Last Meeting

      Поздний вечер. Небольшой дом в пригороде Лондона. В помещении послышались три чётких коротких стука в дверь. Открыв дверь, Джим увидел перед собой девушку в тёмной одежде. Как и ожидал.       – Всё в силе? – спросила гостья, когда они уже сидели за столом на кухне и пили чай.       – Ну, разумеется, – ответил он, глядя прямо в глаза младшей сестрёнке своего главного врага. Они готовили этот план слишком долго, слишком старательно, чтобы внезапно отменить что-либо. Эвр и Джеймс были уверены в каждом своём ходе на сто двадцать процентов (как минимум). И эти двое также были уверены, что насладятся вкусом победы над Шерлоком Холмсом уже завтра.       – Отлично, – брюнетка поправила воротник своей чёрной водолазки, не отводя взгляда от глаз собеседника. Мориарти смотрел на неё и понимал, что перед ним здесь и сейчас находится чёртово произведение искусства, идеальное во всех смыслах. В Эвр Холмс, как ему казалось, нет ничего лишнего. Ни во внешности, ни в разуме, ни в чём-то ещё. Об изъянах не могло идти и речи. Её бледная кожа абсолютно чиста: никаких прыщей, морщин или пятен. Её рассудок холоден и чёток, как будто она – новейший робот с механизмом вместо человеческого мозга в черепной коробке. Эвр – человек, которому Джим Мориарти с лёгкостью позволил бы манипулировать собой. Возможно, всё, что он о ней думает является результатом одной такой небольшой манипуляции. Чёрт знает.       – Последняя проблема будет решена. Наконец-то, – последние слова она сказала как-то слишком нервно, словно обвиняя мужчину в чём-то, но он этого не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Естественно, Холмс переживала за план, переживала за его исполнение. Однако, эти все переживания даже заводили её в какой-то степени. Она с нетерпением ждала развязки, к которой даже приложила свои столь идеальные руки. И Эвр понимала, что без помощи Джима у неё, вероятно, не получилось бы создать то, что было создано их маленькой командой.       Сегодня вечером они не вели бесед, ничего не обсуждали. Эти двое были заняты ожиданием наступающего конца, который с каждой минутой был всё ближе. И это ожидание не могло не волновать, кстати. Она всё пила чай, а с её лица не сползала таинственная ухмылка. Он наблюдал за ней, за каждым её изящным движением и в энный раз отмечал для себя то, какая же невероятная его напарница. Мориарти иногда сравнивал её с Моной Лизой. Холмс тоже была такая вся загадочная, труднообъяснимая. Она оказывалась полностью неизвестной даже тогда, когда, казалось бы, ты знаешь о ней всё, что можно знать. Джим обожал эту её неизвестность, хотя и знал её чуточку лучше других.       – Не хочешь пиццы? – спросил он и подпёр голову рукой, ожидая ответа. Судя по его лицу, на которое гостья смотрит уже не много не мало, как полчаса, ему требовался лишний часок-другой сна.       – Хм... – она задумалась, словно перед ней наисложнейшее из всех математическое уравнение, а не банальный вопрос о её же мнении, желании, – было бы неплохо, – в конце концов решила Эвр и случайно дёрнула плечом, от чего тёмные волнистые волосы выбились вперёд, закрывая лицо почти целиком. В этот момент она выглядела довольно... мило? Даже подумать нельзя было, что вот этот человек хочет убить кого-то. Признаться честно, подумать о том, что у Эвр Холмс есть тяга к убийству людей, можно было только в том случае, когда она уже направляет дуло к твоему виску.       – Не против пепперони, малышка? – уточнял злодей-консультант перед тем, как набрать номер одного очень хорошего кафе. Малышка. Её буквально передёргивало, когда он называл её так. Холмс смирилась уже и с тем, что она «принцесса» для него, но это было слишком, честное слово. Однако, никакой реакции, кроме мысли о том, что Джеймс, судя по всему, испытывает её терпение, не было. Эвр просто еле заметно качнула головой, мол, бери, что хочешь, мне вообще без разницы. Морирти даже огорчился, что ему не удалось поймать на себе испепеляющий взгляд напарницы, как бы говорящий: «Вы, молодой человек, ходите по невероятно тонкому льду и играете с огнём. Лучше прекратить, если не хотите умереть страшной смертью, которую я смогу подстроить, как несчастный случай». И она действительно могла пустить ему кровь, а он, в свою очередь, насладился бы процессом и заметил, что мёртв только тогда, когда оказался в могиле.

***

      Пицца и негромкая музыка на фоне немного оживили вечер. По крайней мере, они уже не прожигали друг друга взглядом. Сидеть на маленьком диване в гостиной и пытаться разговаривать, будто они самые обычные люди, оказалось куда веселее.       – Потрясно, – выдала Эвр, когда Джим закончил рассказывать какую-то историю о том, что как-то произошло на работе.       – Ага, – горделиво подтвердил её слова он, – я знаю.       – Вообще-то, я о пицце.       Сейчас расстояние между ними было в разы короче. Он кожей плеча чувствовал её тепло через блестящую синтетическую ткань чёрной водолазки, локтем, делая случайные движения, касался выпирающих рёбер, на которых при большом желании можно сыграть музыку. И от каждого такого (не)случайного прикосновения у Холмс по коже шли мурашки, она тихо вздыхала. Для неё всё это так непривычно. Однако, ей это было приятно. Ей чертовски нравилось, когда воображаемая стена из толстого стекла просто брала и разбивалась от подобных действий. Осколки, впивавшиеся в ладони, никогда не волновали. Кровь, льющаяся рекой с этих же ладоней – тоже. У Эвр внутри сейчас взрываются сотни бомб мощностью в десятки мегатонн. Она готова раз за разом падать в это болото безумия, погрязнуть в нём. Какой бы гениальной, холодной и расчётливой эта особа не казалась с первого взгляда, у неё, как и у любой среднестатистической девочки был свой чёртов колодец, в котором живёт свой собственный «он». И она, как любая среднестатистическая девочка, постоянно туда смотрела. Палец в рот не клади, дай посмотреть в этот треклятый колодец, как там «он» поживает. И на всё-то она могла бы взять, да махнуть рукой: и на Шерлока, и на «Последнюю проблему», потому что зачем ей это, когда там, в колодце сидит Джим Мориарти? Вот только Эвр из-за всех своих выделяющихся качеств ещё ни на что рукой не махнула. Почему? Потому что холодный ум брал верх над чувствами, эмоциями, химическими реакциями в организме.       Однако, пока внутри бомбы взрывались одна за другой, снаружи оставалась каменная и непоколебимая Эвр Холмс, которая просто подвинулась в сторону, дабы избежать соприкосновений с мужчиной, находящимся рядом. Ей казалось, что ещё раз, и она выдаст себя с потрохами.       Ничего не говоря, она положила надкусанный кусок пиццы и вышла из гостиной в тьму коридоров и других комнат, где не горел свет. Спать хотелось адово. Мориарти не стал разбираться, что случилось, лишь флегматично повернул голову в сторону двери, но увидел лишь тёмный силуэт в тусклом освещении. В конце концов, Эвр уже давным-давно не маленький ребёнок, пускай делает, что хочет.       Так Джим и сидел, глядя куда-то в пустоту, пока до его ушей доносилась тихая музыка. Потом, когда ему это порядком надоело, он ушёл в спальню. Эвр уже спала, свернулась в клубочек под одеялом почти на самом краю кровати. Её умиротворённое лицо вызывало умиление, не меньше. Мужчина лёг на соседнюю сторону и, ничего не понимая, заснул.

***

      Утром, когда Мориарти только раскрыл свои глаза, Холмс уже не было в комнате. О том, что несколько часов назад она спала тут говорили только несколько чёрных волос на светлой наволочке.       – Как настрой? – привычно спокойно спросила Эвр, когда он зашёл на кухню, где она читала книгу.       – Готов угробить твоего брата, – ответил Джим и достал из холодильника бутылку сока. Она едва слышно хихикнула. Да, её определённо всё это веселило и забавляло.       После завтрака они ещё раз прошлись по плану, совершенно не понимая, зачем они это делают, если помнят его на все сто. Им просто нравилось? Возможно. Чёрт знает.       Джеймс стоял перед зеркалом и поправлял галстук, оценивал свой безупречный костюм, совершал последние приготовления перед тем, как выйти. Девушка «подпирала» стену у него за спиной, скрестив руки на груди. Он неоднократно ловил на себе её взгляд через отражение. Она всё так же казалась ему произведением чёртового искусства, ожившей античной статуей богини. Богини восточного ветра, разумеется.       – Джим, – позвала его Холмс, заставляя отвлечься от самолюбования и обернуться. Мужчина ждал, что она что-то ему скажет, но то, что получил ему понравилось, конечно, гораздо больше. Эвр осторожно провела мягкой ладонью по его щеке и поцеловала. Поцелуй длился недолго, но этого было достаточно, чтобы у неё же внутри всё сжалось до размеров песчинки, бледные щёки покраснели. Злодей-консультант понял, что девушку совсем не зря назвали в честь богини восточного ветра. Прикосновения её губ к её были такие же обжигающие, что для него, к слову, было невероятно приятно.       – Постарайся не прибегнуть к крайним мерам, – тихо попросила она после того, как отстранилась обратно к стене.       – Хорошо, принцесса, – согласился он, и дверь за ним захлопнулась. Оставалось только ждать. Снова.

***

      Эвр Холмс узнала о финале слишком поздно, когда получила сообщение. В этот момент всё рухнуло. Весь её мир. Она, в конце концов. Казалось, что в груди прожгли огромную дыру. Уши заложило, был не слышен собственный крик. Хотелось рвать на себе кожу, волосы. Это, блять, совершенно не то, чего она ожидала.       Джеймс Мориарти был дорог ей, как человек, который мог понять. Как кто-то, у кого похожие (не точно такие же!) взгляды на мир и жизнь в нём. Естественно, справиться с его потерей было тяжело. Намного тяжелее, чем если бы ей к ноге привязали стокилограммовую гирю и попросили пройтись.       Внутри ощущалась только пустота. Голос был надорван. Кажется, Холмс кричала так громко, как только могла, но никто не пришёл на помощь. Хотя... она никого и не ждала. Вернее, тот, кто был столь ожидаем, не мог появиться в дверном проёме по довольно весомой причине: он мёртв.       А ведь этот день начинался великолепно. С утра светило солнце, которое очень скоро спряталось за тучи, но вернулось вечером. В конце всё разрушило чёртово сообщение, отправленное на мобильник. Эвр и подумать не могла, что солнечный свет может принести столько боли. Чёртова крайняя мера в виде пули, пущенной им в рот. Ненависть к Шерлоку возросла в десятки раз. Она - машина ненависти.

Пришлось пойти на крайние меры, принцесса ДМ