The Way

Дождь. Прохладный ветер. В комнату тускло проникает свет от огней ночного города, очерчивая силуэт человека. Тишину заполняют капли и редкий шорох мусора, передвигающегося от порывов приятно режущего кожу воздуха, залетающего через выбитое панорамное окно. Вода обмывает острые колени, свисших над пропастью небоскреба ног. Он сидит на краю комнаты. Спина прямая, руки согнуты в локтях и расслабленно лежат на бедрах, глаза с тёмными кругами прикрыты. Его тень застелила собой старые пятна крови. Засохшие лужи слились вместе с комнатой в одну цветовую гамму черно-белого. Даже чересчур колоритные на фоне всего остального зеленые волосы, слегка колышущиеся от ветра, приятно вписались в общую серую картину. Ещё пару минут Темный рыцарь смотрит через приоткрытую дверь. На хаотичный декор для детективных сериалов. На него. Бэтмен ожидал здесь увидеть любого, но не… Ведь он помнит: обрыв, нож, удар в спину, кровь, падение, скалы, шум воды, пустота в мемуарах. В голове мельтешит мысль, что это просто прихвостень-двойник, решивший поиграть со старыми нервными клетками Брюса. Немного проходит вперед и погружается в вакуум, славно нарушаемый колебаниями упругих волн. Токсичные акры. Вечная безлюдность, сталагмиты брошенных небоскребов, земля, пропитанная губительными помоями и спокойствие, нагоняющие дискомфорт на готомчан. Здесь начался путь судьи-палача. 67 этаж, 67 трупов. После визита Уэйном первого места преступления, помещение насытилось темой «хидден обжектс». Запятнанный багряным лом и топор. Раритетный «Полароид», рядом «Clubround». Фотокарточки на всех горизонтальных и вертикальных поверхностях. Коробки из-под лапши с аскорбиновым запахом. Черная шляпа с полями и черный лак для ногтей. Бутоны лиловых цветов, брызжущие кислотой; бензопила с кусками плоти на цепи. Возле комка простыни и оранжевой формы "0801" на матраце лежит недоеденный бутерброд с куском красной рыбы; из дула пистолета торчит черный "Бах". Он уже давно почувствовал присутствие летучей мыши, но пока не начинает действовать. Глаза смотрят в пропасть, уголки губ приподнимаются. Порыв подхватывает волосы, лепестки лилового цветка, морозит мокрые ноги. Начинает первым, пользуясь стеснительностью Бэтса. — Время порки? Давно не слышал его голос, не рассчитывал. Два года и треть после летального падения, оставившего от себя пустоту и вегетативный пофигизм. Риторический вопрос ускользнул в выбитое окно, поставив в тупик. Если подумать, Бэтмен за тем и пришел, чтобы «пороть», но сейчас что-то не так, сегодня… — Сегодня без крови, — в голосе чувствуется легкая улыбка. Брюс понимает, что это невозможно, но может, стоит попробовать. Отказаться от мордобоя, закрыть глаза на 67 абсцессов Готэма, попытаться вспомнить о непонятных коротких отношениях (очень странных), но оставляющих коллоидный осадок. Бэтс хочет вернуться к ним, попытается, однако, «без крови», морально нельзя. Люди погибли, хоть и были мразями, хоть и Бэтмен спустя десятилетия благосклонно рад, что тот убил, изувечив и избавив город от части гнойных ран. Темный рыцарь должен наказать. Руки сжимаются в кулаки. Дыхание набирает грубость. Челюсть кривится. Из кармана шорт появляется выкидной стилет. Подпиливает им черные ногти. — Зачем... — Я их убил? — он всегда быстрее. —J'ai decide de jouer dans le Dieu de l'Ancien Testament¹, — карикатурно подчёркивает акцент. — Ты это не серьезно говоришь. — Хе-хе, конечно нет. Сдувает стружку и убирает нож обратно. Всё ещё не поворачивается. — А сам как думаешь «зачем»? Брюс не хочет думать и говорить сейчас, ему хочется лишь наблюдать за общей картиной. Капли. Сверкнуло и глухо прогремело где-то далеко, в Бауэри. Тишина. Просто смотрит на него. На то, как он достает из второго кармана колоду карт, как тасует, как лишние падают с высоты 67 этажа. — Ты ничего не скажешь, — утверждение. Остались только две, острые как бритва. — Тебя трясёт от того, что я так поступил. Но ты благодарен мне, — два джокера: на одной он сам, а на другой криво вырисованная летучая мышь. — Чувствуешь? Дышать стало по-другому. Свежо, — намекает на метод «поймать мразь и убить». Бэтмен соглашается с ним. И согласится даже с ерундой, что тот сейчас скажет. Потому что он не слушает, что тот говорит. Брюс слушает лишь его голос. Вкушает экстаз. Почему он появился именно сейчас? Почему так долго не было? Ведь Бэтс считал его мертвым, до сих пор. И сейчас, отчасти. Особенно, когда разглядывает его голову, становится неприятно. Она должна быть размазана об камни, а остальное мясо растекаться в воде, разносясь по рекам. Смотрит на волосы. Зелёные, сочные, томные. Новая стрижка. Слишком насыщенный клочок для остальной палитры серого. Идеально. Почесал оставшимися шею и грациозно отпустил их в пропасть. Джокер стал подниматься на ноги, случайно (или всё-таки намеренно?) качнувшись вперёд, но Бэтмен успел схватить и потянуть на себя легкий скелет, не замечая, как белокожий оказывается в объятиях, будто по сценарию. Держит. Чувствует его тело. Оно живое, приятное на ощупь. Не хочет отпускать. Джокер вылезает из объятий вегетативных мускулистых рук. Отходит на расстояние и начинает ходить вокруг Бэтмена. Ровно, размеренно, четко по линии. Пинает мусор. Руки в карманах. Бэтс стоит столбом. Чувства, откуда-то непонятно появившиеся, продолжают охватывать тело. Глаза наблюдают. Туловище и голова не поворачиваются, застыли. Рот приоткрывается, чтобы легче дышать. Брюс понимает, что начинает раскисать, меняет тему. Хм. Джокер изменил имидж, добавив оттенков потемнее. Классический черный пиджак, но слегка оверсайзный. Лиловый бутон на лацкане. Серая рубашка и носки, черный тонкий галстук. Помада тёмно-вишневая, приятный оттенок. Угольные тени вокруг глаз градиентом переходящие в белый. Черные шорты с подгибом, сухие худые ноги и какие-то ботинки. Всё гармонично сочета… — Не хочешь узнать, где я был всё это время, чем занимался? Ну, а самое интересное, почему остался жив? Разве тебе не интересно? – интересно, ещё как, но это подождет. Сейчас слишком больно слышать об этом, смотреть на него и вспоминать его падение, вспоминать, что было до падения, как было совестно, сколько было сожалений, как было до этого всего чертовски хорошо. Раскисание возобновляется – чувства охватывают тело и угнетают его. Мысли путаются. Воспоминания-обрывки, как колкий вихрь летучих мышей и 4000 Гц на фоне. – Так и продолжишь молчать, Брюс? Джокер резко останавливается. Поворачивает голову и смотрит проникновенно в голубые глаза долго. Взгляд зелёных: скептический, с отвращением осуждающий. Бэтмен чувствует подавленность. – Дорогуша, сделай лицо попроще. Прикрой рот, выдвини челюсть и дыши гулко с хрипцой. А это тебе не идёт. Фу, какая гадость, – Джокер в тошноте отворачивается от впавшего в полную прострацию Темного рыцаря. Продолжает идти по окружности, сначала чуть замедливши. Набирает воздуха и возвращается в привычный темп. Начинает рассказывать, как смог спастись, где был, что делал, но Бэтмен не слышит, он не владеет собой, улавливает отрывками. Он не может справиться с порывом чувств и воспоминаний. Слишком много, слишком всего, чего он раньше не испытывал. Чего не может понять, принять. Слишком всего, что вызывает в нем Джокер. И все сейчас. Не замечает, как тот заканчивает, улыбнувшись широко, раздвинув руки, как подходит ближе. – Интересно, что ты сделаешь, если я…, – Бэтс не слышит, не осязает хронику. Лишь возвращается, когда улавливает дурманящий горячо знакомый «Bloom»², когда тот целует. Целует?! Что он себе позволяет. Бэтмен даёт леща. За эти два года и четыре месяца даже выходя в свет, Брюс не позволял себе принимать легкие флирты. Сексуально остыл. Хватает за лацканы, рычит, агрессивно смотрит в глаза и понимает, что это же Джокер. Глаза такие зеленые. Красивые. Что он наделал. Губы меньше кривятся, киснут, руки ослабевают, худое тело выпадает. Снова прострация. Отчего всё так неправильно происходит, почему всё так странно. Не чувствует, как Джокер пальцем рисует улыбку размазанной помадой на губах Брюса. Зеленая копна куда-то отдаляется, исчезает из поля зрения. Уэйн залипает в пол, пытается вспомнить, что сейчас произошло. Слышит угасающий смех. Выходит в окно. Воздух давил на лицо. Лепестки цветка отрывались и застывали в невесомости. Между ними большое расстояние. Бэтмен пытался нагнать, успеть поймать. Спасти. Ухватившись за пиджак, силой обхватил Джокера, защищая; другой рукой удерживал плащ. Одно крыло быстро сломалось. Лишь сменил угол падения. В полете пытался забраться под него. Не успел. Кожа сдиралась с белых ног, когда проезжались по мокрому асфальту. Финиш – сильный удар об железобетонную стену. Дождь быстро смывал льющуюся кровь. Всё сжалось. Писк в ушах нарастал и заглушал хриплый смех, потом полностью перешёл в черный шум. Бэтс придавил его своим телом. Они до сих пор в невесомости, они падают – вдавливаются в асфальт. Небытие. Бэтмен поднял и осмотрел его, половина лица без дермы, убрал прилипшие к разодранной скуле зеленые волосы. Звук всё ещё выключен. Размазанная помада очертила легкую кривую улыбку. Капли стекают с конвульсивных ресниц изумрудных глаз. Бэтс укрывает его плащом. Дождь появляется на фоне. Сидят, молчат продолжительно долго, пока Брюс не подхватывает изуродованное тело на руки и не пытается уволочить в тумблер, но Джокер тут же шустро выпрыгивает из клешней и бодрым шагом, несмотря на оголенные окровавленные мышцы и кости, направляется восвояси. Уэйн удивленно смотрит, размышляя, куда тот может сейчас отправиться. – Ты куда? – В Аркхем, я как раз успеваю на ужин: кусок тухловатой рыбы и чефир с маффином. Моя любимая медсестра ещё не ушла – сделает мне перевязку. Пока-пока, – он даже не повернулся, так и продолжал идти, лишь взметнул рукой на прощание. Из-за абсурдности ответа агрессивность Бэтмена усиливается, но от удаляющейся черной фигуры накатывает безэмоциональное одиночество. – Джокер. Стой, – нет реакции. – Джокер! Не откликается. Бэтс догоняет. – Джо. Подожди, – хватает за локоть, тот теряет баланс и падает в лужу. Брюс хватает за пиджак, чтобы помочь подняться, но не замечает, как сжимается цветок. Вся кислота выпрыскивает на черный рукав. – Сукин сын! Ты не охренел ли? – ткань разъелась и превратилась в дранные свисающие ошмётки. – Он был абсолютно новый. Блеск. Благодарствую, – хмурится, резко вырывается, бьёт в маску и продолжает наносить удары. Бэтмен не отбивается, пропускает, не хочет полностью его перемясорубуть. Джокер встает на руки и нагой лягает Уэйна. – Чего встал? Шевелись, – выплевывает в сторону кровь, достаёт стилет, машет и вертит им. Джентльмен с ножичком. Хищно нападает и лезвие умело оказывается в мягких тканях, быстро протыкает в трёх местах, Бэтс отвечает горькой пощечиной. Драка набирает обороты. Забытые па снова в действии, в ход вступают движения из других стилей, становится увлекательнее. Стянутая Джокером за уши маска улетает прочь, оголяя влажные от пота густые волосы с сединой на висках и челке. Зеленые глаза игриво горят от завораживающего черно-серебристого перелива. Продолжают избивать друг друга в удовольствие, пока Джокер не заезжает по незаживающему месту Брюса (от которого приходилось последнее время отпускать преступников и возвращаться домой на кровать), и его сразу всего сломило, а тот в свою очередь не падает от потери сил, чтобы наконец-то отдышаться. Лежат, не шевелясь, под дождём, отдыхают. Тумблер подъезжает к ним. Бэтмен затаскивает размякшее тело Джокера в машину, завёртывает в плащ, дает колесо обезболивающего, прижимает к себе. Маска осталась на безлюдной дороге в акрах рядом с багряными лужами, ветер фейерверком разносит фотокарточки и прочий хлам из выбитого окна небоскрёба. Славный шум шестой скорости. Отправляются в путь. Тёмно-вишнёвая помада растягивается в улыбках.