Любви все доктора покорны .

Между тем время шло, а их встречи становились все более частыми. Парой Старк ждал ее у больницы со стаканчиками кофе, это становилось их традицией, иногда караулил у дома непосредственно, и тогда, несмотря на всю ее высокомерность и холодность, ей приходилось поить неожиданного гостя кофе. Так и в этот раз, он караулил ее у здания больницы, но сегодня собирался пригласить ее в какое-нибудь кафе, стаканчики с кофе, и всегда с разными надписями, зачастую поднимающими настроение хмурой женщине, также присутствовали. Сегодня Стэфани вышла из здания в черном строгом платье, но волосы были собраны в тугую косу, вместо обычного пучка, как раньше. Она сразу заметила мужчину, как обычно приехавшего в дорогом костюме и с неизменными стаканами кофе в руках. Она подошла к нему. — Ты же понимаешь, что твое рвение ждать меня у больницы или у дома попахивает маниакальными наклонностями? — И тебе привет…и почему сразу маниакальными наклонностями, с тобой просто интересно дискутировать, ты же знаешь. — Снова надписи на стаканах? Что на этот раз? — женщина смягчилась, ради этого даже тему перевела в другое русло, на работе был аврал, а выплескивать на друга негатив не очень то хотелось. — Всегда, тебе же нравится. — с улыбкой произносит Тони, протягивая ей стаканчик с надписью « Пчёлка Майя», на которую женщина тут же обратила внимание и улыбнулась. — Почему Пчёлка Майя? — Потому что работаешь не покладая рук, к тому же кто же ты ещё — женщина тихо посмеялась с подобного. — Раньше было более остроумно, но мне понравилось, спасибо — Слушай, а может, съездим в какое кафе, перекусим? — С чего такой порыв? — Просто так, нельзя? — Что ж, поехали, я не против — женщина подошла с ним к его машине и села в салон, когда перед ней услужливо открыли дверь. Самое интересное, что за подобными ситуациями наблюдали в больнице, и только ленивый не говорил, что они закрутили роман, от чего женщина всячески открещивались, но стоило ей скрыться за дверью собственного кабинета, как безудержный смех от подобной реакции коллег просто прорывал все ее барьеры, и она хохотала, закрыв рот рукой, чтобы не услышали за дверью. Поездка до кафе много времени не заняла, уже спустя десяток минут они были на месте. Выйдя из машины, Энтони и Стэфани отправились в заведение, к этому времени оба успели допить кофе. В кафе они пробыли порядка пары- тройки часов, просто сидели и беседовали, попутно потягивая из стаканов новую порцию кофе, они говорили обо всем, яростно спорили в тех аспектах, где мысли не сходились, но несмотря на это они не ругались. Такие посиделки у них не были новинкой, только заканчивались они, обычно, гораздо раньше, чем в этот раз, сейчас они закончили к самому закрытию кафе, к полуночи. После чего Старк подбросил ее до дома, за что получил поцелуй в щеку и фразу « спасибо за прекрасно проведенное время», в аккурат перед тем, как женщина покинула салон и зашла в дом… Все изменилось неожиданно, спустя несколько недель после того самого целомудренного поцелуя в щеку. В тот вечер ничего особенного, кроме форума по нейрохирургии, не происходило, что было странно для такого шумного и богатого на события города, как Нью-Йорк. В тот вечер Стэфани должна была выступать на форуме, с чем справилась блестяще, но вот дорога назад была ее роковой ошибкой. Женщина ехала по серпантину на высокой скорости, и при этом вместо того, чтобы следить за дорогой смотрела пересланные ей данные на следующих пациентов. Это и было ошибкой, Стэфани не увидела ехавшую навстречу машину и была подрезана ею. Ламборгини занесло, она на полной скорости съехала с горной дороги, и несколько раз перевернувшись на полной скорости, совершила не самую приятную остановку в местном водоеме. Стрэндж видела, как сложившаяся домиком приборная панель, о которую она сама неслабо приложилась головой, в буквальном смысле превратила ее руки в фарш, вместе с рулем. На грани сознания женщина осознавала, что произошло, но со степенью ее повреждений, надолго ее не хватило, спустя некоторое время она просто потеряла сознание. В следующий раз экс — нейрохирург в себя пришла уже днем и увиденное заставило холодок пробежаться по коже, ее руки были зафиксированы и выглядели просто ужасно, она врятли ими сможет держать ручку, не то, что проводить сложнейшие операции. Вторым что она увидела, был стаканчик с кофе, и человек, что, по-видимому, и принес его сюда. — С пробуждением.- Произнес Старк, переведя взгляд на девушку. — Что ты тут делаешь? — женщина ужаснулась своему охрипшему голосу, вероятно без сознания она была намного дольше, чем ей казалось изначально. — Пришел проведать подругу, нельзя? — Не пытайся даже читать мне нотации. — Да я не собирался. Ты сама понимаешь свои ошибки. Стэфани закрыла глаза и вскоре снова отключилась. Вся эта ситуация обрушилась на нее гвалтом, она лишилась рук, работы, и стремительно лишалась денег, в попытке восстановить руки. За перепиской с одним врачом, который в теории мог ей помочь, но не хотел так рисковать, ее застал Старк. В силу ее беспомощности он и Кристин помогали женщине, соответственно оба имели ключи от ее квартиры. Он зашёл к ней, принес традиционный для них обоих кофе, а застал девушку, держащуюся забинтованными и дрожащими руками за голову и судорожно пытающуюся успокоиться, в ее голове был рой различных мыслей, она даже подумывала о самоубийстве. — Снова отказали? — Что ты тут делаешь? — Принес тебе кофе. — Я не просила ни тебя, ни Кристин приходить, оставьте меня в покое. — Женщина говорила с явным раздражением в голосе, но руки от головы убрала и отвернулась к окну. — Ой, да ладно тебе… Слушай, может, закончишь эти поиски? — Нет не ладно, есть ещё врачи, есть китайская практика пересадки стволовых клеток, это может помочь…- женщина рассуждала об этом с таким лихорадочным блеском в глазах, что, о ее психическом здоровье всерьез можно было задуматься. — Стэфани…- но обеспокоенно смотрящий на нее Старк был наглым образом перебит. — И это ещё не всё, есть ещё хирурги в Корее, это лучше чем ничего. — Стэфани, хватит. — Что? — Стрэндж перевела озадаченный взгляд на гения. — Перестань, такими темпами ты себя в могилу загонишь. — Разве ты не понимаешь? Работа — это вся моя жизнь, но без рук я ничто, для меня промедление смерти подобно, я теряю драгоценное время на восстановление. Я хочу и дальше спасать людей! — Прекрати, ты судорожно пытаешься все вернуть, но людей можно спасать иными путями, просто попробуй. — Ты предлагаешь мне отказаться от дела всей моей жизни? — Пойми, на этой аварии мир не останавливается, ты просто выпала из него, так влейся назад, найди то, что будет тебе также важно как хирургия. -Я и смотрю, ты нашел себе утешение в своих игрушках. — С нескрываемым раздражением, процедила сквозь зубы загнанная в угол и раздавленная сложившейся ситуацией женщина. Сейчас на нее было жалко смотреть, длинные, цвета воронового крыла, волосы даже не были причесаны. Серые глаза, цвета грозовых туч, стали еще темнее, были почти черными, за счет злости женщины на своего друга. Ее взгляд опустел, не было той вечной надменности, вечной искры в глазах той, кто точно знала себе и своим поступкам цену. Она превратилась в бледную тень себя прежней, эта авария лишила ее желания жить, теперь она жила прошлым, и только. — Я понимаю, тебе тяжело, но это не повод отталкивать всех от себя, особенно тех, кто старается помочь. — Понимаешь? Да никто из вас меня понять не может, насколько это хреново, потерять все в одночасье, ты не проходил через это, шрапнель, засевшая в твоей груди это ничто, по сравнению с моей потерей. Проще было бы просто лишиться рук…. Убирайся, Тони, и никогда не приходи… -Да что ты… -Вон! — Стрэндж смахнула со стола все, что на нем было, включая поставленный на него стаканчик с кофе, чем вызвала недовольство Старка. -Так значит, что ж я уйду, но не вздумай мне звонить, если станет еще хуже — Сказал Энтони, развернувшись на каблуках своих туфель, вышел за дверь. Стрэндж смотрела ему в спину, а потом развернулась к окну, обхватив себя руками и стараясь успокоиться, принимать правоту Старка ей не хотелось, не в этой ситуации, хотя она и раньше не принимала ее. Стэфани в таком виде застала Кристин, но ее слова утешения и попытки сгладить эфемерные углы сложившейся ситуации привели к еще большему бешенству женщины, в итоге Кристин также покинула ее. Стрэндж осталась в гордом одиночестве, с ненавистью смотрела на свои искалеченные, исполосованные шрамами руки, и не желала верить, что ничего не вернуть. На следующий день она, как и все предыдущие дни, прошедшие с момента аварии, явилась на физиотерапию, но должным образом эта процедура ей, ни раньше, ни сейчас не помогала. Ее реабилитолог рассказал ей о Джонатане Пенгборне, человеке, которого буквально собирали по кускам, которого она сама отказалась принимать, считая безнадежным, а еще о том, что этот полностью парализованный человек сейчас ходит и радуется жизни. Естественно, женщина ему не поверила, и они сошлись на том, что она получит карту этого человека, и только тогда поверит в это чудо. Собственно, на следующий день у нее в руках и находилась эта самая папка. Времени она зря терять не стала, поэтому отправилась туда, где Джонатан проводит большую часть своего времени. Пэнгборн не собирался, поначалу, ей помогать, даже слушать ее оправдания по поводу отказа принять его не собирался, но после ее фразы о желании вернуться в свой мир и наглядной демонстрации искалеченных рук смягчился, тогда то она и услышала о месте в Непале, именуемом Камар-таджем. У женщины появилась надежда, поэтому попрощавшись с мужчиной, она бросилась домой. Уже в своем лофте она наскоро собирала необходимые ей вещи, и заказывала билет на самолет до Катманду. Уже на следующий день ее не было в Америке, о чем она не посчитала нужным кого-либо оповестить. В Катманду все происходило как-то слишком сумбурно, во время поисков того таинственного места на нее напали, но ее будущий товарищ Карл Мордой спас ее из этой передряги, и даже привел к Старейшине. Итогом беседы с которой была каша в голове сероглазой, и ее же изгнание с территории Камар-Таджа, да только она и после подобного осталась сидеть у дверей, до тех самых пор, как ее пустили. Следующие годы она обучалась, постигала новое для нее искусство — магию. За это время произошло множество курьезных ситуаций, она познакомилась и сдружилась с Вонгом — без — фамилии, над которым очень часто шутила, а библиотекарь в свою очередь ее игнорировал. Именно тогда, спустя пару лет после начала обучения она почувствовала тоску, ей нехватало того бородатого недоразумения, что умудрялся выводить ее из себя, вступать с ней в полемики и смешить, а также таскал ей кофе, и женщины, что поддерживала ее в любой жизненной ситуации. Она тосковала по тем, кого обидела прямо перед своей пропажей. Она тогда села за ноутбук и собиралась отослать им письма, рассказав, что с ней все в порядке, она цела, а также попросить у них прощения. Но стоило ей взглянуть на собственные руки, как те сжимались в кулаки, и она упиралась в них головой, понимая, что виновата во всем сама, а от этого ей было еще паршивее. Именно в тот день она отрезала свои длинные волосы в каре, стягивая их парой седых прядей на затылке, чтобы на занятиях не мешались. Именно тот день дал ей осознание, насколько ее сердцу дороги те люди, но она упорно тренировалась, в абсурдной попытке вернуть руки. А спустя еще четыре года все завертелось, и получилось слишком быстро. Нападение адептов темных сил, которые еще до ее прихода в Камар-тадж выкрали страницы с заклинанием призыва демона Дорммаму из книги Калиостра. Эксперименты со временем, посредством Ока Агамото, битва с Кецилием и его зелотами. Встреча с ее ныне верным товарищем — Плащом Левитации и назначение ее Мастером Нью-Йоркского храма. Ранение и ее появление на глазах у Кристин с раной в груди. А позже и встреча с Дормамму, петля времени, и это зацикленное «Дормамму, я пришла договориться», а также ее смерть, продолжающаяся снова, и снова, и снова и так далее по кругу. После последовало предательство Мордо, обвинившего ее в нарушении законов природы и подражанию ставшей ему ненавистной Древней. Сейчас же она стояла у окна Миров Нью-Йоркского храма и смотрела через него на город, осознавая в полной мере слова Старка, о том, что можно спасать жизни другими путями, с огромной неохотой, но она приняла его правоту в этом вопросе. Мир остался без защиты со смертью Древней, поэтому она, наравне с мастерами Лондонского и Гонконгского храмов, поддерживала так необходимый баланс и защищала его от мистических угроз. Ей приглянулось звание Мастера Мистических и Оккультных Искусств. Но на равнее со всем грузом ответственности, что лежал на ее плечах, женщину гложила тоска, в ее голове часто всплывали слова старка, заставляя вздрагивать, словно от разрядов тока. Она частенько мучилась бессонницей, поскольку желала объявиться недалеко от обиталища старка и просто поговорить, но почему-то не делала этого, скорее всего не позволяла гордость. Она ночами искала в себе ответ. Отчего это странное рвение и всепоглощающая тоска обуревали ее, и с каждым днем все с большей силой. Засыпала ночами она только после того, как ее укрывал плащ, своим присутствием разгоняя все мысли своей хозяйки, и даря так необходимый ей покой. Между тем Старк первое время места себе не находил, как только она исчезла он стал беспокоиться. Он пытался разыскать ее, но все его попытки успехом не увенчались, со временем он просто смирился, что кофе ему придется впредь пить в одиночестве, и она, возможно, уже погибла. Он старался жить дальше, но ему всегда было сложно терять близких друзей. А отрицать, что Стэфани была ему близким другом было бессмысленно. Потом все закружилось, Альтрон, Вижн, Заковия, все накладывалось одно на одно, И больно било по Тони. Он стал чаще пропадать в своей лаборатории, после того видения, подаренного ему Вандой. Он стал больше пить, и стараться сделать все, чтобы обезопасить Мстителей и землян, но порой выходило только хуже. С такими проблемами он и думать забыл о пропавшей подруге, пока снова не оставался на базе в одиночестве, со стаканом кофе в руке…