Каждую бесценную веснушку

- Хха... Я так устала... - Рип Ван Винкль, опираясь о стену, ввалилась в комнату, - будто исполнила десять партий в Staatsoper Unter den Linden! - лицо ее было запачкано кровью, особенно на очках были ярко видны алые брызги. Девушка счастливо улыбалась. Зорин Блиц резко встала с трехногого табурета, по задумке конструктора у него должна была иметься еще и четвертая ножка, поэтому табурет-инвалид жалобно скрипнул и повалился на пол. До возвращения Рип она, по обыкновению, чистила косу. Тощая, угловатая, нескладная Рипхен, больше всего напоминавшая удивленную цаплю в очках, сейчас была упакована в платье на два тона светлее волос девушки, на корсете, с длинной пышной юбкой, под которой ранее, как подумалось Зорин, девчушка прятала свой мушкет - сейчас он покоился на остром плече, - и туфли на шпильке, у одной из них порвался ремешок и на лодыжке девушки виднелся красноватый след. У второй шпилька была надломлена посередине. Рип, неуклюже прыгая на одной ноге, как раз расстегивала ремешок сломанной туфельки, что делало ее еще более похожей на цаплю, затем скинула обе туфли и повернулась спиной к своей соседке по комнате. Зорин никогда еще не видела никого и ничего более красивого. Блиц одним резким движением рассекла ленту корсета самым краем косы, на что Рип лишь досадливо повела лопатками и сильнее привалилась к стене. Зорин аккуратно стащила ее платье, - Рип неохотно приподнимала ноги по очереди, все время хмурясь, будто у нее болит голова, - свернула его и забрала у девушки мушкет, - Рипхен искоса наблюдала за ее движениями, - положила на письменный стол. В это время Рип уже сидела на полу у стены, привалившись к ней спиной, и сладко зевала. Блиц села перед ней, подобрав ноги под себя, и протянула руку с чистым носовым платком к ее лицу. Под брызгами крови, кровь точно была человеческой, что очень успокоило Зорин, обнаружились в целости и сохранности бесценные веснушки Рип. Блиц хотелось поцеловать каждую из них, но Рипхен откровенно клевала носом и снова начала бы ворчать, поэтому девушка лишь стащила с нее очки, протерла и отложила в сторону. Затем, помедлив, за талию притянула ее к себе на колени. Рип послушно приподнялась и подалась вперед, обвив шею Зорин тонкими руками, положила подбородок ей на макушку и машинально, сонная, тихо-тихо запела что-то на языке, который Зорин не знала. Иллюзинистка же, чутко слушая голос Стрелка, расчесала волосы Рипхен, заплела аккуратную косу и, дождавшись, пока песня Рип стихнет, задремала и сама. Зорин грезился огромный концертный зал, Рипхен в пышном платье, поющая только ей и для нее. Рип в грезах целовал Майор и называл своей маленькой фройляйн. Для Зорин в ее снах не было места.