***
Она пыталась жить как раньше, пыталась найти в себе силы полностью отпустить Наруто из своего сердца, но каждый раз приходила к мысли, что это невозможно. Слишком трудно было отпустить мысли о человеке, который своими поступками и непоколебимым характером раскрыл ее, дал ей то, что она сама бы никогда в себе не нашла. — Да что он о себе возомнил?! — Киба был зол, плевался ругательствами в сторону Наруто, который посмел отвергнуть ее чувства. Шино понимающе кивал и говорил, что она сделала все правильно, открыв свое сердце и спокойно приняв отказ. Киба с ним не соглашался, видя то, с каким печальным лицом ходит скромная, чрезмерно добрая подруга и напарница. Она не заслуживала такого отношения к себе, даже от Наруто. — Не надо винить Наруто-куна, Киба-кун, — Хината останавливала его каждый раз, когда он порывался «набить морду» Наруто. Хината понимала, что виновата сама, и что ее печальный взгляд и подавленное состояние никому из друзей и родных добра не принесут. Но поделать с этим она ничего не могла.***
С Нейджи она говорила редко. Перебрасывалась парой слов на миссиях и дома, на тренировках, на большее ее не хватало. Не потому, что боялась, просто Хинате казалось, что говорить с ним ей банально не о чем. — Твои удары в последнее время не точны, — произнес брат после тренировок на полигоне. Хината, уставшая и запыхавшаяся, села на землю и, тяжело дыша, потянулась к своему рюкзаку. — Знаю, — она даже не подняла взгляд на него, прекрасно понимая, почему у нее ничего не выходит. Она улыбается, давит непрошенные слезы, сглатывает тугой ком, застрявший в горле. Прошло две недели, а слова Наруто все еще не хотят выходить из ее головы. Хината до конца не может отпустить Удзумаки Наруто. Слабая… — Разве не ты собиралась стать сильнее? Соберись, — у Нейджи голос твердый, уверенный. Не скажешь даже, что в его сердце есть едва зажившие шрамы, которые много хуже, чем от глупой неразделенной любви. Которые гораздо страшнее, чем-то, что сейчас у нее на душе. Но легче от этого не становится ни на грамм. — Прости, — Хината оставляет рюкзак с едой не тронутым, закатывает рукава своей куртки и внимательно смотрит на руки, на алые точки, оставленные Нейджи, которые к утру превратятся в темные, уродливые синяки, и поджимает губы, жмурится и мысленно крестит себя дурой. Разве она прошла все это только для того, чтобы сдаться и опустить руки? Разве хотела она, лелея в сердце мечту стать сильной как отец, бросить все из-за неразделенной любви? Нет, вовсе нет. Но… — Что-то случилось? — Нейджи садится рядом с ней и внимательно смотрит на нее. Накрывает ладонью ее бледные руки, обеспокоенный за нее. — Нет, просто… — Хинате становится стыдно за себя и свое поведение, и она просто молчит, не решаясь рассказать ему про то, что терзает ее мысли и сердце в последнее время. Она втягивает носом воздух, будто собирает в легких всю свою решимость, прямо как тогда, во время нападения где Наруто лежал еле живой, прикованный к земле, поднимает на него взгляд и растягивает губы в слабой улыбке, произносит тихо: — Я… призналась Наруто-куну. — Что? — Нейджи удивленно вскидывает брови, внимательно смотря на улыбающуюся сестру, в уголках глаз которой уже подступили горячие слезы. — И он… отверг меня, — Хината будто спускает с плеч тяжелый груз, терзавший ее с тех пор, как она вышла на поле боя, где лежал раненый Наруто, и призналась ему. Нейджи рядом, сжимает ее ладонь крепко, обнимает ее за плечо другой рукой и прижимает к своей груди. Прячет ее лицо и слезы от мира вокруг. Признать свое поражение оказывается легче, чем она думала. Признать тот факт, что собственное разбитое сердце можно снова собрать по кускам и найти новый свет, тоже, оказывается, очень просто.