существует в этом мире, она точно на стороне Эспиносы. Раз уж, позволила снова им встретится, оказаться на одном празднике, встретиться вновь у фонтана. — Сбежали от докучающих поклонников, — огласил свой вердикт древний, он подкрался так тихо, что гибрид подорвалась со своего места. Посмотрев на то место, где он ранее стоял с дамой. — Мы здесь одни, нам никто не помешает. — Помешает для чего? — усмехнувшись, спросила Белла проведя по его плечу рукой. — А для чего хотите вы? — вопросом на вопрос ответил Майклсон, перехватывая руку, он поднёс её к своим губам. Нежно целуя пальцы, красавица казалась ему, поразительно знакомой. — Элайджа, будьте осторожны. Женские желания могут быть губительными, — ответила Изабелла, проведя рукой по щеке первородного. — Кто вы? — спросил мужчина, разглядывая едва знакомые глаза. Гибрид довольно усмехнулась, отнимая свою руку от него. Она развернулась, и последовала к старому домику, что стоял вблизи особняка хозяев праздника. Эта коварная усмешка вовлекала Майклсона в нечто непонятное, неизведанное и манящее. Уверенный в собственной неприкосновенности, опьяненный интересом он последовал за очаровательной незнакомкой. Вовлекающей его в бездну, из которой, как думала Эспиноса для Элайджи выхода нет. Девушка первой вошла в домик, с наружи он выглядел более презентабельно. Содержимое внутри больше напоминало заброшенное здание, с рыхлой лестницей, и посеревшими от старости стенами. Она остановилась в проеме одной из комнат, пока не почувствовала жесткое прикосновение к своей руке, древний развернул её к себе лицом. — Теперь то ты, скажешь мне своё имя? — Изабелла, — прошептала ему в губы испанка, чувствуя всем нутром как создатель желает её. Гибрид вырвала свою руку, сбежав на вампирской скорости в одну из комнат. Элайджа обернулся вокруг себя, прислушиваясь, девочка хотела поиграть с ним, упиваясь тем, что сможет выиграть, и может быть он вправду позволит ей, так думать. — Ты хоть немного помнишь меня? — спросила вампирша, вернувшись к нему, встав за спиной. Вопрос ввёл в ступор первородного, подтверждая свои первичные мысли. Они уже виделись, но когда? За столько столетий, он встречал множество женщин, и мужчин. Почему же, так трудно вспомнить о ней? — Я… — Конечно, нет, — ответила за него Эспиноса, обойдя мужчину, она смотрела на него, но уже не так как у фонтана. Карие глаза горели пламенем, тем огнём, что тушится, лишь пролитой кровью. — По всей видимости вы не считаете слишком важными женщин, коим испортили жизнь. Изабелла отвернулась обняв себя руками, голос стал намного мягче, напомнив шёпот ребёнка. Элайджа поджал губы в тонкую полоску, понимая, что должно быть сильно обидел её в прошлом. Не понимая почему, он подошёл к ней сзади, желая успокоить бедняжку. Услышав, что создатель подошёл слишком близко, гибрид усмехнулась своей прекрасной актёрской игре, чувствуя как чёрные Вены расширяются под её веками. Она легко развернулась к нему, Элайджа ничего не успел понять, когда на него запрыгнула Белла впиваясь клыками в шею. Боль разжигала кожу, словно пламенный ожог. Он потерял равновесие падая на пол, отпив немного крови создателя, Эспиноса оторвалась, замечая ужас в глазах Майклсона. Девушка привыкла видеть страх в глазах вампиров, она не была одной из них, опасность исходившая от её укуса, пугала всех детей ночи. — Ты…твои глаза, — Элайджа изумленно смотрел в желтые глаза, до боли напоминающие очи брата, когда он впервые убил. Точно такие же, она не вампир, создание подобное Клаусу. Переборов боль смешанную со страхом перед существом укусившим его, древний отбросил в стену девушку, понимая, что не должен сильно навредить ей. Она нужна живой, эта Изабелла ключ к возвращению природной части Никлауса. Испанка поднялась разминая ушибленную шею, она вновь подлетела к создателю. Но была остановлена рукой Майклсона крепко вцепившегося пальцами в тонкую девичью шею. Он сдавливался сильнее её горло, вампирша пыталась разжать пальцы мужчины, но безуспешно, Элайджа был слишком силён. Не придумав ничего лучше, Эспиноса запустила пальцы в укус на шее, доставляя новую порцию боли. Взвыв от неприятных ощущений, древний выпустил из своих рук Беллу. Пока первородный пытался справиться со жгучей болью от укуса, гибрид, оторвала от раны придерживающую руку, выкручивая ту в другую сторону, образуя вывих. Элайджа пытался противиться, но от слабости, все движения для сильного гибрида были настолько медленными, что она с легкостью опережала их. С силой ударив его в ногу, Изабелла сломала ему колонную часть, древний взвыл от боли. После чего Эспиноса крепче сжала вывихнутое запястье. Её глаза снова приобрели золотой цвет, в этот раз Майклсон почти не противился позволяя девушке снова укусить себя. Он наблюдал за ней, смотрел на её повадки, и способности причинить боль. Она играла с ним, и не могла насладиться. Хотела истерзать, но прокусив запястье остановилась. — Я бы убила тебя, но это будет слишком просто, в сравнении с мукой, которую ты подарил мне длинною в вечность, — проговорила Изабелла, смотря как осел первородный, он лёг на грязный пол, смотря перед собой. Он больше не слышал её, образы, что слишком скоро стали приходить к нему заполонили голову. Отнимая драгоценный покой, возвращая вновь к мучительным воспоминаниям, напоминая, что Майклсон чудовище коим они все являлись. — Элайджа! — громко позвал голос младшего брата, что сидел у его головы. Он вцепился в его плечи, желая поднять израненного родственника. — Что произошло? — Татья, — тихо произнёс древний, ища в ветхом домике, растворяющийся образ возлюбленной женщины. — Это я, Элайджа, — произнёс Майклсон, надкусывая своё запястье. Он дал испить своей крови брату, думая о том, как жестоко расправиться с виновником. Древний поглотил кровь, служившую противоядием от укуса, вспоминая черты лица девушки. — Где она? — Кто? — не понял Ник, оглядываясь по сторонам. Думая, что брат говорит о покойной Татье. — Девушка, Изабелла, ты видел её? — Должно быть, нет, — ответил Клаус, отрицательно покачав головой. — Это она, глаза, такие как твои, — древний удивлённо уставился на брата, все ещё списывая на слишком яркие галлюцинации.

***

Прошло около недели после смерти Элайджи, Эспиноса не возвращалась к тому дому проверить его тело. Уверенная в том, что возмездие восторжествовало. Но от чего-то на душе не было покоя, скорее наоборот. Волнение, которого раньше никогда не было, какой-то страх отнимал покой, что она должна была обрести. Девушка раздумывала о том, чтобы покинуть Париж, больше в этом городе ей делать нечего. Разве, что в последнее время, она частенько виделась с Ребеккой. Девушкой, что познакомилась на празднике, как оказалось у них много общего. Будучи человеком, Белле никогда не приходилось жаловаться на отсутствие подруг. Обретя бессмертную жизнь, круг знакомых во многом поубавился, и найдя приятного человека, сложно было сохранять холодный разум, принимая для себя правильное решение. Как сейчас, несмотря на внутреннее беспокойство, Белла шла рядом с Беккой к ней в гости. Блондинка жаждала познакомить новую знакомую с братьями, возможно в тайне желая снова услышать забавную перепалку Изабеллы, принижающую мужской пол. — И не жаль тебе братьев вдруг обижу, мальчики сейчас народ ранимый, — полюбопытствовала Изабелла, хитро рассматривая улыбающуюся Майклсон. — Нет, уверенна они храбро защитятся от твоих выпадов, — ответила Беккка, проводя через сад, к беседке со столом. Слуги расставляли кувшины с напитками, скрывая волнение, что вызывал у них хозяин дома. Никлаус заметил подходящих к нему дам, натянуто улыбнувшись, приготовился к основной части представления. Совпало то, что он предположил, когда нашёл Элайджу. Прекрасная незнакомка была его вида, гибрид, только не закованный в собственном теле, свободный. Он мог бы получить её, то протяжение к ней, что чувствовалось на празднике никуда не ушло. Майклсон также хотел Беллу больше, чем получил, но все останавливало понимание, вампирша напала на брата. А любой, кто посягнёт на члена его семьи, должен быть мёртв. Клаус посмотрел на девушку, в этот раз её выбор пал на красное платье, волосы заплетены к косу на одну сторону, одержав часть шеи. Ник провел языком по нижней губе, чувствуя как хочет снова почувствовать вкус её крови. Наплодится каждым глотком, как они наслаждались неделю назад друг другом. — Сестра, я думал ты потеряла нашу гостью по дороге, — лениво протянул древний, обращаясь к усаживавшейся напротив сестре. Изабелла замерла, увидев знакомое лицо, лакей Клаус. Отказался вовсе не лакеем Элайджи, а братом Ребекки. Девушка попыталась скрыть удивление на лице, но ничего не вышло, первородный лишь довольно усмехался, вспомнив о её попытках внушить ему. — Что за глупости, Ник, — возразила Бекка, показывая рукой на их окрестности, что показывала новой подруге. — Изобелла, — дрогнувшим голос представилась гибрид, она никогда не чувствовала такого волнения и страха как сейчас. Словно хищником была не она, нутро подсказывало, что сегодня добычей быть ей. — Клаус, — произнёс древний, он сразу понял, о ком говорил его брат. Шикарная красавица искавшая Элайджу, подобна ему. Ребекка переглянулась на них, никто не произнёс ни слова. Лишь брат смотрел на неё, и она едва робко позволяла себе посмотреть в ответ. Да, что это с ней? Куда подевалось это высокомерие, Беллы? Подруга будто воды в рот набрала, и дрожала как осиновый лист. Брат умел произвести впечатление на женщину, но тут было нечто ещё, что-то о чем Ребекка не знала. И где позвольте узнать Элайджа? Просила же, прийти, и познакомится нормально. Неужели сложно, разве Бекка не может хоть раз обрести друзей, и побыть нормальной семьей, всего один день. Эспиноса не могла поверить, что интересный мужчина, которого она так бездумно испила, был братом Майклсон. Если Клаус, что ошивался рядом с Элайджей, брат Ребекки, выходит, и он известен ей. Что если вторым братом, является именно он. Они знаю, что древний мёртв, и задачей блондинки было заманить её сюда. С самого начала, Белла находилась в опасности рядом с ней. Загнанная в ловушку гибрид, ощущала как сердце стало учащенно колотится. Как тогда, во время чумы, когда она была слабым человеком, жертвой. Нужно уходить сейчас же, пока семейка не избавилась от неё, самым мучительным для Изабеллы методом. — Что-то вы притихли, милая, — девушка вернулась в реальность, когда услышала голос Ника. — Что здесь происходит? — спросила Ребекка, заметно нервничая, она как и её подруга, чувствовала готовящуюся подставу. — Никлаус, где твои манеры? Разве так встречают гостей? — раздался знакомый голос, Белла замерла. Не может быть, это чья-то злая шутка. Он не мог пережить укус гибрида, это невозможно. Эспиноса не успела обернуться, первородный обошёл её, занимая место рядом с братом. Карие глаза живо забегали по его облику, останавливаясь на идеально ровной шее, не единого намёка на укус. Ничего. Словно ничего и не было, будто случившееся приснилось ей. — Кажется, я видел вас на празднике в честь Калоля, — как бы между прочим, проговорил Майклсон, намеренно одёргивая рукав оголяя запястье. То место, где был ещё один укус. Кожа была такой же чистой, как шея. — Не может быть, — нервно усмехнувшись, Белла покачала головой, в знак отрицания. — Ребекка, ты говорила у вас есть чудный пруд с утками, ты мне ещё не показала его, — глядя в глаза Никлаусу, нарочно громко произнесла Изабелла. Блондинка растерянно захлопала глазами, собираясь подняться со своего места. — Мне кажется, стоит отложить уток, на более удачное время, — холодно отозвался Элайджа, давая понять, что никто никуда не пойдёт. — Как жаль, придётся уйти, так и не взглянув на прекрасное, — едко ответила Эспиноса, покидая стол на вампирской скорости. Испанка была остановлена появившимся перед ней Клаусом, он грозно встал стеной, не пропуская. Гибрид сделала шаг назад, намереваясь отступить, но с другой стороны её ожидал другой древний. Волчий капкан захлопнулся, она в ловушке из которой не выбраться. — Уже уходите, и не прощаясь? — произнёс деловитый тон, Элайджи Майклсона. — У вас скверные манеры, лорд Элайджа, что тогда, что сейчас, — произнесла Белла, не скрывая собственного раздражения. Пути к отступлению закрыты, остаётся одно, борьба, из которой выиграет, лишь одна сторона. Их больше, и они судя по всему старые вампиры. — Напомни, Изабелла, когда именно мы познакомились, — попросил Элайджа, пропустивший мимо ушей едкий комментарий. — Это не имеет больше значения, — она покачала головой, разводя руки во все стороны. — Нападайте, для меня честь снова побороться с тобой. Элайджа приподнял бровь, словно обдумывая как поступить с ней. Что-то остановило, он не хотел устраивать бойню. Нужно выяснить мотивы её поступков, выжать все, что возможно для Никлауса, и отпустить. — Элайджа, она моя, — проговорил Ник, обгоняя девушку стоявшую к нему спиной. Его губы были мучительно близки к ней, обжигая коду своим дыханием. — Никлаус, мы не можем просто взять… — У тебя есть возражения, брат? — упрямо уставившись на древнего, Майклсон впился пальцами в руку Беллы, предъявляя на неё свои права. — И что вы со мной сделаете? Разорвёте горло, или у вас есть более интересные методы пыток? — Дорогуша, как ты можешь, так плохо обо мне думать? После всего, что между нами было, как не стыдно. Я то думал, ты скучала по мне, — приподняв одну бровь, с усмешкой протянул Клаус, замечая как вытягивается лицо брата от удивления. — Мне кто-нибудь объяснит, что творится? — требовательно проговорила Бекка, подлетев к Элайдже. — Ничего особенного, сестренка. Твоей подружке придётся задержаться у нас намного дольше, чем она предполагала. — Но я не понимаю, что она сделала, — обреченно повторила Ребекка, но Ник унёс на вампирской скорости девушку в особняк. Они пронеслись через тропу, опережая лестницу, различные извилистые коридоры, стены которые были богато украшены предметами искусства. Белла ожидала пыточную камеру, темницу с человечками останками, или на худой конец чердак, усеянный пылью и паутиной. Но ничего подобного не было, одна комната, напоминавшая спальню. Маленькие окошки с дугообразными решетками, письменный стол, и кровать. Стены имели алый оттенок, завешенные картинами, преимущественно изображённые пейзажи. — Клаус, — произнесла девушка, древний выпустил пальцы с её руки, делая несколько шагов назад. — Отпусти меня, ты не представляешь какой страшный человек, Элайджа. Он не… — Ты останешься, и расскажешь мне все, до единой подробности, до каждого момента, пока история не остановится на том празднике, где ты осталась со мной, — проговорил Ник, едко выжигая каждым словом. Он не был похож на того парня, с которым она обменивалась кровью. — Что ты хочешь знать? — Откуда ты знаешь Элайджу? Кто ты такая? — не зная почему, Белле хотелось доверится. Она не собиралась говорить обо всем, но могла показать. Сократив в один шаг расстояние между ними, гибрид дотронулась подушечками пальцев до его волос. Никлаус провалился в череду моментов, вот он стоит в девичьих покоях, брат склоняется над больной девочкой. Обращая умирающую в вампира, напуганная Эспиноса даже не пытается сопротивляться. Изабелла впервые убивает, стоит за дверью отцовского кабинета слушая, что должно подвергнется тому, что проживал сам Ник. Только за него никто не вступался, как за Беллу, его отец так не отрицал проклятье навешиваемое пусть и неродного, но все же ребёнка. Затем череда фрагментов, говоривших о Изабелле, как о израненной душе. Девушка скиталась по свету, замыкая пустоту в душе, многочисленными смертями. Внушением, так называемой еде, побыть с ней рядом, не оставлять совсем одну во временном доме. Гибрид оторвала руку от головы первородного, ругая себя за столь большую откровенность. Она не планировала показывать последнее, стыдя саму себя за несдержанность в отношении смертности других. — Надеюсь этого достаточно, — подавленно ответила Эспиноса, отворачиваясь от мужчины. Ей не хотелось обсуждать с ним увиденное, скорее забыть. — Ты думала, что одна такая, — подитожил Майклсон, не желая покидать гостью. — А ты не думал, так? — не оборачиваясь спросила Белла, она все поняла. Неспроста девушка в начале не учуяла его вампирскую суть, признав, лишь волчью. Никлаус такой же как она, поэтому между ними было такое притяжение. — Теперь ты не одна, — Майклсон подлетел к ней на вампирской скорости, схватив за руку, разворачивая к себе лицом. — Я проклят, и хочу вернутся в то состояние, в котором ты перебывала всегда. Изабелла, ты ведь со мной. Ты поможешь мне? — А у меня есть выбор? — Нет, — ответил Ник, глядя как вампирша опускает глаза, он приподнял ледяными пальцами её заострённый подбородок, дабы она видела, только его. — Что ты… — Ты никогда не оставишь меня, пока я не позволю тебе, — сказал Ник, целуя тонкие губы Эспиносы, снова овладев ртом девушки, по-хозяйски переложив руки на её талию.