Я не умею звонить

Красно-желтый закат надвигался сверху вниз на этот мост, где стоял Миша и вглядывался вдаль. Мелкие светло-зеленые листья, что только вылезали наружу из веток деревьев, окрашивались из-за цвета неба в какую-то бордово-сизую гамму. Трамваи одним лишь сердцебиением давали понять городу, что они здесь. Урбанистические жилые дома и электрические на всех дорогах столбы, затхлый запах гари от машин и невменяемые рекламные щиты. Это всё здесь. Это всё сейчас. Быстрым шагом по мосту перебирала ногами Аня, подлетая к Мише: - Ну, и что это за смс?! – Крикнула она. Парень спокойно развернулся, посмотрел на неё теплым взглядом, прогнал у себя во рту карамельку и сказал: - Я не умею звонить. - Руки-крюки? – удивлённо спросила она, но больше возмутилась его терпению и спокойствию. - Ага, – с сарказмом ответил он и вытащил из кармана конфеты «Дюшес», после чего протянул ей. - Возьми. - Не хочу, – сказала Аня. - Возьми за щёку карамельку. А то придётся за щёку брать что-то другое, – парень нахально ещё больше улыбнулся, а девушка покрутила головой: - Фу, Семенов, какой ты пошляк! - она эмоционально начала считывать текст с смс, который высвечивался у неё на дисплее телефона, и каждую фразу говорила всё громче: «Салтыковский мост, жду тебя. Не смей идти к нему, а то полечу вниз с этого моста». ЧТО ЭТО ТАКОЕ?! - Это называется шантаж. Она опустила руки и опустошённо посмотрела на него. Издевается. Смеётся? Прикалывается? Или серьёзно? Но точно издевается. - Я сейчас вызову психушку, и им покажу эту смс-ку. Я расскажу твоей маме о твоих выходках, и твои приколы когда-нибудь кончатся. Я скажу… - Ты не умеешь молчать, да? - У меня планы были, Семенов, а ты всё портишь ради забавы. - Планы? Остаться у Белуты на день Рождении у него дома? Ты действительно не понимаешь, чем могло закончиться это гостеприимство? - Это не твоё дело, – смутилась девушка, - это моя личная жизнь. Парень повернулся и посмотрел вдаль, в сторону стадиона «Сокол». В кармане - в кулаке зажаты фантики. Они шелестят в один ритм с волнами Яузы. Светофоры дают зеленый свет. Дайте же по жизни ему зеленый свет. - Он мне сегодня в подробностях в школе рассказывал, что собирается делать с тобой. И это я ещё пошляк? - Что ты от меня хочешь? Чтоб я поверила в твои сказки? Чтоб я тут стояла до ночи с тобой? У меня с Белутой всё хорошо, не надо завидовать. – С истеричным тоном перебирала Аня фразы, совершенно не веря его словам. Не веря где-то на поверхности души, но внутри – внутри она знала, что Семёнов прав. - Всё хорошо, поэтому ты своего парня зовёшь по фамилии, будто стеной от него ограждаешься? - А тебя не спросили, – ответила она и развернулась. - Я не собираюсь тут стоять и играть в твои игрушки. Миша тоже развернулся и встал на нижний бордюр, взглянув на волны Яузы. Поднял одну ногу и закинул на ограждение моста. Аня откликнулась на характерный звук соприкосновения кроссовка и ограждения. - Что ты делаешь? – С ужасом спросила она. Он промолчал и глянул вперед. - Да ты что, Миша? – Она стала подходить к нему тихим шагом, - спустись обратно. - Я как представлю всё это… - У тебя просто фантазия больная! - Как он это всё комментировал сегодня. А завтра как начнёт в красках описывать. Я как представлю… - он почувствовал, как она взялась тоненькими пальчиками за его локоть. - Тшшш… - девушка посмотрела своими огромными глазами в его испуганное лицо. Взгляд глубже, чем эта Яуза, но это не значит, что в ней утонуть невозможно: если не убьёшься, то ноги переломаешь, оно тебе надо, дурак? - Я плавать не умею, – тихо ответил парень себе под нос. - Я тоже, – сердечно призналась Прокопьева. - Я как представлю его на тебе, у меня желудок сводит. - Ну, зачем ты представляешь? Какая тебе разница? – спросила девушка, хотя уже прекрасно понимала какая именно ему разница. У неё на глазах выступили слёзы, - Ну, Миша! - Я это всё представляю, и мне с моста разогнаться вверх хочется. Вверх. Куда-то подальше отсюда. Но знаешь, мы же физику в школе учим. Она, вроде как, убеждена, то вверх не получится. - Иди ко мне, – она стала тянуть его за рукав. Ей казалось, что время будто замедлилось. А город жил своей жизнью. Мимо проходили люди, и им было абсолютно плевать на то, что происходило на мосту. Большой город – это значение одно: всем на всё пофиг. Он повернулся к ней и прошептал: - Помоги. Аня стойко кивнула, не убрав взгляда с его глаз. Ноги плавно перешагнули обратно и оказались на асфальте. Он так и стоял, смотрела на речку, но стал более бледным и потерянным. Она обняла его и заплакала – сначала тихо, потом навзрыд. Если не речкой и мостом, то его можно было этим звуком убить. - Не ходи, пожалуйста, – он взял её в охапку и прислонился своим подбородком к её макушке. - Не пойду, – всхлипнула она и ещё больше прижалась к нему. Закат всё терял свою краску, а птицы переставали дарить городу свои песни. Электрические фонари зажигались, на всех дорогах освещая путь домой. Они сидели на лесенках, где Аня прижималась к нему и говорила о том, как она испугалась. Он молчал и переминал у себя в кармане фантики. Ей было страшно потерять не Его, а потерять кого-либо в принципе, ей было страшно потерять кого-то на своих глазах, ей было страшно потерять того, кто ею дорожит. Ему было страшно потерять её в квартире Белуты и страшно было при мысли о том, что день рождения того испортил Семенов. - Ты ему расскажешь? - Я должна ему врать? - Ты не умеешь молчать, да? - А ты не умеешь звонить.